Неточные совпадения
На этот призыв выходит из толпы парень и с разбега бросается в пламя.
Проходит одна томительная минута, другая. Обрушиваются балки одна за другой, трещит потолок. Наконец парень показывается среди облаков дыма; шапка и полушубок на нем затлелись, в руках ничего нет. Слышится вопль:"Матренка! Матренка! где ты?" — потом следуют утешения, сопровождаемые предположениями, что, вероятно, Матренка с
испуга убежала на огород…
— Мама! Она часто
ходит ко мне, и когда придет… — начал было он, но остановился, заметив, что няня шопотом что — то сказала матери и что на лице матери выразились
испуг и что-то похожее на стыд, что так не шло к матери.
Несмотря на свое торжество и на свое оправдание, — когда
прошел первый
испуг и первый столбняк, когда она поняла и сообразила все ясно, — чувство беспомощности и обиды мучительно стеснило ей сердце.
С ума, что ли, я
схожу?» — подумал он в
испуге.
Он повстречался с нею при входе на мост, но
прошел мимо, не рассмотрев ее. Дунечка еще никогда не встречала его таким на улице и была поражена до
испуга. Она остановилась и не знала: окликнуть его или нет? Вдруг она заметила поспешно подходящего со стороны Сенной Свидригайлова.
Бальзаминов. Еще украдут, пожалуй. Вот едем мы дорогой, все нам кланяются. Приезжаем в Эрмитаж, и там все кланяются; я держу себя гордо. (В
испуге вскакивает и
ходит в волнении.) Вот гадость-то! Ведь деньги-то у меня, пятьдесят-то тысяч, которые я взял, пропали.
Он наскоро оделся и пошел в сад,
прошел две-три аллеи и — вдруг наткнулся на Веру. Он задрожал от нечаянности и
испуга.
Опять блеснула молния и раздался продолжительный раскат грома. Бабушка в
испуге спряталась, а Райский
сошел с обрыва и пошел между кустов едва заметной извилистой тропинкой.
— Я сделал вам страшное признание, — мрачно заключил он. — Оцените же его, господа. Да мало того, мало оценить, не оцените, а цените его, а если нет, если и это
пройдет мимо ваших душ, то тогда уже вы прямо не уважаете меня, господа, вот что я вам говорю, и я умру от стыда, что признался таким, как вы! О, я застрелюсь! Да я уже вижу, вижу, что вы мне не верите! Как, так вы и это хотите записывать? — вскричал он уже в
испуге.
— Да, — ответил машинально Митя, рассеянно посмотрел на свои руки и тотчас забыл про них и про вопрос Фени. Он опять погрузился в молчание. С тех пор как вбежал он,
прошло уже минут двадцать. Давешний
испуг его
прошел, но, видимо, им уже овладела вполне какая-то новая непреклонная решимость. Он вдруг встал с места и задумчиво улыбнулся.
На Сяо-Кеме, в полутора километрах от моря, жил старообрядец Иван Бортников с семьей. Надо было видеть, какой
испуг произвело на них наше появление! Схватив детей, женщины убежали в избу и заперлись на засовы. Когда мы
проходили мимо, они испуганно выглядывали в окна и тотчас прятались, как только встречались с кем-нибудь глазами.
Пройдя еще с полкилометра, мы стали биваком на берегу реки, в старой липовой роще.
Испуг мой
прошел, и я принялся расспрашивать, что такое молонья, отчего она зажигает, отчего гремит гром?
—
Глянул крестьянин с
испугом,
Барину плуг уступил,
Дедушка долго за плугом,
Пот отирая,
ходил...
Придя к ней, я застал ее одну: она
ходила по комнате вся в лихорадке от волнения и
испуга, с трепетом ожидая возвращения Николая Сергеича.
Но я не докончил. Она вскрикнула в
испуге, как будто оттого, что я знаю, где она живет, оттолкнула меня своей худенькой, костлявой рукой и бросилась вниз по лестнице. Я за ней; ее шаги еще слышались мне внизу. Вдруг они прекратились… Когда я выскочил на улицу, ее уже не было. Пробежав вплоть до Вознесенского проспекта, я увидел, что все мои поиски тщетны: она исчезла. «Вероятно, где-нибудь спряталась от меня, — подумал я, — когда еще
сходила с лестницы».
Но после репетиции, когда Луша
проходила по узкому коридорчику между кулисами, кто-то в темноте схватил ее за руку точно железными клещами, так что она даже вскрикнула от
испуга и боли.
В каждом из нас, нумеров, есть какой-то невидимый, тихо тикающий метроном, и мы, не глядя на часы, с точностью до 5 минут знаем время. Но тогда — метроном во мне остановился, я не знал, сколько
прошло, в
испуге схватил из-под подушки бляху с часами…
Александра Петровна неожиданно подняла лицо от работы и быстро, с тревожным выражением повернула его к окну. Ромашову показалось, что она смотрит прямо ему в глаза. У него от
испуга сжалось и похолодело сердце, и он поспешно отпрянул за выступ стены. На одну минуту ему стало совестно. Он уже почти готов был вернуться домой, но преодолел себя и через калитку
прошел в кухню.
