Неточные совпадения
— Уж будто вы не
знаете,
Как ссоры деревенские
Выходят? К муженьку
Сестра гостить приехала,
У ней
коты разбилися.
«Дай башмаки Оленушке,
Жена!» — сказал Филипп.
А я не вдруг ответила.
Корчагу подымала я,
Такая тяга: вымолвить
Я слова не могла.
Филипп Ильич прогневался,
Пождал, пока поставила
Корчагу на шесток,
Да хлоп меня в висок!
«Ну, благо ты приехала,
И так походишь!» — молвила
Другая, незамужняя
Филиппова сестра.
— Это вам так показалось. Ведь я
знаю, что они на рынке покупают. Купит вон тот каналья повар, что выучился у француза,
кота, обдерет его, да и подает на стол вместо зайца.
— Как он может этак,
знаете, принять всякого, наблюсти деликатность в своих поступках, — присовокупил Манилов с улыбкою и от удовольствия почти совсем зажмурил глаза, как
кот, у которого слегка пощекотали за ушами пальцем.
— Она будет очень счастлива в известном, женском смысле понятия о счастье. Будет много любить; потом, когда устанет, полюбит собак,
котов, той любовью, как любит меня. Такая сытая, русская. А вот я не чувствую себя русской, я — петербургская. Москва меня обезличивает. Я вообще мало
знаю и не понимаю Россию. Мне кажется — это страна людей, которые не нужны никому и сами себе не нужны. А вот француз, англичанин — они нужны всему миру. И — немец, хотя я не люблю немцев.
— Сама не
знаю. Иногда мне хочется плакать, а я смеюсь. Вы не должны судить меня… по тому, что я делаю. Ах, кстати, что это за сказка о Лорелее? [Лорелея — имя девушки, героини немецкого фольклора. Лорелея зазывала своим пением рыбаков, и те разбивались о скалы.] Ведь это еескала виднеется? Говорят, она прежде всех топила, а как полюбила, сама бросилась в воду. Мне нравится эта сказка. Фрау Луизе мне всякие сказки сказывает. У фрау Луизе есть черный
кот с желтыми глазами…
— Ишь, плут! — произносит дедушка, любуясь на
кота, — с утра уж
знает, когда рыбак должен пройти! Настась! а Настась!
Убитый был «
кот». Убийца — мститель за женщину. Его так и не нашли —
знали, да не сказали, говорили: «хороший человек».
Мы
знали, что он — «старый холостяк» и «мартовский кавалер», что это смешно, особенно последнее, потому что напоминает
котов, жалобно завывающих в марте на крышах.
— А я
знаю? Может быть, деньги от него скрывала или изменила. Любовник он у ей был —
кот.
Как назвать Александра бесчувственным за то, что он решился на разлуку? Ему было двадцать лет. Жизнь от пелен ему улыбалась; мать лелеяла и баловала его, как балуют единственное чадо; нянька все пела ему над колыбелью, что он будет ходить в золоте и не
знать горя; профессоры твердили, что он пойдет далеко, а по возвращении его домой ему улыбнулась дочь соседки. И старый
кот, Васька, был к нему, кажется, ласковее, нежели к кому-нибудь в доме.
— Почему же он дурак? — пожелал
знать Вибель, ударив тихонько рукой
кота, который начал было довольно громко мурлыкать.
Тому будет полсорока годов, жили мы на Волге, ходили на девяти стругах; атаманом был у нас Данило
Кот; о тебе еще и помину не было, меня уже
знали в шайке и тогда уже величали Коршуном.
Володин хихикнул. Передонов думал, что
кот отправился, может быть, к жандармскому и там вымурлычит все, что
знает о Передонове, и о том, куда и зачем Передонов ходил по ночам, — все откроет да еще и того примяукает, чего и не было. Беды! Передонов сел на стул у стола, опустил голову и, комкая конец у скатерти, погрузился в грустные размышления.
Варвара порылась еще в спальне и вынесла оттуда обрывок бумажки и карандаш. Володин написал: «для хозяйки» и прицепил бумажку к петле. Все это делал он с потешными ужимками. Потом он снова принялся неистово прыгать вдоль стен, попирая их подошвами и весь сотрясаясь при этом. Визгом его и блеющим хохотом был наполнен весь дом. Белый
кот, испуганно прижав уши, выглядывал из спальни и, невидимому, не
знал, куда бы ему бежать.
Среди гостей был один, с рыжими усами, молодой человек, которого даже и не
знал Передонов. Необычайно похож на
кота. Не их ли это
кот обернулся человеком? Недаром этот молодой человек все фыркает, — не забыл кошачьих ухваток.
«Как по недостаточности моего звания, — говорю, — владыко святый, жена моя каждый вечер, по неимению работницы, отправляется для доения коровы в хлев, где хранится навоз, то я, содержа на руках свое малое грудное дитя, плачущее по матери и просящее груди, — как груди дать ему не имею и чем его рассеять, не
знаю, — то я, не умея настоящих французских танцев, так с сим младенцем плавно пожидовски прискакую по комнате и пою ему: „тра-та-та, тра-та-та, вышла кошка за
кота“ или что другое в сем роде невинного содержания, дабы оно было утешно от сего, и в том вся вина моя».
— Старому
коту молоденькая мышка…
Знать, и старые
коты ловки.
