Неточные совпадения
Пророк за предсказание
попал, как следует, в острог, но тем не менее дело свое сделал и смутил совершенно
купцов.
Штука
упала сверху.
Купец ее развернул еще с большим искусством, поймал другой конец и развернул точно шелковую материю, поднес ее Чичикову так, что <тот> имел возможность не только рассмотреть его, но даже понюхать, сказавши только...
Сие глубокое творенье
Завез кочующий
купецОднажды к ним в уединенье
И для Татьяны наконец
Его с разрозненной Мальвиной
Он уступил за три с полтиной,
В придачу взяв еще за них
Собранье басен площадных,
Грамматику, две Петриады,
Да Мармонтеля третий том.
Мартын Задека стал потом
Любимец Тани… Он отрады
Во всех печалях ей дарит
И безотлучно с нею
спит.
И Татьяна Марковна, наблюдая за Верой, задумывалась и как будто заражалась ее печалью. Она тоже ни с кем почти не говорила, мало
спала, мало входила в дела, не принимала ни приказчика, ни
купцов, приходивших справляться о хлебе, не отдавала приказаний в доме. Она сидела, опершись рукой о стол и положив голову в ладони, оставаясь подолгу одна.
Какой-то старый
купец хотел прыгнуть к нам на плот, когда этот отвалил уже от берега, но не
попал и бухнулся в воду, к общему удовольствию собравшейся на берегу публики.
Обычаи здесь патриархальные: гости пообедают, распростятся с хозяином и отправятся домой
спать, и хозяин ляжет, а вечером явятся опять и садятся за бостон до ужина. Общество одно. Служащие,
купцы и жены тех и других видятся ежедневно и… живут все в больших ладах.
— Приехала домой, — продолжала Маслова, уже смелее глядя на одного председателя, — отдала хозяйке деньги и легла
спать. Только заснула — наша девушка Берта будит меня. «Ступай, твой
купец опять приехал». Я не хотела выходить, но мадам велела. Тут он, — она опять с явным ужасом выговорила это слово: он, — он всё поил наших девушек, потом хотел послать еще за вином, а деньги у него все вышли. Хозяйка ему не поверила. Тогда он меня послал к себе в номер. И сказал, где деньги и сколько взять. Я и поехала.
Купец Смельков, по определению товарища прокурора, был тип могучего, нетронутого русского человека с его широкой натурой, который, вследствие своей доверчивости и великодушия,
пал жертвою глубоко развращенных личностей, во власть которых он
попал.
Веревкин особенно был озабочен составом присяжных заседателей и боялся как огня, чтобы не
попали чиновники: они не пощадили бы, а вот
купцы да мужички — совсем другое дело, особенно последние.
Тема случилась странная: Григорий поутру, забирая в лавке у
купца Лукьянова товар, услышал от него об одном русском солдате, что тот, где-то далеко на границе, у азиятов,
попав к ним в плен и будучи принуждаем ими под страхом мучительной и немедленной смерти отказаться от христианства и перейти в ислам, не согласился изменить своей веры и принял муки, дал содрать с себя кожу и умер, славя и хваля Христа, — о каковом подвиге и было напечатано как раз в полученной в тот день газете.
И заметьте, что это отрешение от мира сего вовсе не ограничивалось университетским курсом и двумя-тремя годами юности. Лучшие люди круга Станкевича умерли; другие остались, какими были, до нынешнего дня. Бойцом и нищим
пал, изнуренный трудом и страданиями, Белинский. Проповедуя науку и гуманность, умер, идучи на свою кафедру, Грановский. Боткин не сделался в самом деле
купцом… Никто из них не отличился по службе.
Княгиня удивлялась потом, как сильно действует на князя Федора Сергеевича крошечная рюмка водки, которую он пил официально перед обедом, и оставляла его покойно играть целое утро с дроздами, соловьями и канарейками, кричавшими наперерыв во все птичье горло; он обучал одних органчиком, других собственным свистом; он сам ездил ранехонько в Охотный ряд менять птиц, продавать, прикупать; он был артистически доволен, когда случалось (да и то по его мнению), что он надул
купца… и так продолжал свою полезную жизнь до тех пор, пока раз поутру, посвиставши своим канарейкам, он
упал навзничь и через два часа умер.
И услышал
купец голос из облака: «Отпускаются тебе прегрешения твои!» — и вдруг почувствовал такую лёгость, словно в рай
попал.
Это был владелец дома, первогильдейский
купец Григорий Николаевич Карташев. Квартира его была рядом с трактиром, в ней он жил одиноко,
спал на голой лежанке, положив под голову что-нибудь из платья. В квартире никогда не натирали полов и не мели.
Купцы обыкновенно в трактир идут, в амбар едут, а к «Яру» и вообще «за заставу» —
попадают!
— Распыхались наши
купцы не к добру, — пошептывал миллионер, точно колдун. — Ох, не быть добру!.. Очень уж круто повернулись все, точно с печи
упали.
Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада
купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он бежит за ней и, подавшись туловищем вперед,
падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.