Все благоприятствовало ему. Кареты у подъезда не было. Тихо
прошел он залу и на минуту остановился перед дверями гостиной, чтобы перевести дух. Там Наденька играла на фортепиано. Дальше через комнату сама Любецкая сидела на диване и вязала шарф. Наденька, услыхавши шаги в зале, продолжала играть тише и вытянула головку вперед. Она с улыбкой ожидала появления гостя. Гость появился, и улыбка мгновенно исчезла; место ее заменил
испуг. Она немного изменилась в лице и встала со стула. Не этого гостя ожидала она.
Послышался испуганный крик Сони. Александров почувствовал, что теперь ему как мужчине необходимо принять участие в этом странном происшествии. Он затряс ручку дверного звонка. Соня отворила дверь, и
испуг ее
прошел. Она уже смеялась.
Он вдруг поцеловал у него руку. Холод
прошел по спине Ставрогина, и он в
испуге вырвал свою руку. Они остановились.
Прошло восемь дней. Теперь, когда уже всё
прошло и я пишу хронику, мы уже знаем, в чем дело; но тогда мы еще ничего не знали, и естественно, что нам представлялись странными разные вещи. По крайней мере мы со Степаном Трофимовичем в первое время заперлись и с
испугом наблюдали издали. Я-то кой-куда еще выходил и по-прежнему приносил ему разные вести, без чего он и пробыть не мог.
— Онуфревна, — сказал он вдруг с
испугом, — кто там
ходит в сенях? Я слышу шаги чьи-то!
Это просто у меня от
испугу так сделалось, это
пройдет к вечеру.
Она серьезно посмотрела на него, и
испуг ее как будто
прошел.
Серебряков(вбегает, пошатываясь от
испуга). Удержите его! Удержите! Он
сошел с ума!
— Да ты с ума
сошёл, что ли? — прижавшись к стене, с
испугом закричал Яков. — В какой ты грех впал?
Я начал говорить ему, что посягательство Капитолины на него совсем уж не так серьезно, как он его себе представляет, и что надо посмотреть и подождать. И даже, как оказалось, ждать-то было недолго. Мы беседовали, сидя на полу перед печью спинами к окнам. Время было близко к полночи, и с той поры, как Коновалов пришел,
прошло часа полтора-два. Вдруг сзади нас раздался дребезг стекол, и на пол шумно грохнулся довольно увесистый булыжник. Мы оба в
испуге вскочили и бросились к окну.
Он с таким недоумением и
испугом развел руками при этих словах, что было ясно — ему некуда девать жену! И, несмотря на комизм его изложения этой истории, ее драматическая сторона заставила меня крепко задуматься над судьбою девушки. А он всё
ходил по пекарне и говорил как бы уже сам с собою...
И когда тот повернулся к нему лицом, он чуть не отшатнулся в
испуге: столько дикой злобы и ненависти горело в безумных глазах. Но увидав фельдшера, он тотчас же переменил выражение лица и послушно пошел за ним, не сказав ни одного слова, как будто погруженный в глубокую думу. Они
прошли в докторский кабинет; больной сам встал на платформу небольших десятичных весов: фельдшер, свесив его, отметил в книге против его имени 109 фунтов. На другой день было 107, на третий 106.
Матрена. С
испугу это. Ничего,
сойдет это с него.
Однажды я
проходил через комнату, соседнюю с спальной тетки, у которой в это время была Бася, недавно получившая «новую партию». И я услышал, как тетка, предложившая Басе какой-то вопрос, вдруг вскрикнула почти с
испугом...
Прохожий отскочил от меня в
испуге. Я сконфузился и крякнул. Но я уже подходил к городскому саду. Там играл военный оркестр, по дорожкам, шаркая ногами,
ходили тоненькие местные барышни в розовом и голубом, без шляпок, а за ними увивались с непринужденным смехом, заложив руку за борт кителя, с белыми фуражками набекрень, местные писцы, телеграфисты и акцизники.
Зато временами его слух и зрение приобретали необычайную, болезненную остроту. Тогда ему чудилось, что он слышит за окном крадущиеся шаги. Он приподымался на локтях и, чувствуя в груди холод
испуга, глядел в окно, и сердце его наполняло всю комнату оглушительными ударами. И он ясно видел, как снаружи, с улицы, большое темное лицо настойчиво заглядывало в комнату, и
проходило много мучительных минут, пока он не убеждался, что его обманывают возбужденные нервы.
