Неточные совпадения
Я взял со стола, как теперь помню, червонного туза и бросил кверху: дыхание у всех остановилось; все глаза, выражая страх и какое-то неопределенное любопытство, бегали от пистолета к роковому тузу, который, трепеща на
воздухе, опускался медленно; в ту минуту, как он
коснулся стола, Вулич спустил курок… осечка!
Клим услышал нечто полупонятное, как бы некий вызов или намек. Он вопросительно взглянул на девушку, но она смотрела в книгу. Правая рука ее блуждала в
воздухе, этой рукой, синеватой в сумраке и как бы бестелесной, Нехаева
касалась лица своего, груди, плеча, точно она незаконченно крестилась или хотела убедиться в том, что существует.
Гегель держался в кругу отвлечений для того, чтоб не быть в необходимости
касаться эмпирических выводов и практических приложений, для них он избрал очень ловко тихое и безбурное море эстетики; редко выходил он на
воздух, и то на минуту, закутавшись, как больной, но и тогда оставлял в диалектической запутанности именно те вопросы, которые всего более занимали современного человека.
Слева близко зеленел Сахалин, именно та его пустынная, девственная часть, которой еще не
коснулась каторга; справа в ясном, совершенно прозрачном
воздухе еле-еле мерещился Татарский берег.
Естественно, что во время боя оба орлана стали падать, и, когда крылья их
коснулись травы, они вновь поднялись на
воздух, описав небольшие круги, и вторично сцепились в смертельной схватке.
Тонкий, словно стонущий визг вдруг
коснулся его слуха. Мальчик остановился, не дыша, с напряженными мускулами, вытянувшись на цыпочках. Звук повторился. Казалось, он исходил из каменного подвала, около которого Сергей стоял и который сообщался с наружным
воздухом рядом грубых, маленьких четырехугольных отверстий без стекол. Ступая по какой-то цветочной куртине, мальчик подошел к стене, приложил лицо к одной из отдушин и свистнул. Тихий, сторожкий шум послышался где-то внизу, но тотчас же затих.
Мы кружились быстро-быстро, но не
касались ногами пола, а точно плавали в
воздухе и кружились, кружились.
Но вот долетают до вас звуки колоколов, зовущих ко всенощной; вы еще далеко от города, и звуки
касаются слуха вашего безразлично, в виде общего гула, как будто весь
воздух полон чудной музыки, как будто все вокруг вас живет и дышит; и если вы когда-нибудь были ребенком, если у вас было детство, оно с изумительною подробностью встанет перед вами; и внезапно воскреснет в вашем сердце вся его свежесть, вся его впечатлительность, все верованья, вся эта милая слепота, которую впоследствии рассеял опыт и которая так долго и так всецело утешала ваше существование.
Когда входила покупательница, хозяин вынимал из кармана руку,
касался усов и приклеивал на лицо свое сладостную улыбку; она, покрывая щеки его морщинами, не изменяла слепых глаз. Приказчик вытягивался, плотно приложив локти к бокам, а кисти их почтительно развешивал в
воздухе, Саша пугливо мигал, стараясь спрятать выпученные глаза, я стоял у двери, незаметно почесывая руки, и следил за церемонией продажи.
Но татарин, не отвечая, растаял в узкой щели дорожки среди чёрных ветвей, и это было жутко. Кожемякин встал, оглянулся и быстро ушёл из сада, протянув руки вперёд, щупая
воздух, и каждый раз, когда руки
касались ветвей, сердце пугливо замирало.
Маска приложила палец к губам; другой рукой, растопырив ее пальцы, повертела в
воздухе так и этак, делая вид, что закручивает усы,
коснулась моего рукава, затем объяснила, что знает меня, нарисовав в
воздухе слово «Гарвей».
Несколько волосатых рук, вытянувшись над ее чемоданами, бродили по
воздуху, ожидая момента схватить и помчать, но все это, по-видимому, мало ее
касалось, раз не был еще решен вопрос о гостинице.
Словно тысячи металлических струн протянуты в густой листве олив, ветер колеблет жесткие листья, они
касаются струн, и эти легкие непрерывные прикосновения наполняют
воздух жарким, опьяняющим звуком. Это — еще не музыка, но кажется, что невидимые руки настраивают сотни невидимых арф, и всё время напряженно ждешь, что вот наступит момент молчания, а потом мощно грянет струнный гимн солнцу, небу и морю.
