Неточные совпадения
Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню —
кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только
дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход — и вон она понеслась, понеслась, понеслась!..
Тогда-то свыше вдохновенный
Раздался звучный глас Петра:
«За дело, с богом!» Из шатра,
Толпой любимцев окруженный,
Выходит Петр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза.
Идет. Ему
коня подводят.
Ретив и смирен верный
конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит. Глазами косо водит
И мчится в прахе боевом,
Гордясь могущим седоком.
Боже мой! стук, гром, блеск; по обеим сторонам громоздятся четырехэтажные стены; стук копыт
коня, звук колеса отзывались громом и отдавались с четырех сторон; домы росли и будто подымались из земли на каждом шагу; мосты
дрожали; кареты летали; извозчики, форейторы кричали; снег свистел под тысячью летящих со всех сторон саней; пешеходы жались и теснились под домами, унизанными плошками, и огромные тени их мелькали по стенам, досягая головою труб и крыш.
Морозно. Дорога бела и гладка,
Ни тучи на всем небосклоне…
Обмерзли усы, борода ямщика,
Дрожит он в своем балахоне.
Спина его, плечи и шапка в снегу,
Хрипит он,
коней понукая,
И кашляют
кони его на бегу,
Глубоко и трудно вздыхая…
Но, шевеля пугливым ухом,
Конь упирается,
дрожит,
Трясет упрямой головою,
И грива дыбом поднялась.
Держа в одной руке шлейф и хлыст с лиловым камнем в рукоятке, она гладила маленькой рукой ласково оскаленную морду
коня, — он косился на нее огненным глазом, весь
дрожал и тихонько бил копытом по утоптанной земле.
Он молчал, трудясь над задачей, которую я поставил ему ферзью и
конем. Внезапно он смешал фигуры и объявил, что проиграл партию. Так повторилось два раза; наконец я обманул его ложной надеждой и объявил мат в семь ходов. Гез был красен от раздражения. Когда он ссыпал шахматы в ящик стола, его руки
дрожали.
Степь да небо. И мнет зеленую траву полудикий сын этой же степи,
конь калмыцкий. Он только что взят из табуна и седлался всего в третий раз…
Дрожит, боится, мечется в стороны, рвется вперед и тянет своей мохнатой шеей повод, так тянет, что моя привычная рука устала и по временам чувствуется боль…
От того ли посвисту сыр-бор преклоняется и лист с деревьев осыпается; он бьет
коня по крутым ребрам; богатырский
конь разъяряется, мечет из-под копыт по сенной копне; бежит в поля, земля
дрожит, изо рта пламя пышет, из ноздрей дым столбом.
При слове «завтра» лицо Саши похолодело — точно теперь только ощутило свежесть ночи, а сердце,
дрогнув, как хороший
конь, вступило в новый, сторожкий, твердый и четкий шаг. И, ловя своим открытым взглядом пронзительный, мерцающий взор Соловьева, рапортовавшего коротко, обстоятельно и точно, Погодин узнал все, что касалось завтрашнего нападения на станцию Раскосную. Сверился с картой и по рассказу Соловьева набросал план станционных жилищ.
Был Настин черед стряпаться, но она ходила домой нижней дорогой, а не рубежом. На другое утро ребята, ведя раненько
коней из ночного, видели, что Степан шел с рубежа домой, и спросили его: «Что, дядя Степан, рано поднялся?» Но Степан им ничего не отвечал и шибко шел своей дорогой. Рубашка на нем была мокра от росы, а свита была связана кушаком. Он забыл ее развязать,
дрожа целую ночь в ожидании Насти.
То пустит он
коня стремглав,
То остановит и, привстав
На стремена,
дрожит, пылает.
— Ой, хитришь ты, старая собака, — сказал Бузыга, и в его сильном голосе
дрогнули, нежданно прорвавшись, какие-то звериные звуки. — Смотри, брат, — тебе Бузыгу не учить. Когда Бузыга сказал, что он в Крешеве, то, значит, его будут шукать в Филипповичах, а Бузыга тем часом в Степани на ярмарке
коней продает. Тебе Шпак правду говорит: лучше молчи.
Пальба и пыль от нас, а не на нас.
К монастырю Донскому! Гетман
дрогнул.
Скорей
коня! Теперь настало время
Ударить враз. Не выдадим Кузьму.
Сбирайте сотни! На
конь, и за дело!
Стали меня окликать: Федор, а Федор! А у меня духу нет ответить. Молчу. Полез старик на сеновал, ощупал меня. «Вставай, Федорушка! — говорит, да таково ласково. — Ты, спрашивает, спал ли?» — «Спал, говорю…» — «Ну, говорит, дитятко, вставай, запрягай
коней; с проезжающим поедешь. Помнишь ли, в чем клялся?» — «Помню», — говорю. А у самого зубы-то щелкают,
дрожь по телу идет, холод. «Может, — говорит старик, — подошло твое время. Слушайся, что я прикажу. А пока — запрягай-ка проворней: проезжающие торопятся».
Меня сняли с
коня, бледного, чуть дышавшего. Я весь
дрожал, как былинка под ветром, так же как и Танкред, который стоял, упираясь всем телом назад, неподвижно, как будто врывшись копытами в землю, тяжело выпуская пламенное дыхание из красных, дымящихся ноздрей, весь
дрожа, как лист, мелкой
дрожью и словно остолбенев от оскорбления и злости за ненаказанную дерзость ребенка. Кругом меня раздавались крики смятения, удивления, испуга.
Сидит на
коне и смотрит,
дрожа, как в огневице.
Пуще девица
дрожит,
Кони мимо; друг молчит,
Бледен и унылый.
Дрожь в
конях,
Стужа злее на ночь...
На
коне — черной тучице в санках —
Билось пламя-шлея… синь и
дрожь.
И кричали парнишки в еланках:
«Дождик, дождик, полей нашу рожь...
Это был Магома… А сама я сидела на спине моего Шалого… Верный
конь тихо ржал и все его тело подергивалось
дрожью нетерпения…
А моя бедная деда слушала сурового старика,
дрожа всем телом и бросая на моего отца умоляющие взоры. Он не вынес этого немого укора, крепко обнял ее и, передернув плечами, вышел из дому. Через несколько минут я видела, как он скакал по тропинке в горы. Я смотрела на удаляющуюся фигуру отца, на стройный силуэт
коня и всадника, и вдруг точно что-то толкнуло меня к Хаджи-Магомету.
Голос Семена
дрогнул, и он рукой указал на инстинктивно прижавшуюся к его
коню почти лишавшуюся чувств девушку.
Конь, почуя свое одиночество, храпит и упирается; по шерсти его перебегают изменчивые отливы. Но одно движение, один возглас могучего всадника, — и
конь,
дрожа, стремится далее.
Роза была уже у ворот мызы, потому что к воротам подъехал господин Фишерлинг (имя, которое давал себе Паткуль в Швейцарии, во время своего бегства, и удерживал на мызе друга своего Блументроста, где укрывался от преследований власти и своих врагов и откуда действовал против них со своими друзьями и лазутчиками). Бледнея, вспыхивая и
дрожа, швейцарка схватила за узду бойкого
коня приезжего. Животное без сопротивления ей отдалось.
Мчатся всадник и Людмила.
Робко дева обхватила
Друга нежною рукой,
Прислонясь к нему главой.
Скоком, лётом по долинам,
По буграм и по равнинам;
Пышет
конь, земля
дрожит;
Брызжут искры от копыт;
Пыль катится вслед клубами;
Скачут мимо них рядами
Рвы, поля, бугры, кусты;
С громом зыблются мосты.