Иуда вздрогнул и даже вскрикнул слегка от
испуга, и все у него — глаза, руки и ноги — точно побежало в разные стороны, как у животного, которое внезапно увидело над собою глаза человека. Прямо к Иуде шел Иисус и слово какое-то нес на устах своих — и
прошел мимо Иуды в открытую и теперь свободную дверь.
Движеньем плавным платье расправляя,
Она
сошла из рамы на паркет;
С террасы в сад, дышать цветами мая,
Так девушка в шестнадцать
сходит лет;
Но я стоял, еще не понимая,
Она ли то передо мной иль нет,
Стоял, немой от счастья и
испуга —
И молча мы смотрели друг на друга.
В раскаянье, в
испуге и в смятенье,
Рукой неверной спичку я зажег;
Предметов вдруг зашевелились тени,
Но, к счастью, спал мой крепко педагог;
Я в радостном увидел удивленье,
Что не
прошел назначенный мне срок:
До трех часов — оно, конечно, мало —
Пяти минут еще недоставало.
Но пока он сам одевался и обчищался, да пока одевался и шел к генералу, в сопровождении жандарма, полковник Пшецыньский, с неизменным револьвером в кармане, — впечатление внезапного
испуга успело уже
пройти, и адъютант встретил в сенях Пшецыньского, как подобает независимому адъютанту, сознающему важность и власть своего генерала.
Далее повествовал рассказчик, как однажды барчуки ехали домой из пансиона и было утонули вместе с паромом, но Сид вынес вплавь на себе обоих барчуков, из которых один
сошел от
испуга с ума, а Михаил Андреевич вырос, и Сид был при нем.
— Это болезнь такая. Человек, у которого расстроены нервы, — объясняла с комической важностью Иванова, — вдруг начинает
ходить по ночам с закрытыми глазами, взбирается на крыши домов с ловкостью кошки,
ходит по карнизам, но избави Бог его назвать в такие минуты по имени: он может умереть от
испуга. Вот таких больных и называют лунатиками.
— Фу, какая гадость! — и потом, помолчав, добавила: — Я так и думала, что с вами было что-нибудь из ряда вон выходящее. Вас, как мертвую, принесли в лазарет. M-lle Арно чуть с ума не
сошла от
испуга. Какие гадкие, испорченные девчонки! Знаете, Нина, если они посмеют еще раз обидеть вас, вы придите ко мне и расскажите… Я уж сумею заступиться за вас…
Слюнка и Рябов, осторожно шлепая по талому снегу и увязая в грязи,
проходят по краю леса шагов двести и останавливаются. Лица их выражают
испуг и ожидание чего-то страшного, необыкновенного. Они стоят как вкопанные, молчат, не шевелятся, и руки их постепенно принимают такое положение, как будто они держат ружья с взведенными курками…
В лукавом, улыбающемся личике не было ничего страшного, и через минуту весь
испуг Бобки
прошел.
С шоссе свернули в переулок. Четырехоконный домик с палисадником. Ворота были заперты. Перелезли через ворота. Долго стучались в дверь и окна. Слышали, как в темноте дома кто-то
ходил, что-то передвигал. Наконец вышел старик в валенках, с иконописным ликом, очень испуганным. Разозлился, долго ругал парней за
испуг. За двойную против дневной цену отпустил две поллитровки горькой и строго наказал ночью вперед не приходить.
— Да, слишком хорошо, — ввернул Ранеев свое слово в речь противников. — Только вспомнишь о нем, так мороз по коже подирает. Стоит только поставить рядом русского крестьянина и белорусца. Что ест этот несчастный, в чем одет, под какой кровлей живет? И свет-то Божий
проходит у него со двора через крошечные отверстия вместо окошек, а не с улицы. Какой-то сочинитель писал, что и собаки, увидав панскую бричку, с
испуга бросаются в подворотни.
Ее головка с выражением волнения и
испуга на лице была слишком хороша, чтобы быть незамеченной мужчиной, но для Виктора Аркадьевича существовала в мире только одна женщина — княжна Юлия, а потому он и
прошел мимо, не оборачиваясь и не стараясь разглядеть незнакомку.
— Нет, нет! — с
испугом отвечал Гладких. — Еще не время… Она не
сойдет вниз?
Уже и управляющий получил уведомление о скором приезде графа. Но вот наконец с господских окон снимаются запыленные жалюзи и Ефремово слышит звуки разбитого, расстроенного рояля. Отец Кузьма чахнет и сам не знает, отчего он чахнет: от восторга ли, от
испуга ли… Диакон
ходит и ухмыляется.
И разбойники несвязно и нескладно передали Тении, что они днем
ходили на кладбище, чтобы пошарить в могилах, нет ли на каких-нибудь мертвецах закопанных драгоценных уборов… И кое-чем они нашли поживиться, но за то и поплатились
испугом, какого в их храбром звании допустить над собой недостойно.