Начинало светать, река туманилась, наш
костер потух. В сумерках по берегу виднелись странные группы каких-то людей. Одни стояли вокруг нас, другие у самой воды кричали перевозчика. Невдалеке стояла телега, запряженная круглою сытою лошадью, спокойно ждавшею перевоза.
Когда я пришла в себя, та же темная ночь стояла над окрестностями. Дождь перестал, но тучи еще не открывали неба.
Костер потухал и тлеющие уголья, вспыхивая по временам, озаряли спящие фигуры душманов…
Неточные совпадения
Но когда вокруг их все утихло и мало-помалу стало
потухать бледное зарево от пылающих
костров, вокруг которых пировала буйная толпа ее палачей, она, казалось, стала дышать свободнее и наконец сказала робким, исполненным прелести голосом...
А
костер уже
потухал. Свет уже не мелькал, а красное пятно сузилось, потускнело… И чем скорее догорал огонь, тем виднее становилась лунная ночь. Теперь уж видно было дорогу во всю ее ширь, тюки, оглобли, жевавших лошадей; на той стороне ясно вырисовывался другой крест…
Но у сотского дело не спорилось, и начавший было разгораться
костер чуть-чуть совсем не
потух.
Тухнут костры на земле, гаснут звезды на небе…
Костер на том берегу давно уже
потух, и ни один звук не нарушал грозной тишины.
Уж стал месяц бледнеть, роса пала, близко к свету, а Жилин до края леса не дошел. «Ну, — думает, — еще тридцать шагов пройду, сверну в лес и сяду». Прошел тридцать шагов, видит — лес кончается. Вышел на край — совсем светло, как на ладонке перед ним степь и крепость, и налево, близехонько под горой, огни горят,
тухнут, дым стелется и люди у
костров.
Догоравшие уголья
костра, осветив прощальным светом пещеру,
потухли. И все погрузилось во мрак. Лишь на мгновения освещалось убежище горцев — отсветами молний.
Парень поднимается и идет с ряской. Через минуту их шаги и говор смолкают. Сема закрывает глаза и тихо дремлет.
Костер начинает
тухнуть, и на мертвое тело ложится большая черная тень…
Я проснулся на рассвете.
Костер давно
потух, руки под мышками затекли от полушубка, холод пробирался до костей. У пепла
костра, покрытые инеем, спали Шанцер и Селюков. Лошади наши уныло стояли, понурив головы.
Костер трещит,
потухая. Надо подложить топлива, иначе рискует замерзнуть или быть заживо съеденным зверями.
Идущие повернулись к нему спиною; голоса сразу стали глуше, вспыхнули еще раз, как умирающее пламя
костра, и
потухли.