Неточные совпадения
А жизнь была нелегкая.
Лет двадцать строгой
каторги,
Лет двадцать поселения.
Я денег прикопил,
По манифесту царскому
Попал опять на родину,
Пристроил эту горенку
И здесь давно живу.
Покуда были денежки,
Любили деда, холили,
Теперь в глаза плюют!
Эх вы, Аники-воины!
Со стариками, с бабами
Вам только воевать…
Самгин встал и пошел по дорожке в глубину парка, думая, что вот ради таких людей идеалисты, романтики
годы сидели в тюрьмах, шли в ссылку, в
каторгу, на смерть…
— Начальство очень обозлилось за пятый
год. Травят мужиков. Брата двоюродного моего в
каторгу на четыре
года погнали, а шабра — умнейший, спокойный был мужик, — так его и вовсе повесили. С баб и то взыскивают, за старое-то, да! Разыгралось начальство прямо… до бесстыдства! А помещики-то новые, отрубники, хуторяне действуют вровень с полицией. Беднота говорит про них: «Бывало — сами водили нас усадьбы жечь, господ сводить с земли, а теперь вот…»
Она с соболезнованием смотрела теперь на ту каторжную жизнь, которую вели в первых комнатах бледные, с худыми руками прачки, из которых некоторые уже были чахоточные, стирая и гладя в тридцатиградусном мыльном пару с открытыми
летом и зимой окнами, и ужасалась мысли о том, что и она могла поступить в эту
каторгу.
Это был среднего роста и самого обыкновенного крестьянского вида человек
лет тридцати, ссылавшийся в
каторгу за покушение на грабеж и убийство.
Он принадлежал к партии народовольцев и был даже главою дезорганизационной группы, имевшей целью терроризировать правительство так, чтобы оно само отказалось от власти и призвало народ. С этой целью он ездил то в Петербург, то за границу, то в Киев, то в Одессу и везде имел успех. Человек, на которого он вполне полагался, выдал его. Его арестовали, судили, продержали два
года в тюрьме и приговорили к смертной казни, заменив ее бессрочной
каторгой.
То, что в продолжение этих трех месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему в следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества, чем те, которые оставались на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы,
каторги, где и содержались месяцами и
годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи, труда, т. е. вне всех условий естественной и нравственной жизни человеческой.
В 1862
году в Тверской части в секретной содержался крупнейший государственный преступник того времени, потом осужденный на
каторгу, П. Г. Зайчневский.
Они ютились больше в «вагончике». Это был крошечный одноэтажный флигелек в глубине владения Румянцева. В первой половине восьмидесятых
годов там появилась и жила подолгу красавица, которую звали «княжна». Она исчезала на некоторое время из Хитровки, попадая за свою красоту то на содержание, то в «шикарный» публичный дом, но всякий раз возвращалась в «вагончик» и пропивала все свои сбережения. В «
Каторге» она распевала французские шансонетки, танцевала модный тогда танец качучу.
Он описывает в другом месте клубные впечатления декабриста Волконского, в шестидесятых
годах вернувшегося из сибирской
каторги...
По личным нравственным качествам это был не только один из лучших русских людей, но и человек, близкий к святости [См. необыкновенно интересную книгу «Любовь у людей 60-х
годов», где собраны письма Чернышевского, особенно к жене, с
каторги.].
Тот еврей, у которого украли на Сахалине 56 тысяч, был прислан за фальшивые бумажки; он уже отбыл сроки и гуляет по Александровску в шляпе, пальто и с золотою цепочкой; с чиновниками и надзирателями он всегда говорит вполголоса, полушёпотом, и благодаря, между прочим, доносу этого гнусного человека был арестован и закован в кандалы многосемейный крестьянин, тоже еврей, который был осужден когда-то военным судом «за бунт» в бессрочную
каторгу, но на пути через Сибирь в его статейном списке посредством подлога срок наказания был сокращен до 4
лет.
Бессрочная
каторга ограничивается 20-ю
годами.
Самое слабое наказание, какое полагается каторжнику за побег, это — сорок плетей и продолжение срока каторжных работ на четыре
года, и самое сильное — сто плетей, бессрочная
каторга, прикование к тележке на три
года и содержание в разряде испытуемых двадцать
лет.
Или бывает такой ответ: «В
каторге я пробыл шесть
лет, да вот в поселенцах уж третий
год…
Старуха и сын уже отбыли
каторгу, а старик Карп Николаевич, 66
лет, всё еще каторжный.
Арестант, имеющий и любящий деньги и пришедший из-за них на
каторгу, кулак, скопидом и мошенник, берет на откуп у товарищей-каторжных право монопольной торговли в казарме, и если место бойкое и многолюдное, то арендная плата, поступающая в пользу арестантов, может простираться даже до нескольких сотен рублей в
год.
