Неточные совпадения
Толпу в таком настроении он видел впервые и снова подумал, что она значительно отличается от
московской, шагавшей в Кремль неодушевленно и как бы даже нехотя, без этой торжественной уверенности.
Наконец девушки всей
толпой обступили его и увели. А вслед за тем кучер Алемпий (он исправлял при усадьбе должность заплечного мастера), как говорится, на обе корки отодрал
московского гостя.
Никогда не были так шумны
московские улицы, как ежегодно в этот день.
Толпы студентов до поздней ночи ходили по Москве с песнями, ездили, обнявшись, втроем и вчетвером на одном извозчике и горланили. Недаром во всех песенках рифмуется: «спьяна» и «Татьяна»! Это был беззаботно-шумный, гулящий день. И полиция, — такие она имела расчеты и указания свыше, — в этот день студентов не арестовывала. Шпикам тоже было приказано не попадаться на глаза студентам.
Зарядившись в пивных, студенчество
толпами спускается по бульварам вниз на Трубную площадь, с песнями, но уже «Gaudeamus» заменен «Дубинушкой». К ним присоединилось уже несколько белоподкладочников, которые, не желая отставать от товарищей, сбросили свой щегольской наряд дома и в стареньких пальтишках вышагивают по бульварам. Перед «
Московскими ведомостями» все останавливаются и орут...
Постановив на сходке наказать «
Московские ведомости» «кошачьим концертом»,
толпы студентов неожиданно для полиции выросли на Нарышкинском сквере, перед окнами газеты, и начался вой, писк, крики, ругань, и полетели в окна редактора разные пахучие предметы, вроде гнилых огурцов и тухлых яиц.
Из властей предержащих почти никто не бывал на Сухаревке, кроме знаменитого
московского полицмейстера Н. И. Огарева, голова которого с единственными в Москве усами черными, лежащими на груди, изредка по воскресеньям маячила над
толпой около палаток антикваров.
Москва была вся откровенно пьяная и весело добродушная. Попадались уже в
толпе густо-сизые и пламенно-багровые носы, заплетающиеся ноги и слышались меткие острые
московские словечки, тут же вычеканенные и тут же, для сохранности, посыпанные крепкой солью.
С высоты своей славы — пусть только
московской, но несомненной — он, как и почти все музыкальные маэстро, презирал большую, невежественную
толпу и был совсем не чувствителен к комплиментам.
В погоне за десятикопеечной подачкой десятитысячная
толпа задавила десять человек. За два дня перед этим умер
московский миллионер, чайный торговец А.С. Губкин.
В ту самую минуту как Милославский поравнялся против церковных дверей, густые тучи заслонили восходящее солнце, раздался дикий крик казаков, которые, пользуясь теснотой и беспорядком, ворвались наконец в чертоги царские; и в то же самое время многочисленные
толпы покрытых рубищем граждан
московских, испуганных буйством этих грабителей, бежали укрыться по домам своим.
Ему казалось, что все небо подернуто густым туманом; что он вместе с
толпою покрытых рубищем и горько плачущих граждан
московских подходит к Грановитой палате; что на высоком царском тереме развевается красное знамя с изображением одноглавого орла.
Ему оставалось уехать; но на сцену вторгается другая, живая, бойкая комедия, открывается разом несколько новых перспектив
московской жизни, которые не только вытесняют из памяти зрителя интригу Чацкого, но и сам Чацкий как будто забывает о ней и мешается в
толпу.
Вследствие голода
московские улицы наполнились
толпами нищих, больных, голодных, оборванных.
Видно, что Щербатов был очень сильно взволнован зрелищем народного бедствия и в своей горячности забыл о том, что в это время, как справедливо замечает г. Щепкин, «правительство императрицы Екатерины, жадно следя за победоносным шагом армии, не имело времени вглядываться в народные нужды, прислушиваться к воплю оголодавшей
толпы и тем менее заботиться о врачевании язв, нанесенных голодом народному организму» («
Московские ведомости», № 154).
Народ, позевывая и крестя рты,
толпами повалил в церковь, и моя милая старушка, в чистом дикеньком платьице и в белом как снег чепце
московского фасона двенадцатого года, входила уже в северные двери, набожно крестясь и шепча...
Спускались сумерки. Мелкий, сухой снег суетливо падал с неба. Я остался один с собою, и в душе опять зашевелился притихший в разговорах ужас. На Большой
Московской сияло электричество,
толпы двигались мимо освещенных магазинов. Люди для чего-то гуляли, покупали в магазинах, мчались куда-то в гудящих трамваях. Лохматый часовщик, с лупою в глазу, сидел, наклонившись над столиком. Зачем все?
Толпы дико побежали по Большой
Московской. Все ворота и калитки были предательски заперты. Падали люди. Я вырвал Катру из топочущего, мчащегося человеческого потока; мы прижались к углублению запертой двери.
Радостно звонили колокола
московских кремлевских соборов и церквей. Праздничные
толпы народа наполняли Кремль и прилегающие к нему улицы. Москва, обычно пустынная в описываемое нами время, вдруг заликовала и закипела жизнью. Всюду были видны радостные лица, встречавшиеся заключали друг друга в объятия, раздавались поцелуи. Точно на дворе был светлый праздник, а между тем был январь 1582 года.
Подобно владетельным князьям, братья Строгановы имели свое войско, свою управу, стоя по царскому велению на страже северо-востока России. Уже в 1572 году оказался благой результат их деятельности, они смирили бунт черемисов, остяков, башкирцев, одержав победу над их соединительными
толпами и снова взяв с них присягу на верность царю
московскому.
Малюта в бессильной ярости заскрежетал зубами и, избегая валившей на пожар
толпы народа, окольными путями, в сопровождении своего достойного сообщника, пошел в свои
московские хоромы, а оттуда тотчас же оба они уехали в Александровскую слободу, куда, как узнал Григорий Лукьянович, незадолго перед тем уехал и государь.
В один из летних дней 1743 года, когда вместе с жителями Петербурга улыбалась и природа, подходили от
московской стороны к Исакию Далматскому три лица, на которых наблюдательный взор невольно должен был остановиться, которые живописец вырвал бы из
толпы, тут же сновавшейся, чтобы одушевить ими свой холст.
Вечеринка была грандиозная, — первый опыт большой вечеринки для смычки комсомола с беспартийной рабочей молодежью. Повсюду двигались сплошные
толпы девчат и парней. В зрительном зале должен был идти спектакль, а пока оратор из МГСПС [
Московский городской совет профессиональных союзов.] скучно говорил о борьбе с пьянством, с жилищной нуждой и религией. Его мало слушали, ходили по залу, разговаривали. Председатель юнсекции то и дело вставал, стучал карандашиком по графину и безнадежно говорил...
Куда он ни смотрел — отовсюду металась ему в глаза
московская улично-рыночная сутолока; резкие цвета стен, церковные главы, иконы на лавках, вдали Воскресенские ворота с голубым куполом часовни и с
толпой молящихся; протянулись мимо него грязные, выкрашенные желтою и красною краской линейки с певчими и салопницами, ехавшими с каких-нибудь похорон…