Тогда все тому подивилися, свита до земли преклонилася. Честной
купец дал свое благословение дочери меньшой, любимой и молодому принцу-королевичу. И проздравили жениха с невестою сестры старшие завистные и все слуги верные, бояре великие и кавалеры ратные, и нимало не медля принялись веселым пирком да за свадебку, и стали жить да поживать, добра наживать. Я сама там была, пиво-мед пила, по усам текло, да в рот не
попало.
Так и
пал купец на сыру землю, горючьми слезами обливается; а и взглянет он на зверя лесного, на чудо морское, а и вспомнит он своих дочерей, хорошиих, пригожиих, а и пуще того завопит источным голосом: больно страшен был лесной зверь, чудо морское.
— Но ведь нынче значительное число «дворянских гнезд»
попало в руки
купцов, кабатчиков, лесников; стало быть, и самые способы распоряжения земельною собственностью, силою вещей, изменили характер?
Все это шумело, пело, ругалось. Лошади, люди, медведи — ржали, кричали, ревели. Дорога шла густым лесом. Несмотря на ее многолюдность, случалось иногда, что вооруженные разбойники
нападали на
купцов и обирали их дочиста.
Головлев озирается кругом и удостоверяется, что и прочие пассажиры
спят. У
купца, который рядом с ним сидит, голову об перекладину колотит, а он все
спит. И лицо у него сделалось глянцевое, словно лаком покрыто, и мухи кругом рот облепили.
Как-то раз, на закате солнца, пьяный пассажир второго класса, дородный купец-пермяк
упал за борт и, барахтаясь, поплыл по красно-золотой водной дороге.
— Мы не про
купцов беседу ведем. Дураки жуликами не живут. Дурак — свят, в нем мозги
спят…
Любонька в людской, если б и узнала со временем о своем рождении, понятия ее были бы так тесны, душа
спала бы таким непробудимым сном, что из этого ничего бы не вышло; вероятно, Алексей Абрамович, чтобы вполне примириться с совестью, дал бы ей отпускную и, может быть, тысячу-другую приданого; она была бы при своих понятиях чрезвычайно счастлива, вышла бы замуж за
купца третьей гильдии, носила бы шелковый платок на макушке, пила бы по двенадцати чашек цветочного чая и народила бы целую семью купчиков; иногда приходила бы она в гости к дворечихе Негрова и видела бы с удовольствием, как на нее с завистью смотрят ее бывшие подруги.
Недалеко от них старик
купец, лет под семьдесят, с седою бородой, в высокой собольей шапке,
спал сладким сном на складном стуле.
Купец без затруднения удовлетворяет его просьбу; мещанин снова
падает и снова поднимается, и кричит...
За что у них началась схватка — неизвестно; полиция застала дело в том положении, что здоровый
купец дает щуплому мещанину оплеуху, а тот
падает, поднимается и, вставая, говорит...
— Ну, слушай, Гордей Евстратыч… Робили мы, пятнадцать годов тому назад, у
купцов Девяткиных… шахту били… много они денег просадили на нее… я ходил у них за штегеря… на восемнадцатом аршине
напали на жилку… а я сказал, что дальше незачем рыть… От всех скрыл… ну, поверили, шахту и бросили… Из нее я тебе жилку с Михалком послал…
Горные инженеры, техники, доктора,
купцы, адвокаты — всех одинаково тянуло к всесильному магниту, не говоря уже о бедности, которая поползла к брагинскому дому со всех углов, снося сюда в одну кучу свои беды,
напасти и огорчения…
Кажись, и хозяева давно
спать положились, и акромя меня с
купцом других постояльцев не было…
Были такие, которые и подсылали, а она подумает, подумает:"нет, скажет, коли уж на какую линию
попала, так и надо на этой точке вертеться!"Федосьюшка сказывала мне, что она и к тому
купцу с повинною ездила, который ей первые десять тысяч подарил.
— А как
попала?.. жила я в ту пору у
купца у древнего в кухарках, а Домнушке шестнадцатый годок пошел. Только стал это старик на нее поглядывать, зазовет к себе в комнату да все рукой гладит. Смотрела я, смотрела и говорю: ну говорю, Домашка, ежели да ты… А она мне: неужто ж я, маменька, себя не понимаю? И точно, сударь! прошло ли с месяц времени, как уж она это сделала, только он ей разом десять тысяч отвалил. Ну, мы сейчас от него и отошли.
Такой красивый, такой молодец и струсил. С бубном стоит! Ха, ха, ха! Вот когда я обижена. Что я? Что я? Он плясун, а я что? Возьмите меня кто-нибудь! Я для него только жила, для него горе терпела. Я, богатого
купца дочь, солдаткой хотела быть, в казармах с ним жить, а он!… Ах, крестный! Трудно мне… духу мне!., духу мне надо… а нет. Била меня судьба, била… а он… а он… добил. (
Падает к Аристарху на руки).
