Неточные совпадения
Его очень развлекла эта тройка. Он решил провести вечер в театре, —
поезд отходил около полуночи. Но вдруг к нему наклонилось косоглазое лицо Лютова, —
меньше всего Самгин хотел бы видеть этого человека. А Лютов уже трещал...
Лошади подбежали к вокзалу
маленькой станции, Косарев, получив на чай, быстро погнал их куда-то во тьму, в мелкий, почти бесшумный дождь, и через десяток минут Самгин раздевался в пустом купе второго класса, посматривая в окно, где сквозь мокрую тьму летели злые огни, освещая на минуту черные кучи деревьев и крыши изб, похожие на крышки огромных гробов. Проплыла стена фабрики, десятки красных окон оскалились, точно зубы, и показалось, что это от них в шум
поезда вторгается лязгающий звук.
Паровоз сердито дернул, лязгнули сцепления, стукнулись буфера, старик пошатнулся, и огорченный рассказ его стал невнятен. Впервые царь не вызвал у Самгина никаких мыслей, не пошевелил в нем ничего, мелькнул, исчез, и остались только поля, небогато покрытые хлебами,
маленькие солдатики, скучно воткнутые вдоль пути. Пестрые мужики и бабы смотрели вдаль из-под ладоней, картинно стоял пастух в красной рубахе, вперегонки с
поездом бежали дети.
Когда
поезд подошел к одной из
маленьких станций, в купе вошли двое штатских и жандармский вахмистр, он посмотрел на пассажиров желтыми глазами и сиплым голосом больного приказал...
Локомотив снова свистнул, дернул вагон, потащил его дальше, сквозь снег, но грохот
поезда стал как будто слабее, глуше, а остроносый — победил: люди молча смотрели на него через спинки диванов, стояли в коридоре, дымя папиросами. Самгин видел, как сетка морщин, расширяясь и сокращаясь, изменяет остроносое лицо, как шевелится на
маленькой, круглой голове седоватая, жесткая щетина, двигаются брови. Кожа лица его не краснела, но лоб и виски обильно покрылись потом, человек стирал его шапкой и говорил, говорил.
В буфете, занятом офицерами,
маленький старичок-официант, бритый, с лицом католического монаха, нашел Самгину место в углу за столом, прикрытым лавровым деревом, две трети стола были заняты колонками тарелок, на свободном пространстве поставил прибор; делая это, он сказал, что
поезд в Ригу опаздывает и неизвестно, когда придет, станция загромождена эшелонами сибирских солдат, спешно отправляемых на фронт, задержали два санитарных
поезда в Петроград.
В поле, под ногами, не было видно дороги, а в лесу было черно, как в печи, и Катюша, хотя и знала хорошо дорогу, сбилась с нее в лесу и дошла до
маленькой станции, на которой
поезд стоял 3 минуты, не загодя, как она надеялась, а после второго звонка.
В бедном еврейском местечке не было ни одного ресторана. Клубы, как военный, так и гражданский, находились в самом жалком, запущенном виде, и поэтому вокзал служил единственным местом, куда обыватели ездили частенько покутить и встряхнуться и даже поиграть в карты. Ездили туда и дамы к приходу пассажирских
поездов, что служило
маленьким разнообразием в глубокой скуке провинциальной жизни.
Наконец
поезд достигнул Конной площади, которая и ныне некрасива, а тогда просто представляла какой-то огромный пустырь, окруженный с четырех сторон
маленькими полуразвалившимися домиками; на одной стороне ее цыгане и разные русские барышники торговали лошадьми, или, скорей, невзрачными клячами.
Надеясь, что мне будет легче, если я уеду из Гель-Гью, я сел вечером в шестичасовой
поезд, так и не увидев более Кука, который, как стало известно впоследствии из газет, был застрелен при нападении на дом Граса Парана. Его двойственность, его мрачный сарказм и смерть за статую Фрези Грант — за некий свой, тщательно охраняемый угол души, — долго волновали меня, как пример
малого знания нашего о людях.
Поезд ушел. Так мой друг меня и не видал, но его встреча с актерами сыграла свою роль: М. Н. Ермолова, наверное, никакого внимания не обратила бы на
маленького актера Сологуба, если бы не эти рассказы на вокзале.
Убедившись, что я решил ехать, Вася предложил зайти к нему и в Москву выехать с шестичасовым
поездом. В уютных двух комнатах с книжными шкафами была печечка, из которой Вася вынул горшок щей с мясом, а из шкафа пирог с капустой и холодную телятину и поставил
маленький самоварчик, который и вскипел, пока мы ужинали. Решили после ужина уснуть, да проговорили до пяти часов утра — спать некогда.
В Тамбов я попал из Воронежа с нашим цирком, ехавшим в Саратов. Цирк с лошадьми и возами обстановки грузился в товарный
поезд, который должен был отойти в два часа ночи. Окончив погрузку часов около десяти вечера, я пошел в город поужинать и зашел в
маленький ресторанчик Пустовалова в нижнем этаже большого кирпичного неоштукатуренного здания театра.