Дошел до Камышлова, там меня задержали и присудили, ваше высокоблагородие, на 20
лет в
каторгу и к 90 плетям.
Средний возраст только что осужденного каторжного мне не известен, но, судя по возрастному составу ссыльного населения в настоящее время, он должен быть не меньше 35
лет; если к этому прибавить среднюю продолжительность
каторги 8-10
лет и если принять еще во внимание, что на
каторге человек старится гораздо раньше, чем при обыкновенных условиях, то станет очевидным, что при буквальном исполнении судебного приговора и при соблюдении «Устава», со строгим заключением в тюрьме, с работами под военным конвоем и проч., не только долгосрочные, но и добрая половина краткосрочных поступала бы в колонию с уже утраченными колонизаторскими способностями.
Каких ужасов нагляделся и чего только он не вынес, пока его судили, мытарили по тюрьмам и потом три
года тащили через Сибирь; на пути его дочь, девушка, которая пошла добровольно за отцом и матерью на
каторгу, умерла от изнурения, а судно, которое везло его и старуху в Корсаковск, около Мауки потерпело аварию.
Он образован, начитан и, кроме того, обладает большою практическою опытностью, так как до своего назначения на Сахалин в продолжение 18
лет заведовал
каторгой на Каре; он красиво говорит и красиво пишет и производит впечатление человека искреннего, проникнутого гуманными стремлениями.
Пособие от казны, кормовое или вещевое, или денежное, обязательно получают все каторжные, поселенцы в первые
годы по отбытии
каторги, богадельщики и дети беднейших семей.
Шаховской, заведовавший в семидесятых
годах дуйскою
каторгой, высказывает мнение, которое следовало бы теперешним администраторам принять и к сведению и к руководству: «Вознаграждение каторжных за работы дает хотя какую-нибудь собственность арестанту, а всякая собственность прикрепляет его к месту; вознаграждение позволяет арестантам по взаимном соглашении улучшать свою пищу, держать в большей чистоте одежду и помещение, а всякая привычка к удобствам производит тем большее страдание в лишении их, чем удобств этих более; совершенное же отсутствие последних и всегда угрюмая, неприветливая обстановка вырабатывает в арестантах такое равнодушие к жизни, а тем более к наказаниям, что часто, когда число наказываемых доходило до 80 % наличного состава, приходилось отчаиваться в победе розог над теми пустыми природными потребностями человека, ради выполнения которых он ложится под розги; вознаграждение каторжных, образуя между ними некоторую самостоятельность, устраняет растрату одежды, помогает домообзаводству и значительно уменьшает затраты казны в отношении прикрепления их к земле по выходе на поселение».
Годы уходят, близится старость; муж отбыл уже
каторгу и поселенческий срок и хлопочет о крестьянских правах.
На вопрос, сколько ее сожителю
лет, баба, глядя вяло и лениво в сторону, отвечает обыкновенно: «А чёрт его знает!» Пока сожитель на работе или играет где-нибудь в карты, сожительница валяется в постели, праздная, голодная; если кто-нибудь из соседей войдет в избу, то она нехотя приподнимется и расскажет, зевая, что она «за мужа пришла», невинно пострадала: «Его, чёрта, хлопцы убили, а меня в
каторгу».
Когда его родителей присылают на Сахалин, то ему бывает уже 5-8-10
лет; пока они отбывают
каторгу и поселение, он выходит из детского возраста, и пока потом родители хлопочут о крестьянских правах, становится уже работником, и прежде чем совсем уехать на материк, успевает несколько раз побывать на заработках во Владивостоке и в Николаевске.
Встречаются такие, которым еще только 20–25
лет, а они уже отбыли
каторгу и сидят на участках, и немало крестьян из ссыльных в возрасте между 30 и 40
годами.
Из нее видно, что осужденный, положим, на 17 1/2
лет проводит на
каторге в действительности 15
лет и 3 месяца, если же он попал под манифест, то только 10
лет 4 месяца; осужденный на 6
лет освобождается через 5
лет и 2 мес., а в случае манифеста через 3
года и 6 мес.]
По этим варварским помещениям и их обстановке, где девушки 15 и 16
лет вынуждены спать рядом с каторжниками, читатель может судить, каким неуважением и презрением окружены здесь женщины и дети, добровольно последовавшие на
каторгу за своими мужьями и отцами, как здесь мало дорожат ими и как мало думают о сельскохозяйственной колонии.
В одной избе уже в сумерках я застал человека
лет сорока, одетого в пиджак и в брюки навыпуск; бритый подбородок, грязная, некрахмаленная сорочка, подобие галстука — по всем видимостям привилегированный. Он сидел на низкой скамеечке и из глиняной чашки ел солонину и картофель. Он назвал свою фамилию с окончанием на кий, и мне почему-то показалось, что я вижу перед собой одного бывшего офицера, тоже на кий, который за дисциплинарное преступление был прислан на
каторгу.
