Неточные совпадения
Он стал обнимать сына… «Енюша, Енюша», — раздался трепещущий
женский голос. Дверь распахнулась, и на пороге показалась кругленькая, низенькая старушка в
белом чепце и короткой пестрой кофточке. Она ахнула, пошатнулась и наверно бы упала, если бы Базаров не поддержал ее. Пухлые ее ручки мгновенно обвились вокруг его шеи, голова прижалась
к его груди, и все замолкло. Только слышались ее прерывистые всхлипыванья.
Женская фигура, с лицом Софьи, рисовалась ему
белой, холодной статуей, где-то в пустыне, под ясным, будто лунным небом, но без луны; в свете, но не солнечном, среди сухих нагих скал, с мертвыми деревьями, с нетекущими водами, с странным молчанием. Она, обратив каменное лицо
к небу, положив руки на колени, полуоткрыв уста, кажется, жаждала пробуждения.
Обратясь спиной
к дверям, я вдруг услышал шелест
женского платья, мягкую походку — живо оборачиваюсь —
белые кисейные блузы…
Человек, ехавший на дрожках, привстал, посмотрел вперед и, спрыгнув в грязь, пошел
к тому, что на подобных улицах называется «тротуарами». Сделав несколько шагов по тротуару, он увидел, что передняя лошадь обоза лежала, барахтаясь в глубокой грязи. Около несчастного животного, крича и ругаясь, суетились извозчики, а в сторонке, немножко впереди этой сцены, прислонясь
к заборчику, сидела на корточках старческая
женская фигура в ватошнике и с двумя узелками в
белых носовых платках.
Я спотыкался о тугие, свитые из ветра канаты и бежал
к ней. Зачем? Не знаю. Я спотыкался, пустые улицы, чужой, дикий город, неумолчный, торжествующий птичий гам, светопреставление. Сквозь стекло стен — в нескольких домах я видел (врезалось):
женские и мужские нумера бесстыдно совокуплялись — даже не спустивши штор, без всяких талонов, среди
бела дня…
В продолжение всего месяца он был очень тих, задумчив, старателен, очень молчалив и предмет свой знал прекрасно; но только что получал жалованье, на другой же день являлся в класс развеселый; с учениками шутит, пойдет потом гулять по улице — шляпа набоку, в зубах сигара, попевает, насвистывает, пожалуй, где случай выпадет, готов и драку сочинить;
к женскому полу получает сильное стремление и для этого придет
к реке, станет на берегу около плотов, на которых прачки моют
белье, и любуется…
«До каких высоких градусов достигает во мне самомнение, являет пример сему то, что я решаюсь послать
к Вам прилагаемые в сем пакете
белые женские перчатки.
Бегушев полетел из больницы на всех рысях на Кузнецкий мост, где в магазине готового
женского белья и платьев накупил того и другого; зашел тут же в английский магазин, отобрал шерстяных чулок, плед и кончил тем, что приторговал у Мичинера меховой
женский салоп, строго наказав везде, чтобы все эти вещи немедленно были доставлены
к нему.
Проницательность мгновенная рядом с неопытностью ребенка, ясный, здравый смысл и врожденное чувство красоты, постоянное стремление
к правде,
к высокому, и понимание всего, даже порочного, даже смешного — и надо всем этим, как
белые крылья ангела, тихая
женская прелесть…
По ночам, после спектакля, мы иногда бродили с Нелюбовым по саду. В тихой, освещенной огнями зелени повсюду уютно стояли
белые столики, свечи горели не колеблясь в стеклянных колпачках. Женщины и мужчины как-то по-праздничному, кокетливо и значительно улыбались и наклонялись друг
к другу. Шуршал песок под легкими
женскими ножками…
Около Наседкина зашелестело шелком
женское платье. Высокая дама в простом черном костюме прошла вперед,
к самому клиросу, и стала в глубокой нише, слившись с ее темнотой. Но на мгновение Иван Вианорыч успел разглядеть прекрасное
белое лицо и большие печальные глаза под тонкими бровями.
Слышит Дуня — смолкли песни в сионской горнице. Слышит — по обеим сторонам кладовой раздаются неясные голоса, с одной — мужские, с другой —
женские. Это Божьи люди в одевальных комнатах снимают «
белые ризы» и одеваются в обычную одежду. Еще прошло несколько времени, голоса стихли, послышался топот, с каждой минутой слышался он тише и тише.
К ужину, значит, пошли. Ждет Дуня. Замирает у ней сердце — вот он скоро придет, вот она узнает тайну, что так сильно раздражает ее любопытство.
В этих кафе распевали обыкновенно слепые певцы сегедильи, аккомпанируя себе на гитарах и мандолинах.
Женский пол, сидевший в таких кафе, принадлежал
к миру проституции и «котировался» за чудовищную плату в один реал, то есть в 25 сантимов. Что это были бы за отвратительные пьяные мегеры у нас, а эти несчастные «muchachas» поражали тем, как они прилично вели себя и какого были приятного вида. И их кавалеры сидели, вместо водки, за каким-нибудь прохладительным или много — стаканом легкого
белого вина.
В другое, обычное время около нее всегда кто-нибудь оставался — из вежливости или любви
к женскому обществу и разговору; а теперь она стояла одна на зеленой примятой траве и улыбалась с мягкой
женской насмешливостью: было так естественно и все же немного смешно, что она, такая красивая женщина, стоит совсем одна, заброшенная, и никто в ней не нуждается, и никому она не интересна, а они собрались своей кучкой загорелых и сильных людей, смеются, сверкая
белыми зубами, дружелюбно касаются локтей и плеч и ведут свой особенный мужской, серьезный и значительный разговор.