Неточные совпадения
Бедняжка, она лежала неподвижно, и кровь
лилась из раны
ручьями…
В возок боярский их впрягают,
Готовят завтрак повара,
Горой кибитки нагружают,
Бранятся бабы, кучера.
На кляче тощей и косматой
Сидит форейтор бородатый,
Сбежалась челядь у ворот
Прощаться с барами. И вот
Уселись, и возок почтенный,
Скользя, ползет за ворота.
«Простите, мирные места!
Прости, приют уединенный!
Увижу ль вас?..» И слез
ручейУ Тани
льется из очей.
— Полно! и не говори этого, голубчик мой, душечка моя! — вскрикиваю я, целуя ее колени, и слезы
ручьями льются из моих глаз — слезы любви и восторга.
— Знаете, иногда такое живет в сердце, — удивительное! Кажется, везде, куда ты ни придешь, — товарищи, все горят одним огнем, все веселые, добрые, славные. Без слов друг друга понимают… Живут все хором, а каждое сердце поет свою песню. Все песни, как
ручьи, бегут —
льются в одну реку, и течет река широко и свободно в море светлых радостей новой жизни.
— Ну, так вот. Депеш, конечно, фальшивый; продал Гришук товар по цене, воротился домой и — зажил по своей воле. Женился на бедненькой, запер её в дому, а сам волком по губернии рыщет, землю у башкирья скупает за чай, за сахар, за водку, деньга к нему
ручьями льётся. И прошло ещё тридцать лет…
Не
ручей журчит,
Не река шумит:
Льются слезы
Красной девицы...
Из арки улицы, как из трубы, светлыми
ручьями радостно
льются песни пастухов; без шляп, горбоносые и в своих плащах похожие на огромных птиц, они идут играя, окруженные толпою детей с фонарями на высоких древках, десятки огней качаются в воздухе, освещая маленькую круглую фигурку старика Паолино, ого серебряную голову, ясли в его руках и в яслях, полных цветами, — розовое тело Младенца, с улыбкою поднявшего вверх благословляющие ручки.
Сизые камни смотрят из виноградников, в густых облаках зелени прячутся белые дома, сверкают на солнце стекла окон, и уже заметны глазу яркие пятна; на самом берегу приютился среди скал маленький дом, фасад его обращен к морю и весь завешен тяжелою массою ярко-лиловых цветов, а выше, с камней террасы, густыми
ручьями льется красная герань.
Хорош он также, когда смотрит на цветы, — лиловыми
ручьями льются по стене глицинии, а перед ними этот мальчик вытянулся струною, будто вслушиваясь в тихий трепет шёлковых лепестков под дыханием морского ветра.
Голоса дискантов, отчетливо выговаривая слова песнопения, звенели под куполом чистым и сладостным звоном маленьких колокольчиков, альты дрожали, как звучная, туго натянутая струна; на фоне их непрерывного звука, который
лился подобно
ручью, дисканты вздрагивали, как отблески солнца в прозрачной струе воды.
Слово любовница он выкрикивал особенно громко, со смаком. Евсей смотрел вслед ему, вытаращив глаза, а перед ним качалась в воздухе голова Раисы, и с неё
ручьями лились тяжёлые пышные волосы.
Она, эта песня, так же естественно вылилась из мужицкой души, как
льются с гор весенние
ручьи.
Но вот Соломон встает и прислушивается. Милый женский голос, ясный и чистый, как это росистое утро, поет где-то невдалеке, за деревьями. Простой и нежный мотив
льется,
льется себе, как звонкий
ручей в горах, повторяя все те же пять-шесть нот. И его незатейливая изящная прелесть вызывает тихую улыбку умиления в глазах царя.
Тем не менее взъезд на гору до ровного места требовал большого напряжения, и пот
лился с нас
ручьями; но в этом подвиге и заключалось все удовольствие.
Рука его упала на тарелку, тарелка опрокинулась, полетела и разбилась, соус залил его всего; он сидел бесчувственно, бесчувственно держал ложку, и слезы, как
ручей, как немолчно текущий фонтан,
лились,
лились ливмя на застилавшую его салфетку.
Голосу у него — конца нет, так и
льётся, так и светится, подобно
ручью в поле.
Редеет тьма короткой летней ночи, сквозь ветви сосен
ручьями льётся сверху тихий свет.
Светлым
ручьём льётся молодой голос. Ваня встал на колени. Не велик он ростом, но складен и силён. Его задумчивое лицо робкого, испуганного жизнью человека изменяется, освещаясь светом изнутри.
Со всех концов темного горизонта
лились медные голоса, одни важные, старые и задумчиво-серьезные, другие молоденькие, звонкие, веселые, и сплетались между собою в разноцветную гирлянду, и, как
ручьи, вливались в мощную глубину соборного колокола.
Пришла весна. По мокрым улицам города, между навозными льдинками, журчали торопливые
ручьи; цвета одежд и звуки говора движущегося народа были ярки. В садиках за заборами пухнули почки дерев, и ветви их чуть слышно покачивались от свежего ветра. Везде
лились и капали прозрачные капли… Воробьи нескладно подпискивали и подпархивали на своих маленьких крыльях. На солнечной стороне, на заборах, домах и деревьях, все двигалось и блестело. Радостно, молодо было и на небе, и на земле, и в сердце человека.
И в это время, как он кричал, горячие слезы обильными
ручьями лились по его покрытым седым мохом щекам и прятались в бороду… Волнение старца было так сильно, что он не выстоял на ногах, голос его оборвался, он зашатался и рухнул на лицо свое и замер… Можно бы подумать, что он даже умер, но тому мешала его правая рука, которую он все-таки выправил, поднял кверху и все махал ею государю двуперстным сложением… Бедняк, очевидно, опасался, чтобы государь не ошибся, как надо показать «небесное исповедание».
Великий князь предупредил и сам поднял Александра Васильевича, обнимал, целовал его плечи и руки. Слезы
ручьями лились из его глаз. Суворов плакал навзрыд.
Положительно изнемогаешь от духоты и жары, пот
льётся буквально
ручьями, нельзя дышать, мозги отказываются работать, рука писать.
Кровь его
льется в
ручей и чистый
ручей замутился…
Вода
лилась не каплями и не
ручьями, а цельным, сплошным потоком, молнии реяли, гром грохотал, и земля содрогалась, пухла и вновь вздымалась и гудела.