Неточные совпадения
Клим Иванович Самгин легко и утешительно думал не об искусстве, но
о жизни, сквозь которую он
шел ничего не теряя, а, напротив, все более приобретая уверенность, что его путь не только правилен, но и героичен, но не умел или не хотел — может быть, даже опасался — вскрывать внутренний смысл
фактов, искать в них единства.
И все это говорилось без малейшей тени негодования, без малейшей попытки скрыть гнусный смысл слов, как будто речь
шла о самом обыденном
факте. В слове «шельма» слышалась не укоризна, а скорее что-то ласкательное, вроде «молодца». Напротив, «простофиля» не только не встречал ни в ком сочувствия, но возбуждал нелепое злорадство, которое и формулировалось в своеобразном афоризме: «Так и надо учить дураков!»
— Чего жалеть! Там ему, у мужичка, хорошо, — отвечала она тоном, из которого явствовало, что речь
идет о глухом
факте, которому предстояло только безусловно покориться.
— Покуда определенных
фактов в виду еще нет, но есть разговор — это уже само по себе представляет очень существенный признак.
О вашем губернаторе никто не говорит, что он мечтает
о новой эре… почему? А потому просто, что этого нет на деле и быть не может. А об земстве по всей России такой слух
идет, хотя, разумеется, большую часть этих слухов следует отнести на долю болтливости.
Анализировать эти
факты, в связи с другими жизненными явлениями, он вообще не способен, но, кроме того, ненавистник, услыхав
о такой претензии, пожалуй, так цыркнет, что и ног не унесешь. Нет, лучше уж молча
идти за течением, благо ненавистник благодаря кумовству относится к нему благодушно и скорее в шутливом тоне, нежели серьезно, напоминает
о недавних проказах.
Не говоря уже
о Полине, которая заметно каждое его слово обдумывала и взвешивала, но даже княжна, и та начала как-то менее гордо и более снисходительно улыбаться ему, а рассказом своим
о видении шведского короля, приведенном как несомненный исторический
факт, он так ее заинтересовал, что она
пошла и сказала об этом матери.
Шли дни. Разговор — по всей Москве, а в московских газетах ни строчки об этом ужасном
факте. Ко мне зашел сотрудник одной газеты, человек весьма обделистый, и начал напевать
о том, что я напрасно обидел фирму, что из провинции торговцы наотрез отказываются брать их чай и даже присылают его обратно. Он мне открыто предложил взять взятку наличными деньгами и, кроме того, принять на несколько тысяч объявлений для газеты.
Если литература
идет не впереди общественного сознания, если она во всех своих рассуждениях бредет уже по проложенным тропинкам, говорит
о факте только после его совершения и едва решается намекать даже на те будущие явления, которых осуществление уже очень близко; если возбуждение вопросов совершается не в литературе, а в обществе, и даже возбужденные в обществе вопросы не непосредственно переходят в литературу, а уже долго спустя после их проявления в административной деятельности; если все это так, то напрасны уверения в том, будто бы литература наша стала серьезнее и самостоятельнее.
Мнения разделялись; но в спорах, самых непримиримых, не было особенной горячности: как будто речь
шла не
о событии, которое еще только может совершиться, а
о факте случившемся, в котором никакие взгляды ничего изменить не могут.
Объективной истины не существует. Нелепо искать объективных ценностей. «Как будто ценности скрыты в вещах, и все дело только в том, чтоб овладеть ими!» — иронизирует Ницше. Ценности вещей скрыты не в вещах, а в оценивающем их человеке. «Нет
фактов, есть только интерпретации». Поскольку дело
идет об оценке жизни,
о выяснении ее «смысла», это, несомненно, так.
— Возмутительнее всего эти инсинуации, на которых вы выезжаете! Спор тут вовсе не
о принципе, а только
о факте. Как обстоит дело? По-вашему? Наш рабочий класс действительно уже горит ярким, сознательным революционным огнем? Действительно, он сознал, кто его классовые и политические враги? Ну, и
слава богу, это — самое лучшее, чего и мы хотим. Но только суть-то в том, что вы ошибаетесь.
Далее толков
о новой оперетке, иногда
о романе и
о кое-каких внешних политических
фактах, разговор не
пойдет среди этих господ и госпож, обязательно употребляющих французский язык.