Неточные совпадения
От японцев нам отбоя нет: каждый день, с
утра до вечера, по нескольку раз. Каких тут нет: оппер-баниосы, ондер-баниосы, оппер-толки, ондер-толки, и потом еще
куча сволочи, их свита. Но лучше рассказать по порядку, что позамечательнее.
Раза два Антонида Ивановна удерживала Привалова
до самого
утра. Александр Павлыч
кутил в «Магните» и возвращался уже засветло, когда Привалов успевал уйти. В третий раз такой случай чуть не разразился катастрофой. Антонида Ивановна предупредила Привалова, что мужа не будет дома всю ночь, и опять задержала его. В середине ночи вдруг послышался шум подъехавшего экипажа и звонок в передней.
Услужающий мальчишка, судя по его изысканной и галантной готовности, давно уже знавший Тамару, ответил, что «никак нет-с; оне — Семен Игнатич — еще не были и, должно быть, не скоро еще будут, потому как оне вчера в „Трансвале“ изволили
кутить, играли на бильярде
до шести часов
утра, и что теперь оне, по всем вероятиям, дома, в номерах „Перепутье“, и что ежели барышня прикажут, то к ним можно сей минуту спорхнуть».
И закурил же он у нас, парень! Да так, что земля стоном стоит, по городу-то гул идет. Товарищей понабрал, денег
куча, месяца три
кутил, все спустил. «Я, говорит, бывало, как деньги все покончу, дом спущу, все спущу, а потом либо в наемщики, либо бродяжить пойду!» С
утра, бывало,
до вечера пьян, с бубенчиками на паре ездил. И уж так его любили девки, что ужасти. На торбе хорошо играл.
Бабушка с
утра до вечера занята хозяйством вместе с Тюфяевым, угрюмо немым, и толстой, косоглазой горничной; няньки у ребенка не было, девочка жила почти беспризорно, целыми днями играя на крыльце или на
куче бревен против него.
Перед Новым годом у Анны Михайловны была
куча хлопот. От заказов некуда было деваться; мастерицы работали рук не покладывая; а Анна Михайловна немножко побледнела и сделалась еще интереснее. В темно-коричневом шерстяном платье, под самую шею, перетянутая по талии черным шелковым поясом, Анна Михайловна стояла в своем магазине с
утра до ночи, и с
утра до ночи можно было видеть на противоположном тротуаре не одного, так двух или трех зевак, любовавшихся ее фигурою.
— То, что она сожжет мой дом: она
кутит до пяти,
до шести часов
утра… Наконец, она профанирует человека, который ей всем пожертвовал! — воскликнула Домна Осиповна.
Я ушел из кухни
утром, маленькие часы на стене показывали шесть с минутами. Шагал в серой мгле по сугробам, слушая вой метели, и, вспоминая яростные взвизгивания разбитого человека, чувствовал, что его слова остановились где-то в горле у меня, душат. Не хотелось идти в мастерскую, видеть людей, и, таская на себе
кучу снега, я шатался по улицам Татарской слободы
до поры, когда стало светло и среди волн снега начали нырять фигуры жителей города.
Учитель не все свои деньги пропивал; по крайней мере половину их он тратил на детей Въезжей улицы. Бедняки всегда детьми богаты; на этой улице, в ее пыли и ямах, с
утра до вечера шумно возились
кучи оборванных, грязных и полуголодных ребятишек.
— Он всеми уважаем, — сказала княгиня, плача и не
утирая слез, — всеми любим, богат, красавец, везде принят… Твой-то слуга бывший, племянник Никифора! Стыдно сказать! А почему? А потому, что он ведет себя хорошо, не
кутит, с худыми людьми не знается… Работает от
утра до ночи… А ты? Боже мой, господи!
— Скучновата она, верно, — согласилась Варвара Васильевна. — Да и навязчива немножко. А все-таки она очень хороший человек… и несчастный. С
утра до ночи бегает по урокам, на ее руках больной отец и целая
куча сестренок; из-за этого не пошла на курсы…