Неточные совпадения
Русская политика относительно Польши давно уже стала
историческим пережитком, она связана с далеким
прошлым и не дает возможности творить будущее.
Тайна национальности хранится за всей зыбкостью
исторических стихий, за всеми переменами судьбы, за всеми движениями, разрушающими
прошлое и создающими небывшее.
В моей книге читатель найдет картины из природы страны и ее населения. Многое из этого уже в
прошлом и приобрело интерес
исторический. За последние двадцать лет Уссурийский край сильно изменился.
Переход от
исторического христианства, которое отходит в
прошлое, к христианству эсхатологическому, которому только и принадлежит будущее, должен означать не возрастание пассивности, а возрастание активности, не возрастание страха, а возрастание дерзновения.
По сравнению с этим
историческое христианство не имеет витальной силы, которая у него была в
прошлом.
После смерти Е. И. Козицкой дом перешел к ее дочери, княгине А. Г. Белосельской-Белозерской. В этом-то самом доме находился
исторический московский салон дочери Белосельского-Белозерского — Зинаиды Волконской. Здесь в двадцатых годах
прошлого столетия собирались тогдашние представители искусства и литературы. Пушкин во время своих приездов в Москву бывал у Зинаиды Волконской, которой посвятил известное стихотворение...
Романтизм, которым питалось настроение восставшей тогда панской молодежи, — плохая военная школа. Они вдохновлялись умершим
прошлым, тенями жизни, а не самой жизнью… Грубое, прозаическое наступление толпы мужиков и казаков ничем не напоминало красивых батальных картин… И бедняга Стройновский поплатился за свое доверие к
историческому романтизму…
И это верно относительно
исторических теократий
прошлого.
— Ты не читай книг, — сказал однажды хозяин. — Книга — блуд, блудодейственного ума чадо. Она всего касается, смущает, тревожит. Раньше были хорошие
исторические книги, спокойных людей повести о
прошлом, а теперь всякая книга хочет раздеть человека, который должен жить скрытно и плотью и духом, дабы защитить себя от диавола любопытства, лишающего веры… Книга не вредна человеку только в старости.
Это трудно, если не совсем невозможно. Как
исторические типы, эти лица, как сказано выше, еще бледны, а живых оригиналов теперь не найдешь: штудировать не с чего. Точно так же и с костюмами. Старомодные фраки, с очень высокой или очень низкой талией, женские платья с высоким лифом, высокие прически, старые чепцы — во всем этом действующие лица покажутся беглецами с толкучего рынка. Другое дело — костюмы
прошлого столетия, совершенно отжившие: камзолы, роброны, мушки, пудра и пр.
Люди, писавшие прежде о Мальтусе и пауперизме, принялись за сочинение библиографических статеек о каких-нибудь журналах
прошлого столетия; писатели, поднимавшие прежде важные философские вопросы, смиренно снизошли до изложения каких-нибудь правил грамматики или реторики; люди, отличавшиеся прежде смелостью общих
исторических выводов, принялись рассматривать «значенье кочерги, историю ухвата».
С другой стороны,
прошлое западных народов служит нам научением, и только; мы нисколько не считаем себя душеприказчиками их
исторических завещаний.
К сожалению, нет ничего общего между феодальным монархизмом с его определенным началом, с его
прошлым, с его социальной и религиозной идеею, и наполеоновским деспотизмом петербургского царя, имеющим за себя лишь печальную
историческую необходимость, преходящую пользу, не опирающимся ни на какое нравственное начало.
Они были в музее, где собрано все достопримечательное с островов Зондского архипелага в
историческом, бытовом и культурном отношении: тут и оружия в богатой оправе, и одежда древних царей, и разные древности, и материи, и земледельческие орудия, и модели жилищ и старинных храмов, — словом, целая наглядная энциклопедия, дающая понятие о
прошлом и настоящем Борнео, Суматры и Явы.
Эта духовная память напоминает человеку, поглощенному своим
историческим временем, что в
прошлом были великие творческие движения духа и что они должны наследовать вечность, они напоминают также о том, что в
прошлом жили конкретные существа, живые личности, с которыми во времени экзистенциальном у нас должна существовать связь не меньшая, чем с живыми.
Реакционно-консервативные направления всегда основывались на органическом характере
исторических образований
прошлого.
Историческая родовая аристократия находится в рабстве у
прошлого, у предков, у традиции и обычаев, она церемониальна, связана, лишена свободы оценок и свободы движений.
Историческое время есть время разорванное, оно не знает полноты ни в каком настоящем (
прошлое и будущее есть всегда вместе с тем какое-то настоящее).
Историческое время также связано с
прошлым и традицией, устанавливающей связь времен.
Историческое время порождает иллюзии: искание в
прошлом лучшего, подлинного, прекрасного, совершенного (иллюзия консерватизма) или искание в будущем полноты совершенства, завершения смысла (иллюзия прогресса).
Можно уничтожить разного рода несправедливости и порабощения
прошлого, можно уничтожить то, что принадлежит
историческому времени, но нельзя уничтожить того, что принадлежит времени экзистенциальному, можно уничтожить историю, но нельзя уничтожить метаисторию.
Память о
прошлом духовна, она побеждает
историческое время, но это не консервирующая, а творчески-преображающая память, она хочет принести в вечную жизнь не мертвое, в живое в
прошлом, не статику, а динамику
прошлого.
В
прошлой истории человечества война бывала обнаружением хаоса, но бывала и борьбой против хаоса и преодолением хаоса, источником образования больших
исторических тел с великими культурами.
Наконец,
прошлое родного края,
исторические памятники, Волга, ее берега, живительный воздух ее высот и урочищ поддерживали особые настроения, опять-таки в высокой степени благоприятные для нарождения будущего писателя.
Они обыкновенно на известном расстоянии говорят, что революция была необходима, детерминирована
прошлым, но раскрытие смысла не дело
исторической науки, это есть уже дело историософии.
Русские нигилисты 60-х годов — я имею в виду не только Писарева, но и Чернышевского, Добролюбова и др. — были русскими просветителями, они объявили борьбу всем
историческим традициям, они противополагали «разум», существование которого в качестве материалистов признавать не могли, всем верованиям и предрассудкам
прошлого.
Картины далекого
прошлого неотступно стояли перед духовным взором несчастного «баловня счастья» и за возвращение хотя на мгновение пережитых им сладких минут свиданья с княжною Несвицкою в доме графини Нелидовой он готов был отдать свое могущество, власть, свое
историческое имя и целый рой окружавших его красавиц.
Высшее национальное сознание должно хранить сотворенные ценности и творить новые ценности народа как великого
исторического целого; оно связывает далекое
прошлое с далеким будущим.
Народ в состоянии здоровья и вменяемости должен решать судьбу России не по произволу своей воли, отдавшейся во власть мгновенных настроений, а по согласию своей воли с
историческим существованием в великом
прошлом и великом будущем.