В тёмный час одной из подобных сцен Раиса вышла из комнаты старика со свечой в руке, полураздетая, белая и пышная; шла она, как во сне, качаясь на ходу, неуверенно шаркая босыми ногами по полу, глаза были полузакрыты, пальцы вытянутой вперёд правой руки судорожно шевелились, хватая
воздух. Пламя свечи откачнулось к её груди, красный, дымный язычок почти
касался рубашки, освещая устало открытые губы и блестя на зубах.
Рославлев не говорил ни слова, но он не сводил глаз с своей невесты; он был вместе с нею; рука его
касалась ее руки; он чувствовал каждое биение ее сердца; и когда тихой вздох, вылетая из груди ее, сливался с
воздухом, которым он дышал, когда взоры их встречались… о! в эту минуту он не желал, он не мог желать другого блаженства!
Раздался сигнал паровой машины, послышался грохот цепей. Странный голубой предмет отделился от палубы парома, потом плавно, слегка закручиваясь по вертикальной оси, проплыл в
воздухе и медленно, страшно медленно, стал опускаться за борт. Вот он
коснулся поверхности воды, погрузился по колена, до пояса, по плечи… Вот скрылась голова, наконец ничего не видно, кроме медленно ползущего вниз стального каната. Балаклавские рыбаки переглядываются и молча, с серьезным видом покачивают головами…
Чорт со своею ношей то совсем припадал к земле, то спять подымался выше леса, но было видно, что ему никак не справиться. Раза два он
коснулся даже воды, и от жида пошли по воде круги, но тотчас же чертяка взмахивал крыльями и взмывал со своею добычей, как чайка, выдернувшая из воды крупную рыбу. Наконец, закатившись двумя или тремя широкими кругами в
воздухе, чорт бессильно шлепнулся на самую середину плотины и растянулся, как неживой… Полузамученный, обмерший жид упал тут же рядом.
Доктор. Все равно. Отварной лучше… Так на бутылку воды столовую ложку салициловой кислоты, да и велите перемыть все, чего
касались даже, а их самих, молодцов этих, разумеется, вон. Вот и все. Тогда смело. Да того же состава через пульверизатор в
воздух пропустите, стаканчика два, три, и посмотрите, как хорошо будет. Совершенно безопасно!
Они неслись, увитые прозрачным созданием Парижа, в платьях, сотканных из самого
воздуха; небрежно
касались они блестящими ножками паркета и были более эфирны, нежели если бы вовсе его не
касались.
— Там, вы знаете, — умиленно шептал Чистяков, — там в Христиании Бьернсону заживо памятник поставили. И Ибсену. И они каждый день… мимо ходят и видят это. Господи! Хоть бы только
коснуться той благородной земли, хоть бы только раз вздохнуть тем
воздухом!.. Грудь у меня слабая, чахотка, говорят, может быть. Умереть бы там.
На груди висела цепочка с брелоками. Сапоги гармоникой были вычищены самой настоящей ваксой. Кучерская шляпа с павлиньим пером едва
касалась его завитых белокурых волос. На лице его были написаны тупая покорность и в то же время ярое бешенство, жертвою которого были лошади… В коляске, развалясь всеми членами, сидела барыня и широкой грудью вдыхала в себя здоровый
воздух. На щеках ее играл молодой румянец… Она чувствовала, что она наслаждается жизнью…
Бледная искра спички
коснулась смолистых игол и красный огонь прыгнул по куче вереска, но тотчас же захлебнулся густым, желтым дымом, который было пополз сначала в трубу, но потом внезапно метнулся назад и заслонил всю комнату; послышался раздирающий писк, множество мелких существ зареяли, описывая в
воздухе косые линии.
Лицеист кружился ужасно скоро. Мои ноги не
касались пола, и я в
воздухе выделывала с изумительной точностью все те па, которым учил нас Троцкий на своих танцклассах.
И вот под чьей-то маленькой рукой начал приподниматься край одеяла, и холодный
воздух комнаты
коснулся лица моего и груди.
Отчего… Я не могу не подчиняться, но меня светлый колдун не обманет. О, я знаю: весеннее солнце
коснулось крови,
воздух чистого простора влился в легкие, в коре мозговых полушарий расширились артерии, к ней прихлынуло много горячей крови, много кислорода, — и вот все безысходные вопросы стали смешно легкими и нестрашными. Хороша жизнь, хорош я, дороги и милы братья-люди.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на
воздухе и не
касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
И опять длительное молчание — точно откуда-то сверху сорвалась птица и падает, бесшумно крутясь в
воздухе мягкими крыльями, и никак не может достичь земли, чтобы разбиться о нее и лечь спокойно. В темноте он почувствовал, как Люба молча и осторожно, стараясь как можно меньше
касаться, перебралась через него и стала возиться с чем-то.