Время возникновения настоящей сахалинской
каторги относится к шестидесятым
годам, когда неустройства нашей депортационной системы достигли своего высшего напряжения.
В другой: каторжный, жена свободного состояния и сын; каторжная-татарка и ее дочь; каторжный-татарин, его жена свободного состояния и двое татарчат в ермолках; каторжный, жена свободного состояния и сын; поселенец, бывший на
каторге 35
лет, но еще молодцеватый, с черными усами, за неимением сапог ходящий босиком, но страстный картежник; [Он говорил мне, что во время игры в штос у него «в жилах электричество»: от волнения руки сводит.
Он был осужден, с допущением облегчительных обстоятельств, в Сибирь, в
каторгу, на пятнадцать
лет, и выслушал свой приговор сурово, безмолвно и «задумчиво».
Ей было всего девятнадцать
лет, а попала она из помещичьей девичьей на
каторгу, как значилось в списке, за кражу сахара.
Но промысловая
каторга для него явилась спасением: серьезный не по
летам, трудолюбивый, умный и честный, он сразу выдвинулся из своей арестантской среды.
Могли пострадать временно отдельные единицы, общее останется, то общее, которое складывалось, вырастало и копилось десятками
лет под гнетом
каторги, казенного времени и своего вольного волчьего труда.
— Груня, Грунюшка, опомнись… — шептал Макар, стоя перед ней. — Ворога твоего мы порешили… Иди и объяви начальству, што это я сделал: уйду в
каторгу… Легче мне будет!.. Ведь три
года я муку-мученическую принимал из-за тебя… душу ты из меня выняла, Груня. А что касаемо Кирилла, так слухи о нем пали до меня давно, и я еще по весне с Гермогеном тогда на могилку к отцу Спиридонию выезжал, чтобы его достигнуть.
Поэтому решим твердо и дадим друг другу торжественное слово, что с самого начала учебного
года мы не только окончательно прекращаем это свинское цуканье, достойное развлечений в тюрьме и на
каторге, но всячески его запрещаем и не допустим его никогда.
— Степан Трофимович! — радостно проревел семинарист. — Здесь в городе и в окрестностях бродит теперь Федька Каторжный, беглый с
каторги. Он грабит и недавно еще совершил новое убийство. Позвольте спросить; если б вы его пятнадцать
лет назад не отдали в рекруты в уплату за карточный долг, то есть попросту не проиграли в картишки, скажите, попал бы он в
каторгу? резал бы людей, как теперь, в борьбе за существование? Что скажете, господин эстетик?
Всё это случилось уже в последний
год моей
каторги.
Остальной люд в нашей казарме состоял из четырех старообрядцев, стариков и начетчиков, между которыми был и старик из Стародубовских слобод; из двух-трех малороссов, мрачных людей, из молоденького каторжного, с тоненьким личиком и с тоненьким носиком,
лет двадцати трех, уже убившего восемь душ, из кучки фальшивых монетчиков, из которых один был потешник всей нашей казармы, и, наконец, из нескольких мрачных и угрюмых личностей, обритых и обезображенных, молчаливых и завистливых, с ненавистью смотревших исподлобья кругом себя и намеревавшихся так смотреть, хмуриться, молчать и ненавистничать еще долгие
годы — весь срок своей
каторги.
Однажды, в это же
лето, уже к августу месяцу, в будний ясный и жаркий день, в первом часу пополудни, когда по обыкновению все отдыхали перед послеобеденной работой, вдруг вся
каторга поднялась, как один человек, и начала строиться на острожном дворе.
Например, какой-нибудь Михайлов, убийца или по другому капитальному преступлению, находит идти на многие
годы в
каторгу для себя невыгодным.
Я видел раз, как прощался с товарищами один арестант, пробывший в
каторге двадцать
лет и, наконец, выходивший на волю.
Пятнадцать-двадцать
лет кажутся бесконечностью, и решеный на такой срок постоянно готов помечтать о перемене участи, хотя бы десять
лет уже отбыл в
каторге.
Случилось это уже на третий
год моей
каторги.
Мне пришло в голову, что, пожалуй, кто-нибудь спросит: неужели из
каторги нельзя было никому убежать и во все эти
года никто у нас не бежал?
Два из них уже были пожилые, но третий, Алей, […Алей… — В письме к брату по выходе из
каторги Достоевский упоминает о молодом черкесе, «присланном в
каторгу за разбой», очевидно, о том же Алее, которого он учил русскому языку и грамоте.] был не более двадцати двух
лет, а на вид еще моложе.
За все это его судили, приговорили к смертной казни, но смягчили приговор и сослали в Сибирь, в
каторгу второго разряда, в крепостях на двенадцать
лет.
Он достиг цели:
каторга и телесное наказанье миновали его, и он, еще
год спустя, был отослан в Т-к […Т-к.