Неточные совпадения
За ним, в некотором расстоянии, рысью мчалась тройка белых лошадей. От серебряной сбруи ее
летели белые
искры. Лошади топали беззвучно, широкий экипаж катился неслышно; было странно видеть, что лошади перебирают двенадцатью ногами, потому что казалось — экипаж царя скользил по воздуху, оторванный от земли могучим криком восторга.
Макаров дунул на папиросу так, что от огня ее
полетели искры.
Поднялись на доменные печи, где с шипением и треском пылало целое море огня и снопом
летели кверху крупные
искры.
За рекой все еще бушевало пламя. По небу вместе с дымом
летели тучи
искр. Огонь шел все дальше и дальше. Одни деревья горели скорее, другие — медленнее. Я видел, как через реку перебрел кабан, затем переплыл большой полоз Шренка; как сумасшедшая, от одного дерева к другому носилась желна, и, не умолкая, кричала кедровка. Я вторил ей своими стонами. Наконец стало смеркаться.
Снова вспыхнул огонь, но уже сильнее, ярче, вновь метнулись тени к лесу, снова отхлынули к огню и задрожали вокруг костра, в безмолвной, враждебной пляске. В огне трещали и ныли сырые сучья. Шепталась, шелестела листва деревьев, встревоженная волной нагретого воздуха. Веселые, живые языки пламени играли, обнимаясь, желтые и красные, вздымались кверху, сея
искры,
летел горящий лист, а звезды в небе улыбались
искрам, маня к себе.
Я оттолкнулся, и нас отнесло волной. Град насмешек
полетел с палубы. Они были слишком гнусны, чтобы их повторять здесь. Голоса и корабельные огни отдалились. Я машинально греб, смотря, как судно, установив паруса, взяло ход. Скоро его огни уменьшились, напоминая ряд
искр.
Искры и головни
летели в крепость и зажгли несколько деревянных кровель.
Вот еще степной ужас, особенно опасный в летние жары, когда трава высохла до излома и довольно одной
искры, чтобы степь вспыхнула и пламя на десятки верст неслось огненной стеной все сильнее и неотразимее, потому что при пожаре всегда начинается ураган. При первом запахе дыма табуны начинают в тревоге метаться и мчатся очертя голову от огня.
Летит и птица. Бежит всякий зверь: и заяц, и волк, и лошадь — все в общей куче.
— Gloria, madonna, gloria! [Слава, мадонна, слава! (Итал.).] — тысячью грудей грянула черная толпа, и — мир изменился: всюду в окнах вспыхнули огни, в воздухе простерлись руки с факелами в них, всюду
летели золотые
искры, горело зеленое, красное, фиолетовое, плавали голуби над головами людей, все лица смотрели вверх, радостно крича...
Пламя рдеет, пламя пышет,
Искры брызжут и
летят,
А на них прохладой дышит
Из-за речки темный сад.
Сумрак тут, там жар и крики —
Я брожу как бы во сне, —
Лишь одно я живо чую —
Ты со мной и вся во мне.
Бодростин громко вскрикнул от обжога; сигара
полетела на землю,
искры ее рассыпались в воздухе понизу, а в то же время поверху над всею группой замелькали цепы, точно длинные черные змеи.
Поезд
летел, грохотал и подскакивал на смычках рельсов: Висленев все смотрел на дым, на
искры и начал думать: почему не предотвратят этих
искр? Почему на трубе локомотива не устроят какого-нибудь искрогасителя? И вдруг встрепенулся, что ему до этого совсем нет никакого дела, а что гораздо важнее найти средство, как бы не досталось все Кюлевейну, и чуть только он пораздумал над этим, как сейчас же ему показалось, что искомое средство есть и что он его даже нашел.
Шея его словно лебединая, грива встала крылом, ноздри огнем горят, из-под ног мечет он
искры и землю — вольный конь
летит с вольным ветром взапуски.
Что думал он в эти последние свои минуты, когда, снова закрыв глаза, он
летел безбрежно, не чувствуя и не зная ни единого знака, который означал бы преграду? Чем был в сознании своем? Человеческой звездою, вероятно; странной человеческой звездою, стремящейся от земли, сеющей
искры и свет на своем огненном и страшном пути; вот чем был он и его мысли в эти последние минуты.