Неточные совпадения
Над городом парит окруженный облаком градоначальник или, иначе, сухопутных и
морских сил города Непреклонска оберкомендант, который со всеми входит в пререкания и всем
дает чувствовать свою власть.
Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце; он ходит себе целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную
даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобный крылу
морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…
Схватили их турки у самого Трапезонта и всех забрали невольниками на галеры, взяли их по рукам и ногам в железные цепи, не
давали по целым неделям пшена и поили противной
морской водою.
Когда ж свирепствуют,
морские глубины,
Виной тому одни Эоловы сыны:
Они мне не
дают покою.
Я невольно отдавался ему, но потом опять возвращался к своим сомнениям: привыкну ли к
морской жизни,
дадут ли мне покой ревматизмы?
Виноделие, процветающее на
морских берегах,
дает только средства к безбедному существованию небольшому числу фермеров и скудное пропитание нескольким тысячам черных.
Что за жизнь кипела бы тут, в этих заливах, которыми изрезаны японские берега на Нипоне и на Чусиме,
дай только волю
морским нациям!
Произведенные в некоторых местах раскопки
дали обломки
морских раковин.
Ну, думаю, авось навального [
морского (от фр. naval).] учения не
дадут под моими окнами.
«Где недавно кипела жизнь,
давая пищу инородцам-аинцам и солидные барыши промышленникам, — писал в 1880 г. Л. Дейтер, [«
Морская газета», 1880 г., № 3.] — там теперь почти пустыня».
Тут, в Мауке, издавна производится добыча
морской капусты, которую очень охотно покупают китайцы, и так как дело поставлено серьезно и уже
дало хороший заработок многим русским и иностранцам, то это место очень популярно на Сахалине.
Его силом не удерживали: напитали, деньгами наградили, подарили ему на память золотые часы с трепетиром, а для
морской прохлады на поздний осенний путь
дали байковое пальто с ветряной нахлобучкою на голову. Очень тепло одели и отвезли Левшу на корабль, который в Россию шел. Тут поместили Левшу в лучшем виде, как настоящего барина, но он с другими господами в закрытии сидеть не любил и совестился, а уйдет на палубу, под презент сядет и спросит: «Где наша Россия?»
Всякий день ей готовы наряды новые богатые и убранства такие, что цены им нет, ни в сказке сказать, ни пером написать; всякой день угощенья и веселья новые, отменные; катанье, гулянье с музыкою на колесницах без коней и упряжи, по темным лесам; а те леса перед ней расступалися и дорогу
давали ей широкую, широкую и гладкую, и стала она рукодельями заниматися, рукодельями девичьими, вышивать ширинки серебром и золотом и низать бахромы частым жемчугом, стала посылать подарки батюшке родимому, а и самую богатую ширинку подарила своему хозяину ласковому, а и тому лесному зверю, чуду
морскому; а и стала она день ото дня чаще ходить в залу беломраморную, говорить речи ласковые своему хозяину милостивому и читать на стене его ответы и приветы словесами огненными.
Думал, думал купец думу крепкую и придумал так: «Лучше мне с дочерьми повидаться,
дать им свое родительское благословение, и коли они избавить меня от смерти не похочут, то приготовиться к смерти по долгу христианскому и воротиться к лесному зверю, чуду
морскому».
— А вот я рад, что и вы здесь, капитан, — сказал он
морскому офицеру, в штаб-офицерской шинели, с большими усами и Георгием, который вошел в это время в блиндаж и просил генерала
дать ему рабочих, чтобы исправить на его батарее две амбразуры, которые были засыпаны. — Мне генерал приказал узнать, — продолжал Калугин, когда командир батареи перестал говорить с генералом, — могут ли ваши орудия стрелять по траншее картечью?
Сидя весь день на палубе, она смотрела то на бесконечную
даль моря, то внимательно вглядывалась в странный для нее цвет
морской воды.
