Неточные совпадения
Велел родимый батюшка,
Благословила
матушка,
Поставили родители
К дубовому столу,
С краями чары налили:
«Бери поднос, гостей-чужан
С поклоном обноси!»
Впервой я поклонилася —
Вздрогну́ли
ноги резвые;
Второй я поклонилася —
Поблекло бело личико;
Я в третий поклонилася,
И волюшка скатилася
С девичьей головы…
Еремеевна. Я и
к нему было толкнулась, да насилу унесла
ноги. Дым столбом, моя
матушка! Задушил, проклятый, табачищем. Такой греховодник.
—
Матушка! Королевна! Всемогущая! — вопил Лебедев, ползая на коленках перед Настасьей Филипповной и простирая руки
к камину. — Сто тысяч! Сто тысяч! Сам видел, при мне упаковывали!
Матушка! Милостивая! Повели мне в камин: весь влезу, всю голову свою седую в огонь вложу!.. Больная жена без
ног, тринадцать человек детей — всё сироты, отца схоронил на прошлой неделе, голодный сидит, Настасья Филипповна!! — и, провопив, он пополз было в камин.
— Сидишь, вышиваешь, золото в глазах рябит, а от утреннего стояния так вот спину и ломит, и
ноги ломит. А вечером опять служба. Постучишься
к матушке в келию: «Молитвами святых отец наших господи помилуй нас». А
матушка из келий так баском ответит: «Аминь».
— Ваша
матушка, — заговорил Санин, как только стук тяжелых
ног затих, — сказала мне, что ваш отказ произведет скандал (Джемма чуть-чуть нахмурилась); что я отчасти сам подал повод
к неблаговидным толкам и что… следовательно… на мне — до некоторой степени — лежала обязанность уговорить вас не отказывать вашему жениху, господину Клюберу…
— Да ведь не своею волей грешит-то мой Полуект Степаныч, а напущено на него проклятым дьячком. Сам мне каялся, когда я везла его
к тебе в монастырь. Я-то в обители пока поживу, у
матушки Досифеи, может, и отмолю моего сердечного друга. Связал его сатана по рукам и
ногам.
— Отец Александр на другой же день приезжал после того
к нашей госпоже и чуть не в
ноги ей поклонился. «
Матушка, говорит, Катерина Евграфовна, не погубите, вот что со мной случилось, и сколь ни прискорбно вашему сердцу я как пастырь церкви, прошу милости новобрачным: бог соединил, человек не разлучает, молодые завтрашний день желают быть у вас». Генеральша наша на это ему только и сказала: «Вас, говорит, отец Александр, я не виню, но как поступить мне с моей внукой, я уж это сама знаю».
— А кто его знает? С подаянием, должно быть. В Оленево
к нам еще на шестой неделе приехал… А бывал не у всех, у нас в Анфисиной да у
матушки Фелицаты… По другим обителям ни
ногой.
—
Матушка,
матушка! — вскрикнула Фленушка и кинулась
к ногам ее.
— Да; ты должен идти один, — отвечала
матушка и рассказала мне, что когда я утром ходил
к Альтанским, мой двоюродный дядя, этот важный статский генерал, был у нее и передал свое желание немедленно со мною познакомиться. — А знакомиться с ним, — добавила maman, — тебе гораздо лучше один на один, чем бы ты выглядывал, как цыпленок, из-под крыла матери. Притом же тебе надо привыкать
к обхождению с людьми и уметь самому ставить себя на настоящую
ногу; а это приобретается только навыком и практикой.
Матушка сидела перед огнем в своем кресле и, опустив книзу глаза, грустно смотрела на ярко освещенную огнем голову Хариты, которая полулежала на разостланной у
ног матери на полу козьей шкуре и, обхватив руками матушкины колена, прислонилась
к ним головою.
Пришел
к матушке, пал в
ноги...
—
Матушка, — говорит ей Сафроныч, — позволь мне
к твоему забору лесенку приставить, чтобы через твой двор на улицу выскочить. Так и так, — говорит, — вот что со мной злобный немец устроил: он меня забил, — в роковую петлю уловил мои
ноги, так что мне и за приказным слазить не можно. Пока будет суд да дело, не дай мне с птенцами гладом-жаждой пропасть. Позволь через забор лазить, пока начальство какую-нибудь от этого разбойника защиту даст.
— Ты вот что, — говорила она, крича хриплым голосом, — ступай от меня подобру-поздорову, а не то я сейчас доеду до княгини, а с ней в Петербург прямо
к ногам матушки-царицы, и вас с барином, душегубцев, на чистую воду выведем…
— Да прямо
к ногам матушки-царицы, и вас с барином, душегубцев, на чистую воду выведем…
—
Матушка! госпожа баронесса! благословите нашу любовь или мы умрем завтра! — воскликнули они, упав
к ногам ее и обнимая ее колена.
Только было солдат приноровился черных квартирантов сачком поддеть, на вольный воздух выдрать, шасть — кто-то его из воды за сапог уцепил, тащит, стерва, изо всей мочи, прямо напрочь
ногу с корнем рвет. Уперся солдат растопыркой, иву-матушку за волосья ухватил, — нога-то самому надобна… Мясо живое из сапога кое-как выпростал, а сапог,
к теткиной матери, в воду рыбкой ушел…