Неточные совпадения
Анна Сергеевна недавно вышла замуж, не по любви, но по убеждению, за одного из будущих русских деятелей, человека очень умного, законника, с
крепким практическим смыслом, твердою
волей и замечательным даром слова, — человека еще молодого, доброго и холодного как лед.
В этой области она обнаружила непреклонность, равную его настойчивости. У ней был характер, и она упрямо вырабатывала себе из старой, «мертвой» жизни
крепкую, живую жизнь — и была и для него так же, как для Райского, какой-то прекрасной статуей, дышащей самобытною жизнью, живущей своим, не заемным умом, своей гордой
волей.
Ему любо было пока возиться и с бабушкой: отдавать свою
волю в ее опеку и с улыбкой смотреть и слушать, как она учила его уму-разуму, порядку, остерегала от пороков и соблазнов, старалась свести его с его «цыганских» понятий о жизни на свою
крепкую, житейскую мудрость.
В них продолжали жить черты гуляевского характера — выдержка, сила
воли, энергия, неизменная преданность старой вере, — одним словом, все то, что давало им право на название
крепких людей.
— А! Хотелось человеку, конечно… клок вольной земли, чтобы было где разойтись плугом… Ну там… пару
волов, хорошего коня… корову…
крепкую телегу…
Тут только почувствовал Глеб, почувствовал первый раз в жизни, что
крепкие, железные мышцы его как словно ослабли; первый раз осмыслил он старческие годы свои, первый раз понял, что силы уж не те стали,
воля и мощь не те, что в прежние годы.
Боялся не он — боялось его молодое,
крепкое, сильное тело, которое не удавалось обмануть ни гимнастикой немца Мюллера, ни холодными обтираниями. И чем
крепче, чем свежее оно становилось после холодной воды, тем острее и невыносимее делались ощущения мгновенного страха. И именно в те минуты, когда на
воле он ощущал особый подъем жизнерадостности и силы, утром, после
крепкого сна и физических упражнений, — тут появлялся этот острый, как бы чужой страх. Он заметил это и подумал...
— Народ ноне малодушен больно стал в Пеньковке, — проговорил Авдей Михайлыч, — прежде
крепче жили… Заработки большие, едят сладко, чай этот пошел — вот народ и портится Посмотришь, молодые парнишки что делают: еще на рыле материно молоко не обсохло, а он водку хлещет… Или тоже вот наши заводские девки: больно много
воли забрали, балуются, а котора послабее — и совсем потеряет себя.
Ворочают
крепкими руками малые рычаги, и всюду — вокруг людей, над головами у них — покорно и страшно двигаются челюсти и лапы огромных машин, пережёвывая железо… Трудно понять, чей ум, чья
воля главенствуют здесь! Иной раз кажется, что человек взнуздал завод и правит им, как желает, а иногда видишь, что и люди и весь завод повинуются дьяволу, а он — торжественно и пакостно хохочет, видя бессмыслицу тяжкой возни, руководимой жадностью.
Полканов наслаждался растительной жизнью, со дня на день откладывая решение приняться за работу. Иногда ему становилось скучно, он укорял себя в бездеятельности, недостатке
воли, но всё это не возбуждало у него желания работать, и он объяснял себе свою лень стремлением организма к накоплению энергии. По утрам, просыпаясь после здорового,
крепкого сна, он, с наслажденном потягиваясь, отмечал, как упруги его мускулы, эластична кожа, как свободно и глубоко дышат лёгкие.
Прежде всего он ее, разумеется, добре вылевкасил
крепким казанским алебастром, так что стал этот левкас гладок и крепок, как слоновья кость, а потом разбил на ней четыре ровные места и в каждом месте обозначил особливую малую икону, да еще их стеснил тем, что промежду них на олифе золотом каймы положил, и стал писать: в первом месте написал рождество Иоанна Предтечи, восемь фигур и новорожденное дитя, и палаты; во втором — рождество пресвятыя Владычицы Богородицы, шесть фигур и новорожденное дитя, и палаты, в третьем — Спасово пречистое рождество, и хлев, и ясли, и предстоящие Владычица и Иосиф, и припадшие боготечные волхвы, и Соломия-баба, и скот всяким подобием:
волы, овцы, козы и осли, и сухолапль-птица, жидам запрещенная, коя пишется в означение, что идет сие не от жидовства, а от божества, все создавшего.
Но, видя, что отпора нет, что вашему гневу не полагается преград, вы — даже и в несправедливом гневе — ободряетесь, ваш собственный голос своим звуком, все более
крепким и высоким, подстрекает вас, и вы кончаете тем, что забываете всякую меру и даете полную
волю страсти.
— Нет, уж ты вели мне постеленку в беседке постлать… На воле-то
крепче поспится, — настаивал Патап Максимыч.
— Не то что наши лесные обители,
крепкие города рассыпаются, как песок морской, если есть на то
воля Господа…
И мучительно, до боли захотелось девочке прежней
вола той жизни: потянуло в душную бедную избу, захотелось услыхать неизменную воркотню бабушки Маремьяны. Почувствовать (куда ни шло) ее
крепкие костлявые пальцы на замершем от боли ухе, услышать сердитое, шипенье раздосадованного голоса...
Бессилие человеческой
воли, разумеется, всего удобнее демонстрировать на
воле самой лучшей, самой
крепкой.
Они говорили долго и горячо. Губы Дмитрия не улыбались всегдашнею его тайною улыбкою, глубоко в глазах была просветленная печаль и серьезность. Катя страстно старалась вложить в его безвольную душу все напряжение своей
воли, но чувствовала, —
крепкая стенка огораживает его душу, и этой стенки она не может пробить.
Это всегда так бывает. Женщина ценит мужчину до тех пор, когда сознает опасность его потерять. Как только же она убедится, что чувство, внушенное ею, приковывает его к ней
крепкой цепью и делает из него раба желаний и капризов, она перестает интересоваться им и начинает им помыкать. Благо мужчине, у которого найдется сила
воли разом порвать эту позорную цепь, иначе погибель его в сетях бессердечной женщины неизбежна.
Телосложения он был
крепкого, а в его загорелом лице сказывалась несокрушимая сила
воли.
Словно сам строгий закон причинности не имел власти над этой простой и фантастической жизнью: так неожиданно, так шутовски нелепо сцеплялись в ней маленький грех и большое страдание,
крепкая, стихийная
воля к такому же стихийному, могучему творчеству — и уродливое прозябание где-то на границе между жизнью и смертью.