Елена забралась с ногами на скамейку, положила локти на буковые перила и, угнездив между ними голову, закрыла глаза. Моряк вдруг стал в ее глазах ничуть не опасным, а смешным и жалким трусом. Ей вспомнились какие-то глупые куплеты о пароходном капитане, которые пел ее брат, студент Аркадий — «сумасшедший студент», как его звали в семье. Там что-то говорилось о
даме, плывшей на пароходе в Одессу, о внезапно поднявшейся буре и
морской болезни.
Далеко оно было от него, и трудно старику достичь берега, но он решился, и однажды, тихим вечером, пополз с горы, как раздавленная ящерица по острым камням, и когда достиг волн — они встретили его знакомым говором, более ласковым, чем голоса людей, звонким плеском о мертвые камни земли; тогда — как после догадывались люди — встал на колени старик, посмотрел в небо и в
даль, помолился немного и молча за всех людей, одинаково чужих ему, снял с костей своих лохмотья, положил на камни эту старую шкуру свою — и все-таки чужую, — вошел в воду, встряхивая седой головой, лег на спину и, глядя в небо, — поплыл в
даль, где темно-синяя завеса небес касается краем своим черного бархата
морских волн, а звезды так близки морю, что, кажется, их можно достать рукой.
Если смотреть на остров из
дали морской, оттуда, где золотая дуга Млечного Пути коснулась черной воды, — остров кажется лобастым зверем: выгнув мохнатую спину, он прильнул к морю огромной пастью и молча пьет воду, застывшую, как масло.
Я опущусь на дно
морское,
Я полечу за облака,
Я
дам тебе всё, всё земное —
Люби меня!..
Через двадцать минут Сальваторе Трама
дал сигнал к подниманию. Так же медленно его вытащили на поверхность, и когда он опять повис в воздухе, то производил странное впечатление какого-то грозного и беспомощного голубого животного, извлеченного чудом из
морской бездны.
Вдруг она вырвалась из их толпы, и море — бесконечное, могучее — развернулось перед ними, уходя в синюю
даль, где из вод его вздымались в небо горы облаков — лилово-сизых, с желтыми пуховыми каймами по краям, зеленоватых, цвета
морской воды, и тех скучных, свинцовых туч, что бросают от себя такие тоскливые, тяжелые тени.
— Нет. Зла я на нее не питаю, но не хожу к ней. Бог с нею совсем! Раз как-то на
Морской нынче по осени выхожу от одной
дамы, а она на крыльцо всходит. Я таки
дала ей дорогу и говорю: «Здравствуйте, Леканида Петровна!» — а она вдруг, зеленая вся, наклонилась ко мне, с крылечка-то, да этак к самому к моему лицу, и с ласковой такой миной отвечает: «Здравствуй, мерзавка!»
В
дали морской вспыхнул розовый веер лучей восхода. Сквозь шум волн с моря из баркаса долетел слабый крик...
Когда организм ребенка не изловчился еще претворять всю дрянь, которая ему давалась, от грязной соски до жирных лепешек, дитя иногда страдало; мать лечила сама и в медицинских убеждениях своих далеко расходилась со всеми врачами, от Иппократа до Боергава и от Боергава до Гуфланда; иногда она откачивала его так, как спасают утопленников (средство совершенно безвредное, если утопленник умер, и способное показать усердие присутствующих), ребенок впадал в
морскую болезнь от качки, что его действительно облегчало, или мать начинала на известном основании Ганеманова учения клин клином вышибать, кормить его селедкой, капустой; если же ребенок не выздоравливал, мать начинала его бить, толкать, дергать, наконец прибегала к последнему средству —
давала ему или настойки, или макового молока и радовалась очевидной пользе от лекарства, когда ребенок впадал в тяжелое опьянение или в летаргический сон.
Бежит и возвращается с двумя: огромной гипюровой пелериной с вавилонами, спускающимися ниже пояса, — ни
дать ни взять гигантская
морская звезда, в середину которой просунули бы голову, — с гипюровой звездой для меня, с самовязанной для Аси. Мне моя — до живота, Асина ей — до колен.
—
Дайте мне записку к вашей хозяйке, — предложил Свитка студенту, — я привезу вам кое-что из белья да те вещи, которые вам более всего нужны, а в Малую
Морскую ничего не пишите.