По-видимому, она ждала, что ее встретят, и оглядывалась по сторонам.
Поезд таял в темноте, красная звездочка в конце его становилась все
меньше. Кругом было пусто. А я сидел в глубине беседки, боясь пошевелиться.
Дело было на одной из
маленьких железнодорожных ветвей, так сказать, совсем в стороне от «большого света». Линия была еще не совсем окончена,
поезда ходили неаккуратно, и публику помещали как попало. Какой класс ни возьми, все выходит одно и то же — все являются вместе.
— Попозже-то лучше бы. Не столь видно, — сказал Сушило. — Хотя при нашем храме стороннего народа, опричь церковного клира, никого не живет, однако ж все-таки лучше, как попозднее-то приедете. В сумерки этак, в сумерки постарайтесь… Потому, ежели днем венчать, так, увидевши ваш
поезд, из деревень вылезут свадьбу глядеть. А в таком деле, как наше, чем
меньше очевидцев, тем безопаснее и спокойнее… Погоню за собой чаете?
Станция была
маленькая, с двумя короткими запасными путями, и, когда уходил пассажирский
поезд, становилось тихо и безлюдно; лес и лучистое солнце овладевали низенькой платформой и пустынными путями и заливали их тишиной и светом.
Гремела до тех пор, пока не отошел от платформы
поезд, увозивший героев, защитников
маленькой Сербии, на их многострадальную родину, к возможной смерти, к бесспорной славе…
На
маленькой станции неожиданно двинулся наш
поезд, я прицепился на ходу к первому попавшемуся вагону, вишу на руках и только одним носком опираюсь на подножку.
Эта цифра зажглась в ее голове, как огненная точка. Васе нужно как раз столько. Даже
меньше! Будь у нее в ящике или в банке такие деньги, она ушла бы с ним, вот сейчас уложилась бы, послала бы Феню за извозчиком и прямо бы на пароход или на железную дорогу, с ночным
поездом.
С моими русскими я съездил в Гамбург, в дешевом Bummelzug'e (
поезде малой скорости), и там мы прожили дня два-три, вкусили всех тогдашних чувственных приманок, но эта поездка повела к размолвке с У. — из-за чего, я уже теперь не припомню, но у нас вышло бурное объяснение, до поздней ночи. И с тех пор нас судьба развела в разные стороны, и когда мы встретились с ним (он тогда профессорствовал) в Москве в зиму 1877–1878 года, то прежнее приятельство уже не могло восстановиться.
И сегодня, и вчера, и каждый день, и каждую ночь проходят здесь
поезда, и каждый день раскидывается здесь это тихое поле с
маленькими людьми и домами.
Пассажирский
поезд остановился у
маленькой степной станции. Солнце жгло, было жарко и душно. Немногочисленные пассажиры вяло переговаривались или дремали, закутав головы от мух.
Однажды вечером в наш
поезд вошел подполковник пограничной стражи и попросил разрешения проехать в нашем вагоне несколько перегонов. Разумеется, разрешили. В узком купе с поднятыми верхними сиденьями, за
маленьким столиком, играли в винт. Кругом стояли и смотрели.
И потому, когда
поезд медленно пополз от станционной платформы Сиверской и я, высунувшись из окна, кричала последние приветствия провожавшей меня
маленькой труппе, мой голос дрожал невольно, и сердце сжималось грустью по пережитым с ними дням…
Поезд грохотал и мчался вдаль. Пьяный солдат, высунувшись по пояс из высоко поставленного,
маленького оконца товарного вагона, непрерывно все кричал «ура», его профиль с раскрытым ртом темнел на фоне синего неба. Люди и здания остались назади, он махал фуражкою телеграфным столбам и продолжал кричать «ура».
К пассажирскому
поезду прицеплен
маленький товарный вагон, украшенный красным крестом.
— Я выеду вслед за княгиней с тем
поездом, который приходит в Т. утром, сойду на предпоследней станции и проеду на лошадях в пригородный монастырь. Ты велишь разбудить себя у Фальк пораньше и поедешь туда к обедне. Я буду тебя ждать в
маленькой рощице на берегу озера. Там ты отдашь мне бумагу и ключ. Пузырек же оставишь на столе у постели княгини. Поняла?
Но отчего, когда я гляжу в зеркальное окно вагона, я всегда вижу призрак студента с голодными глазами, который быстро и безнадежно стремится за
поездом, бесследно исчезает на шумных остановках — и снова несется за
поездом, мелькает, как
маленькая тень над солнечными долинами Арно, над стремнинами Норвегии, над бурным простором Атлантиды?
Маленькая крытая платформочка, задавленная окружающим лесом и ежеминутно пугаемая громыхающими
поездами, робко прижималась к земле.