Неточные совпадения
Самгин, снимая
и надевая очки, оглядывался, хотелось увидеть пароход, судно рыбаков, лодку или хотя бы птицу, вообще что-нибудь от земли. Но был только совершенно гладкий, серебристо-зеленый круг — дно воздушного мешка; по бортам темной шкуны сверкала светлая
полоса,
и над этой огромной плоскостью — небо, не так глубоко вогнутое, как над землею,
и скудное
звездами. Самгин ощутил необходимость заговорить, заполнить словами пустоту, развернувшуюся вокруг него
и в нем.
Небо — капризно изогнутая
полоса голубоватого воздуха; воздух, темнея, густеет,
и в густоте его разгораются незнакомые
звезды.
Ночь обещала быть холодной. По небу, усеянному
звездами, широкой
полосой протянулся Млечный Путь. Резкий, холодный ветер тянул с северо-запада. Я озяб
и пошел в фанзу, а китаец остался один у огня.
Олентьев
и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье
и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра
и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять попал в болото
и кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул
и сбросил с себя одеяло. Был вечер. На небе горели яркие
звезды; длинной
полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал пламя костра
и разносил искры по полю. По другую сторону огня спал Дерсу.
Небо сверкало
звездами, воздух был наполнен благовонием от засыхающих степных трав, речка журчала в овраге, костер пылал
и ярко освещал наших людей, которые сидели около котла с горячей кашицей, хлебали ее
и весело разговаривали между собою; лошади, припущенные к овсу, также были освещены с одной стороны
полосою света…
Окна эти обрамливались еще резными, ярко же раскрашенными наличниками
и зелеными ставнями, которые никогда не закрывались, потому что зимой крепкий домик не боялся холода, а отец протопоп любил свет, любил
звезду, заглядывавшую ночью с неба в его комнату, любил лунный луч,
полосой глазета ложившийся на его разделанный под паркет пол.
«Кожемякин сидел в этой углублённой тишине, бессильный, отяжелевший, пытаясь вспомнить что-нибудь утешительное, но память упорно останавливалась на одном: идёт он полем ночью среди шершавых бесплодных холмов, темно
и мертвенно пустынно кругом, в мутном небе трепещут
звёзды, туманно светится изогнутая
полоса Млечного Пути, далеко впереди приник к земле город, точно распятый по ней,
и отовсюду кто-то невидимый, как бы распростёртый по всей земле, шепчет, просит...
Было тут совсем темно,
и только по длинной
полосе неба, усеянной
звездами, да по тому, что под ногами была утоптанная земля, они знали, что идут по аллее.
С левой руки юноши идет девушка, щелкая по камню деревянными башмаками, закинув, точно слепая, голову в небо, — там горит большая вечерняя
звезда, а ниже ее — красноватая
полоса зари,
и два тополя врезались в красное, как незажженные факелы.
Могуче движется бархатная
полоса темной воды, над нею изогнуто простерлась серебряная
полоса Млечного Пути, сверкают золотыми жаворонками большие
звезды,
и сердце тихо поет свои неразумные думы о тайнах жизни.
Чуть слышно журчала вода, шаркая о песок берега, на гладкой
полосе реки дрожали отражения
звёзд, бухали по мосту тяжёлые шаги, стучали каблуки женских башмаков
и ясно звучал голос Рогачёва...
Половина тёмно-синего неба была густо засеяна
звёздами, а другая, над полями, прикрыта сизой тучей. Вздрагивали зарницы, туча на секунду обливалась красноватым огнём. В трёх местах села лежали жёлтые
полосы света — у попа, в чайной
и у лавочника Седова; все эти три светлые пятна выдвигали из тьмы тяжёлое здание церкви, лишённое ясных форм. В реке блестело отражение Венеры
и ещё каких-то крупных
звёзд — только по этому
и можно было узнать, где спряталась река.
Все бросились наверх
и были поражены тем, что увидали. Действительно, море точно горело по бокам корвета, вырываясь из-под него блестящим, ослепляющим глаз пламенем. Около океан сиял широкими
полосами, извиваясь по мере движения волны змеями,
и, наконец, в отдалении сверкал пятнами,
звездами, словно брильянтами. Бока корвета, снасти, мачты казались зелеными в этом отблеске.
Возвращаясь на бивак по намывной
полосе прибоя, я обратил внимание на органические остатки, валявшиеся среди песка
и гальки. Это были морские
звезды, ракообразные, створки съедобного ракушника
и кости панцырнощеких рыб.
Балаган, отданный в распоряжение труппе фокусника, стоял почти на конце квартала,
и за ним сразу начинался большой старый парк, примыкавший к городу. Летом должно было быть чудно хорошо в этом парке, но теперь огромные сугробы снега сплошь покрыли его аллеи
и дорожки. Деревья стояли совсем серебряные от инея, a над всей этой белой
полосой темнело темное зимнее небо, осыпанное миллиардами
звезд.
Уже светало. Млечный путь бледнел
и мало-помалу таял, как снег, теряя свои очертания. Небо становилось хмурым
и мутным, когда не разберешь, чисто оно или покрыто сплошь облаками,
и только по ясной, глянцевитой
полосе на востоке
и по кое-где уцелевшим
звездам поймешь, в чем дело.
Полоса Москвы-реки казалась в эту волшебную ночь как бы серебряною лентою, конец которой пропадает в бесконечной дали, а крутой берег ее точно был покрыт громадною белою пеленою с рассыпанными там
и сям алмазными
звездами.
Но вот на востоке заалела светлая
полоса, она стала расти, расползаться
и мало-помалу охватила все небо.
Звезды постепенно меркли
и исчезали,
и наконец показался огненный шар, рассыпая по земле снопы золотистого света.
Солнце село, на востоке появилась серо-лиловая
полоса с слабо-пурпуровым краем — первая тень надвигающейся ночи. Золотистый запад бледнел,
полоса на востоке темнела
и росла; а вместе с этим вокруг становилось все тише
и людей на полях попадалось все меньше. Дойдя до четверти неба, надвигавшаяся с востока тень слилась с вдруг потемневшим небом,
и на нем замигали
звезды.