Неточные совпадения
Когда он кончил, то Марья Алексевна видела, что с таким разбойником нечего говорить, и потому прямо стала говорить о чувствах, что она была огорчена, собственно, тем, что Верочка вышла замуж, не испросивши согласия родительского, потому что это для материнского сердца очень больно; ну, а когда дело пошло о материнских чувствах и огорчениях, то, натурально, разговор стал представлять для обеих сторон более только тот
интерес, что, дескать, нельзя же не говорить и об этом, так приличие требует; удовлетворили приличию, поговорили, — Марья Алексевна, что она, как любящая
мать, была огорчена, — Лопухов, что она, как любящая
мать, может и не огорчаться; когда же исполнили меру приличия надлежащею длиною рассуждений о чувствах, перешли к другому пункту, требуемому приличием, что мы всегда желали своей дочери счастья, — с одной стороны, а с другой стороны отвечалось, что это, конечно, вещь несомненная; когда разговор был доведен до приличной длины и по этому пункту, стали прощаться, тоже с объяснениями такой длины, какая требуется благородным приличием, и результатом всего оказалось, что Лопухов, понимая расстройство материнского сердца, не просит Марью Алексевну теперь же дать дочери позволения видеться с нею, потому что теперь это, быть может, было бы еще тяжело для материнского сердца, а что вот Марья Алексевна будет слышать, что Верочка живет счастливо, в чем, конечно, всегда и состояло единственное желание Марьи Алексевны, и тогда материнское сердце ее совершенно успокоится, стало быть, тогда она будет в состоянии видеться с дочерью, не огорчаясь.
И все эти Генриетты Лошади, Катьки Толстые, Лельки Хорьки и другие женщины, всегда наивные и глупые, часто трогательные и забавные, в большинстве случаев обманутые и исковерканные дети, разошлись в большом городе, рассосались в нем. Из них народился новый слой общества слой гулящих уличных проституток-одиночек. И об их жизни, такой же жалкой и нелепой, но окрашенной другими
интересами и обычаями, расскажет когда-нибудь автор этой повести, которую он все-таки посвящает юношеству и
матерям.
Но ничего подобного не было — казалось, что подсудимые невидимо далеко от судей, а судьи — лишние для них. Утомленная,
мать потеряла
интерес к суду и, не слушая слов, обиженно думала: «Разве так судят?»
Она выучилась рисовать, чтобы рисовать портреты
матери, она с захватывающим
интересом читала старые повести и романы, где изображался быт того времени, когда жила ее
мать, та обстановка, в которой проходили ее молодые годы.
Мне страшно нравилось слушать девочку, — она рассказывала о мире, незнакомом мне. Про
мать свою она говорила всегда охотно и много, — предо мною тихонько открывалась новая жизнь, снова я вспоминал королеву Марго, это еще более углубляло доверие к книгам, а также
интерес к жизни.
Она не ошиблась в том, что он имел от природы хороший ум, предоброе сердце и строгие правила честности и служебного бескорыстия, но зато во всем другом нашла она такую ограниченность понятий, такую мелочность
интересов, такое отсутствие самолюбия и самостоятельности, что неробкая душа ее и твердость в исполнении дела, на которое она уже решилась, — не один раз сильно колебались; не один раз приходила она в отчаяние, снимала с руки обручальное кольцо, клала его перед образом Смоленския божия
матери и долго молилась, обливаясь жаркими слезами, прося просветить ее слабый ум.
Моя
мать успела развить эту склонность, и потому чтения по вечерам производились ежедневно с общим
интересом.
Но зато состояние усыпления становилось всё сильнее и сильнее. За это время он узнал о смерти своей
матери и о выходе замуж Мэри. Оба известия он принял равнодушно. Всё внимание, все
интересы его были сосредоточены на своей внутренней жизни.
Отец Акулины Андреевны был сделан дворецким,
мать ключницей, да она и им потачки не давала, а держала их в страхе и повиновении — и всего этого было ей мало, ей хотелось открыто и явно быть помещицей, она стала питать династические
интересы.
— Кому удобно, всякий! Ты вот что — позови Христинину
мать, она баба честная, да и тёщей тебе будет, ей есть
интерес добро твоё беречь!
Все ее привычные занятия и
интересы вдруг явились перед ней совершенно в новом свете: старая, капризная
мать, несудящая любовь к которой сделалась частью ее души, дряхлый, но любезный дядя, дворовые, мужики, обожающие барышню, дойные коровы и телки, — вся эта, всё та же, столько раз умиравшая и обновлявшаяся природа, среди которой с любовью к другим и от других она выросла, всё, что давало ей такой легкий, приятный душевный отдых, — всё это вдруг показалось не то, всё это показалось скучно, ненужно.
Но она же мешает мужскому творчеству и порабощает стихией пола и рода в качестве гетеры-любовницы и
матери семейства, не желающей ничего знать, кроме рода и его
интересов.
— А вы не намекайте, — говорит невестина
мать. — Мы вас по вашим родителям почитаем и на свадьбу пригласили, а вы разные слова… А ежели вы знали, что Егор Федорыч из
интереса женится, то что же вы раньше молчали? Пришли бы да и сказали по-родственному: так и так, мол, на
интерес польстился… А тебе, батюшка, грех! — обращается вдруг невестина
мать к жениху, слезливо мигая глазами. — Я ее, может, вскормила, вспоила… берегла пуще алмаза изумрудного, деточку мою, а ты… ты из
интереса…
Княжна облегченно вздохнула. Она очень опасалась, чтобы
мать, рассердившись на князя, не отменила поездки. Ехать теперь в Луговое представляло для нее двойной
интерес. Несмотря на то что слова
матери снова подняли в душе княжны мрачные опасения за будущее, любопытство увидеть беседку превозмогло даже этот страх, который княжна Людмила чувствовала к ней после рассказа о сделанной в ней роковой находке.
Круг знакомых хотя и был довольно большой, но состоял преимущественно из подруг ее
матери — старушек и из сослуживцев ее отца — отставных военных. У тех и других были свои специальные
интересы, свои специальные разговоры, которыми не интересовалась и которых даже не понимала молодая девушка.