Веруя и постоянно говоря, что «главное дело не в лечении, а в недопущении, в предупреждении болезней», Зеленский был чрезвычайно строг к прислуге, и зуботычины у него летели за малейшее неисполнение его гигиенических приказаний, к которым, как известно, наши русские люди относятся как к какой-то неосновательной прихоти.
Зная это, Зеленский держался с ними морали крыловской басни «
Кот и повар». Не исполнено или неточно исполнено его приказание — не станет рассуждать, а сейчас же щелк по зубам, и пошел мимо.
—
Кот? А
кот сразу поверил… и раскис. Замурлыкал, как котенок, тычется головой, кружится, как пьяный, вот-вот заплачет или скажет что-нибудь. И с того вечера стал я для него единственной любовью, откровением, радостью, Богом, что ли, уж не
знаю, как это на ихнем языке: ходит за мною по пятам, лезет на колена, его уж другие бьют, а он лезет, как слепой; а то ночью заберется на постель и так развязно, к самому лицу — даже неловко ему сказать, что он облезлый и что даже кухарка им гнушается!
— Вот видишь! Ах, Андрей, Андрей, вытащи ее! Я не могу. Я глупый, горбатый черт. Ты сам очень хорошо
знаешь, что я не протащу через всю жизнь, долгую жизнь, и тяжести одного себя без посторонней помощи, без твоей, например, а уж другого кого-нибудь поддерживать… куда мне! Мне самому нужно, чтобы меня спасали от пьянства, брали к себе, заставляли работать, держали у себя мои деньги, писали корзинки, диваны и всякую обстановку для моих
котов. Ах, Андрей, что бы я без тебя делал?
И круглый плоский скат летел темным кругом по воздуху и точно шлепался о палубу. Итальянцы смеялись, показывая свои великолепные зубы, добродушно кивали головами и что-то бормотали по-своему. Почем
знать, может быть, они сами думали, что морской
кот считается лучшим местным деликатесом, и не хотели обижать добрых балаклавцев отказом.
Г-н Ратч поставил канделябры на биллиард, поклонился в пояс Семену Матвеичу и, слегка переваливаясь и злорадно улыбаясь, направился ко мне.
Кот, должно быть, так подходит к мыши, которой некуда спастись. Вся моя отвага тотчас меня покинула. Я
знала, этот человек был в состоянии… прибить меня. Я задрожала; да; о, позор! о, стыд! я задрожала.
Нарядные поярковые шляпы, кафтаны и сапоги у мужчин, алые повойники и
коты пестрые у женщин давали
знать о происходившей в городе ярмарке.
После истории с
котом речь зашла о новой польке-мазурке, которую Сергей Петрович уже щегольски танцевал, но невеста еще не
знала.
Матрена. Что сделал? Эка вздумал поминать! Никто не
знает: ни
кот, ни кошка, ни поп Ерошка. А девка сама идет.
[Теперь это делается иначе, как я
узнал от Н. П. В. (Н. П. В. — Здесь и в последующих случаях, вероятно, Николай Петрович Вагнер (1829–1901) — ученый-зоолог, профессор Казанского и Петербургского университетов, автор известных «Повестей, сказок и рассказов Кота-Мурлыки».): ящик имеет стеклянное дно и, обернув его, можно видеть испод бабочкиных крыльев.
Иван Андреевич, превратившийся из разъяренного тигра в ягненка, оробев и присмирев, как мышонок перед
котом, едва смел дышать от испуга, хотя и мог бы
знать, по собственному опыту, что не все оскорбленные мужья кусаются.
— Ну вот, то
коты, то мыши! Право, я не
знаю, что с вами делается.
Папашу моего в нашем округе кажный козел
знает: лабаз у него на выгоне, супротив больницы, первеющий на селе. Крыша с накатцем, гремучего железа. В бочке
кот сибирский на пшене преет, — чистая попадья. Чуть праздник, — в хороводе королевича вертят, — беспременно все у нас рожки да подсолнухи берут.
— Не
знаю. Сначала дремота, и спать хочу, а потом вдруг как
кот… и от
кота бурктта…
И в первый раз за всю войну (не
знаю, чем это объяснить) я понял, что значит слово «победа». Да, это не
кот наплакал, это возвышает, это всего человека со всеми его потрохами поднимает на необыкновенную высоту! Победа… и слово какое простое, и сколько раз его слышал и сам произносил, а только теперь вижу, что это за сокровище… победа! Так и хочется кричать на весь дом: победа, победа!
Мне сказывал один известный психиатр, что одна дама в самое короткое время схоронила обожаемого мужа и шестерых детей и после всех этих потерь оставалась в своем разуме, а потом вдруг дворник как-то ее
коту хвост отрубил — она этим так огорчилась, что с горя потеряла рассудок, начала кусаться, и ее свезли в сумасшедший дом. «Это бывает, — продолжал психиатр. — Люди иной раз черт
знает что переносят, а на пустяках спотыкнутся и сажай их в матрацы, чтоб головы себе не разбили».
Задавались чрезвычайно беспокойные ночи, когда
коты совсем не
знали покоя сами и не хотели позволять спать людям: они мяукали, скреблись, прыгали, падали с высот вниз, и опять царапались вверх, и, настигая друг друга, дрались так, что сыпалась шерсть, и затем вновь падение и вновь беготня.