Заботясь не об одном только
морском образовании молодых моряков и зная, как мало в смысле общего образования
давал морской корпус, адмирал рекомендовал книги для чтения и заставлял переводить с иностранных языков разные отрывки из лоций или из
морской истории.
«Какая странная эта
морская жизнь! Как она объединяет людей и сколько разнообразных ощущений
дает!» — подумал Ашанин.
— А главная причина, что
морской человек бога завсегда должон помнить. Вода — не сухая путь. Ты с ей не шути и о себе много не полагай… На сухой пути человек больше о себе полагает, а на воде — шалишь! И по моему глупому рассудку выходит, милый баринок, что который человек на море бывал и имеет в себе понятие, тот беспременно должон быть и душой прост, и к людям жалостлив, и умом рассудлив, и смелость иметь, одно слово, как, примерно, наш «голубь», Василий Федорыч,
дай бог ему здоровья!
И в данном случае, представляя к награде капитана, хотя и попавшего в беду и едва не потерявшего вверенного ему судна, но показавшего себя в критические минуты на высоте положения, адмирал
дает полезный урок флоту, указывая морякам, в чем истинный дух
морского дела, и поддерживая этот дух нравственным одобрением таких хороших моряков, как командир клипера…
И зато как же его ругали втихомолку молодые люди, что он не
дает им покоя, но зато и как же тепло вспоминали его впоследствии, когда поняли, что и вспоминал он о Корнилове, и разносил, и бесновался подчас, искренне любя
морское дело и искренне желая сделать молодежь хорошими моряками.
Была сильная пушечная пальба, ломка мачт и такелажа, — все это сделано было для того, чтобы
дать живописцу понятие о
морской битве.
Было время, когда я жил на
Морской au rez de chaussée [в нижнем этаже (франц.).], у меня была чудная квартирка, мебель, знаете, я умел это устроить изящно, хотя не слишком дорого, правда: mon père
дал мне фарфоры, цветы, серебра чудесного. Le matin je sortais [Утром я выезжал (франц.).], визиты, à cinq heures régulièrement [ровно в пять часов (франц.).] я ехал обедать к ней, часто она была одна.
Переплывая Канал, уже во второй раз, я и тут не испытал припадков
морской болезни. Качка
дает мне только приступы особенного рода головной боли, и если море разгуляется, то мне надо лежать. Но и в этот довольно тихий переезд я опять был свидетелем того, до какой степени англичанки подвержены
морской болезни. Она, как только вступила на палубу, то сейчас же ляжет и крикнет...
— Cette pauvre Lise n'a pas de chance, — продолжала она. — L'hiver dernier, â Paris, au bal de la marine, un homme voûte, en domino, qu'elle intriguait, lui dit de son suisse; va tu veux faire la femme politique tu n'es qu'an"eoeotte [Этой несчастной Лизе не везет… Прошлой зимой в Париже, на
морском балу, сгорбленный человек в домино, с которым она интриговала, сказал ей со своим швейцарским акцентом: полно, ты хочешь быть государственной
дамой, но ты всего лишь кокотка (фр.).].
Вся столичная золотая молодежь и масса «этих
дам» присутствовали на аукционе обстановки ее квартиры на Большой
Морской.
О военно-морских приготовлениях Франции было известно в Англии, которая хотела воспрепятствовать этим предприятиям французского флота, а потому адмирал Нельсон, находившийся в Средиземном море, узнав о скором выходе французского флота из Тулона и не имея сведений о том, куда он направится, намеревался или блокировать Тулон, или, встретив неприятеля в море, по выходе из порта,
дать ему решительное сражение.
Но и тут людкость столицы не
дала долго отдыхать утесненным гамадриадам, завела рынок посреди рощи и в скором времени святотатственно посягнула на последние, кое-где мелькавшие деревья, осенявшие хижину старого инвалида
морских баталионов.
И еще приятно, что эти не конфузятся и не извиняются, когда
дают, не то что те, на Невском и
Морской.