Фома сидел, откинувшись на спинку стула и склонив голову на плечо. Глаза его были закрыты, и из-под ресниц одна за другой выкатывались слезы. Они текли по щекам на усы… Губы Фомы судорожно вздрагивали, слезы
падали с усов на грудь. Он молчал и не двигался, только грудь его вздымалась тяжело и неровно.
Купцы посмотрели на бледное, страдальчески осунувшееся, мокрое от слез лицо его с опущенными книзу углами губ и тихо, молча стали отходить прочь от него…
Опрокидывая стулья, толкая стол, причем посуда и бутылки звенели и
падали,
купцы лезли на Маякина с бокалами в руках, возбужденные, радостные, иные со слезами на глазах.
Купцу-социалисту, захваченному такою
напастью врасплох, в Лондоне некуда было от этого попятиться.
Селиван тогда сейчас же и выкидывал хитрость: он выставлял огонь на свое окошко и на этот свет к нему
попадали купцы с толстыми черезами, дворяне с потайными шкатулками и попы с меховыми треухами, подложенными во всю ширь денежными бумажками.
И потому, когда пришел час к отъезду
купцов восвояси, Фотей очутился на передке рядом с кучером, и скинуть его было невозможно до лежавшего на их пути села Крутого. Здесь был в то время очень опасный спуск с одной горы и тяжелый подъем на другую, и потому случались разные происшествия с путниками:
падали лошади, переворачивались экипажи и прочее в этом роде. Село Крутое непременно надо было проследовать засветло, иначе надо заночевать, а в сумерки никто не рисковал спускаться.
— Ты прав, сын паука и жабы; да, с той поры, как дворяне
пали, — людей нет! Есть только
купцы… и я их не-на-вижу!
«Эй вы, купчики-голубчики,
К нам ступайте ночевать!»
Ночевали наши купчики,
Утром тронулись опять.
Полегоньку подвигаются,
Накопляют барыши,
Чем
попало развлекаются
По дороге торгаши.
По реке идут — с бурлаками
Разговоры заведут:
«Кто вас спутал?» — и собаками
Их бурлаки назовут.
Поделом вам, пересмешники,
Лыком шитые
купцы!..
Вот и
пала ночь туманная,
Ждет удалый молодец.
Чу, идет! — пришла желанная,
Продает товар
купец.
Катя бережно торгуется,
Всё боится передать.
Парень с девицей целуется,
Просит цену набавлять.
Знает только ночь глубокая,
Как поладили они.
Распрямись ты, рожь высокая,
Тайну свято сохрани!
И
купец опять с размаха
упал на колени и, склонившись боком головой над двумя руками горсточкой, замер. Отец Сергий опять велел ему встать и, подумав о том, как тяжела его деятельность и как, несмотря на то, он покорно несет ее, тяжело вздохнул и, помолчав несколько секунд, сказал...
Отец Сергий служил и, когда он вышел, славя… к гробу своего предшественника, он пошатнулся и
упал бы, если бы стоявший за ним
купец и за ним монах, служивший за дьякона, не подхватили его.
1-й
купец. Ничего не жалко. Знай край, да не
падай! На то человеку разум дан. (Проходят.)
–…и находясь в нетрезвом состоянии, поскользнулся и
упал под лошадь стоявшего здесь извозчика, крестьянина деревни Дурыкиной, Юхновского уезда, Ивана Дротова. Испуганная лошадь, перешагнув через Кулдарова и протащив через него сани с находившимся в них второй гильдии московским
купцом Степаном Луковым, помчалась по улице и была задержана дворниками. Кулдаров, вначале находясь в бесчувственном состоянии, был отведен в полицейский участок и освидетельствован врачом. Удар, который он получил по затылку…
Пал Вавилон,
пал Вавилон и не воскреснет более;
пал великий город, облеченный в виссон, и порфиру, и багряницу, украшенный златом и камнями, и плачут о нем
купцы, издали всматриваясь в развалины города, где они торговали и миррой, и фимиамом, и конями, и телами, и душами человеческими.
А сам поехал налегке простым, богомольным человеком прямо к Тихвинской, а заместо того
попал к Толмачевым порогам на Куриный переход. «Где сокровище, там и сердце». Пристал наш
купец здесь на постоялом дворе и пошел узнавать: где большой человек Иван Петров и как с ним свидеться.
Стал меня Егорка побаиваться; но, невзирая на это, плутни его вижу на каждом шагу: то
нападет он на мужика, который побогаче, — я заступлюсь; то сделает с
купцами сделку и запродаст хлеб не в пору за полцены — я опять поймаю и найду других покупщиков.
— Артель лишку не берет, — сказал дядя Онуфрий, отстраняя руку Патапа Максимыча. — Что следовало — взято, лишнего не надо… Счастливо оставаться, ваше степенство!.. Путь вам чистый, дорога скатертью!.. Да вот еще что я скажу тебе, господин
купец; послушай ты меня, старика: пока лесами едешь, не говори ты черного слова. В степи как хочешь, а в лесу не поминай его… До беды недалече… Даром, что зима теперь, даром, что темная сила
спит теперь под землей… На это не надейся!.. Хитер ведь он!..