Неточные совпадения
Сначала Левин, на вопрос Кити
о том, как он мог видеть ее
прошлого года в карете, рассказал ей, как он
шел с покоса по большой дороге и встретил ее.
Но главное — продать завод, обратить все деньги в 5–процентные билеты, которые тогда
пошли в моду, — и доживать век поспокойнее, вспоминая
о прошлом величии, потерю которого вынес он бодро, сохранив и веселость и твердость.
— Вы хотите, вероятно, сказать, что тут речь
идет не
о прошлом, а
о настоящем? — сказал Авдиев. — Что это современный бурлак и современный хозяин? У Шевченка тоже есть такие мотивы — были. Он часто осуждал
прошлое…
Выражения сочувствия могут радовать (а впрочем, иногда и растравлять открытые раны напоминанием
о бессилии), но они ни в каком случае не помогут тому интимному успокоению, благодаря которому, покончивши и с деятельностью, и с задачами дня, можешь сказать:"Ну,
слава богу! я покончил свой день в мире!"Такую помощь может оказать только «дружба», с ее предупредительным вниманием, с обильным запасом общих воспоминаний из далекого и близкого
прошлого; одним словом, с тем несложным арсеналом теплого участия, который не дает обильной духовной пищи, но несомненно действует ублажающим образом.
Я мечтал
о славе, бог знает с чего, и пренебрег своим делом; я испортил свое скромное назначение и теперь не поправлю
прошлого: поздно!
И в этот день, когда граф уже ушел, Александр старался улучить минуту, чтобы поговорить с Наденькой наедине. Чего он не делал? Взял книгу, которою она, бывало, вызывала его в сад от матери, показал ей и
пошел к берегу, думая: вот сейчас прибежит. Ждал, ждал — нейдет. Он воротился в комнату. Она сама читала книгу и не взглянула на него. Он сел подле нее. Она не поднимала глаз, потом спросила бегло, мимоходом, занимается ли он литературой, не вышло ли чего-нибудь нового?
О прошлом ни слова.
К концу зимы сестры не имели ни покровителей «настоящих», ни «постоянного положения». Они еще держались кой-как около театра, но
о «Периколах» и «Полковниках старых времен» не было уж и речи. Любинька, впрочем, выглядела несколько бодрее, Аннинька же, как более нервная, совсем опустилась и, казалось, позабыла
о прошлом и не сознавала настоящего. Сверх того, она начала подозрительно кашлять: навстречу ей, видимо,
шел какой-то загадочный недуг…
Через минуту Зинаида Федоровна уже не помнила про фокус, который устроили духи, и со смехом рассказывала, как она на
прошлой неделе заказала себе почтовой бумаги, но забыла сообщить свой новый адрес и магазин
послал бумагу на старую квартиру к мужу, который должен был заплатить по счету двенадцать рублей. И вдруг она остановила свой взгляд на Поле и пристально посмотрела на нее. При этом она покраснела и смутилась до такой степени, что заговорила
о чем-то другом.
Солдат курил папиросы и рассказывал
о своем
прошлом,
о том, как он на службу из конторщиков попал, охотой
пошел, как его ранили, как потом отставку получил и как в нищие попал.
Теперь один старик седой,
Развалин страж полуживой,
Людьми и смертию забыт,
Сметает пыль с могильных плит,
Которых надпись говорит
О славе прошлой — и
о том,
Как удручен своим венцом,
Такой-то царь, в такой-то год,
Вручал России свой народ.
Да, не нужно ничего принимать к сердцу, нужно стоять выше страданий, отчаяния, ненависти, смотреть на каждого больного как на невменяемого, от которого ничего не оскорбительно. Выработается такое отношение, — и я хладнокровно
пойду к тому машинисту,
о котором я рассказывал в
прошлой главе, и меня не остановит у порога мысль
о незаслуженной ненависти, которая меня там ждет. И часто-часто приходится повторять себе: «Нужно выработать безразличие!» Но это так трудно…
Мы спустились вниз к морю, погуляли по песку, потом, когда с моря повеяло вечерней сыростью, вернулись наверх. Все время разговор
шел обо мне и
о прошлом. Гуляли мы до тех пор, пока в окнах дач не стали гаснуть отражения вечерней зари.
И речь
идет о победе над всяким рабством, над рабством перед властью
прошлого и над рабством перед властью будущего, над рабством у внешнего мира, и над рабством у самого себя, у своего низшего «я».
— И я говорю, не хорошо-с, а особенно: к чему
о том через столько
прошлых лет вспоминать-с, да еще при большой публике и в народном месте, каковы есть трактирные залы на благородной половине, где всякий разговор
идет и всегда есть склонность в уме к политике.
— Я не очень, а ты б послушала, какого мнения
о ней наш старший брат Лука! Он говорит, что «провел с ней самое счастливейшее лето в своей жизни». А ведь ему скоро
пойдет восьмой десяток. И в самом деле, каких она там у него в
прошлом году чудес наделала! Мужик у него есть Симка, медведей все обходил. Человек сорока восьми лет, и ишиасом заболел. Распотел и посидел на промерзлом камне — вот и ишиас… болезнь седалищного нерва… Понимаете, приходится в каком месте?
— Я ожидал, предвидел это! Но ничего. Мы найдем ее…Великий дар у Августина!
О, чудный дар!
Иди с миром и другой раз не женись на ведьмах! Были примеры, что нечистые духи переселялись из жен в мужей…В
прошлом году я сжег одного благочестивого католика, который через прикосновение к нечистой женщине против воли отдал душу свою сатане…Ступай!
Разговор
шел о здоровье Шатова,
о перенесенной им болезни. Ни тот, ни другой не коснулись ни единым словом столь недавнего, страшного для них обоих,
прошлого. Только при прощании больной крепко, на сколько хватило силы, пожимая правой рукой руку своего друга, левой указал ему на висевший над постелью портрет.
— Ну-ка, старина, — что-то сон не берет, — порасскажи-ка нам теперь
о дворе вашего великого князя, — сказал Захарий. —
О прошлых делах не так любопытно слушать, как
о тех, с которыми время
идет рядышком. Ты же
о чем-то давеча заговорил, будто иную весть не проглотишь. Не бойся, говори смело, мы верные слуги московского князя, у нас ведь добро не в горле останавливается, а в памяти: оно дымом не рассеется и глаз не закоптит.
— Ну-ка, старина, что-то сон не берет, — порасскажи-ка нам теперь
о дворе вашего великого князя, — сказал Захарий. —
О прошлых делах не так любопытно слушать, как
о тех, с которыми время
идет рядышком. Ты же
о чем-то давича заговорил, будто иную весть не проглотишь. Небось, говори смело, мы верные слуги московского князя, у нас ведь добро не в горле останавливается, а в памяти: оно дымом не рассеется и глаз не закоптит.