Неточные совпадения
— Четыре года ездила,
заработала, крышу на дому перекрыла, двух коров завела, ребят одела-обула, а на пятый заразил ее какой-то голубок дурной
болезнью…
— Ужасно много
работает, это у него душевная
болезнь, — сказала она, сокрушенно вздохнув. — Он оставит Лидии очень большое состояние. Пойдем, посидим у меня.
В течение пяти недель доктор Любомудров не мог с достаточной ясностью определить
болезнь пациента, а пациент не мог понять, физически болен он или его свалило с ног отвращение к жизни, к людям? Он не был мнительным, но иногда ему казалось, что в теле его
работает острая кислота, нагревая мускулы, испаряя из них жизненную силу. Тяжелый туман наполнял голову, хотелось глубокого сна, но мучила бессонница и тихое, злое кипение нервов. В памяти бессвязно возникали воспоминания о прожитом, знакомые лица, фразы.
Он читал какие-то лекции в музыкальной школе, печатал в «Нашем крае» статейки о новостях науки и
работал над книгой «Социальные причины психических
болезней».
Это было после ряда сильных и мучительных припадков моей
болезни, а я всегда, если
болезнь усиливалась и припадки повторялись несколько раз сряду, впадал в полное отупение, терял совершенно память, а ум хотя и
работал, но логическое течение мысли как бы обрывалось.
Всякая
болезнь в его глазах являлась только предлогом не
работать.
Но хозяйка дома и обе экономки всячески балуют Пашу и поощряют ее безумную слабость, потому что благодаря ей Паша идет нарасхват и
зарабатывает вчетверо, впятеро больше любой из остальных девушек, —
зарабатывает так много, что в бойкие праздничные дни ее вовсе не выводят к гостям «посерее» или отказывают им под предлогом Пашиной
болезни, потому что постоянные хорошие гости обижаются, если им говорят, что их знакомая девушка занята с другим.
Частная служба хотя не представляла прежней устойчивости, особливо у Надежды Владимировны, но все-таки не приносила особенных ущербов. Колесо было пущено, составилась репутация, — стало быть, и с этой стороны бояться было нечего. Но бояться чего-нибудь все-таки было надобно. Боялись, что вдруг придет
болезнь и поставит кого-нибудь из них в невозможность
работать…
Непролазная грязь на дорогах, морозы, метели, расстояния громадные, народ грубый, дикий, кругом нужда,
болезни, а при такой обстановке тому, кто
работает и борется изо дня в день, трудно сохранить себя к сорока годам чистеньким и трезвым…
Склонный и прежде к скептическому взгляду, он теперь стал окончательно всех почти ненавидеть, со всеми скучать, никому не доверять; не говоря уже о родных, которые первое время
болезни князя вздумали было навещать его и которых он обыкновенно дерзостью встречал и дерзостью провожал, даже в прислуге своей князь начал подозревать каких-то врагов своих, и один только Елпидифор Мартыныч день ото дня все более и более получал доверия от него; но зато старик и
поработал для этого: в продолжение всего тяжкого состояния
болезни князя Елпидифор Мартыныч только на короткое время уезжал от него на практику, а потом снова к нему возвращался и даже проводил у него иногда целые ночи.
— Вот тебя тут, Настасьюшка, никто не будет беспокоить, — сказал Крылушкин, — хочешь сиди, хочешь спи, хочешь
работай или гуляй, — что хочешь, то и делай. А скучно станет, вот с Митревной поболтай, ко мне приди, вот тут же через Митревнину комнату. Не скучай! Чего скучать? Все божья власть, бог дал горе, бог и обрадует. А меня ты не бойся; я такой же человек, как и ты. Ничего я не знаю и ни с кем не знаюсь, а верую, что всякая
болезнь от господа посылается на человека и по господней воле проходит.
— Кстати, вы что-то хотели сказать мне о гуттаперчевом мальчике, — подхватил он, очевидно, более с целью развлечь Эдвардса, так как ему было известно, что клоун в последнее время выражал особенную заботливость к мальчику, что служило также знаком приближавшейся
болезни, — вы говорили, он стал как будто слабее
работать.
Например, чтобы получить под сорок лет кафедру, быть обыкновенным профессором, излагать вялым, скучным, тяжелым языком обыкновенные и притом чужие мысли, — одним словом, для того, чтобы достигнуть положения посредственного ученого, ему, Коврину, нужно было учиться пятнадцать лет,
работать дни и ночи, перенести тяжелую психическую
болезнь, пережить неудачный брак и проделать много всяких глупостей и несправедливостей, о которых приятно было бы не помнить.
Для того чтобы вылечить
болезнь, хорошо
работать, быть счастливым в домашней и хозяйственной жизни, на охоте, в борьбе с недругом, в любви — нужен ритм, который составляет сущность заклинания.
Без сомнения, Загоскин писал свои комедии легко и скоро: это чувствуется по их легкому содержанию и составу; иначе такая деятельность была бы изумительна, ибо в 1817 же году Загоскин вместе с г. Корсаковым издавал в Петербурге журнал «Северный Наблюдатель», который, кажется, выходил по два раза в месяц, и в котором он принимал самое деятельное участие; а в последние полгода — что мне рассказывал сам Загоскин, — когда ответственный редактор, г. Корсаков, по
болезни или отсутствию не мог заниматься журналом — он издавал его один,
работая день и ночь, и подписывая статьи разными буквами и псевдонимами.
Это был человек одинокий, вдовец; жил он скучно (
работать ему мешала какая-то
болезнь, которую он называл то грызью, то глистами), деньги на пропитание получал от сына, служившего в Харькове в кондитерской, и с раннего утра до вечера праздно бродил по берегу или по деревне, и если видел, например, что мужик везет бревно или удит рыбу, то говорил: «Это бревно из сухостоя, трухлявое» или: «В такую погоду не будет клевать».
Понять всю тяжесть и сложность дела, к каждому новому больному относиться с неослабевающим сознанием новизны и непознанности его
болезни, непрерывно и напряженно искать и
работать над собою, ничему не доверять, никогда не успокаиваться.
Напрасно отговаривала Павла Артемьевна Наташу брать на себя непосильный еще ей после
болезни труд; девочка так трогательно молила разрешить ей
поработать наравне со всеми, так убедительно доказывала, что сейчас она сильная и окрепшая как никогда и что сама она не возьмется за слишком тяжелое дело, что Павле Артемьевне, особенно светло настроенной после говенья, оставалось только согласиться с нею.
У меня было воспаление мозга, и я несколько дней находился на краю гроба; молодая натура моя вынесла эту опасную
болезнь — и я после кризиса очнулся, но неблагонадежные тонкие ноги не в силах были держать моего исхудалого тела, и распаленная страстною жаждою знаний голова моя была не в силах
работать.
Мы знаем, какое страшное употребление сделано было из добытого Фимкой через Кузьму снадобья, и хотя медленное действие зелья заставило Дарью Николаевну прибегнуть к решительной мере, но
болезнь Глафиры Петровны все была последствием отравления ее изделием «немца-аптекаря».
Болезнь эта сделала смерть ее в глазах московских властей вполне естественной. Сплетня, как мы видели,
работала сильно, но истину знали только три человека: сама Дарья Николаевна Салтыкова, Афимья и Кузьма Терентьев.
На той части осуществления искупления, вследствие которой после Христа земля для верующих уже стала рождать везде без труда,
болезни прекратились и чада стали родиться у матерей без страданий, — учение это не очень останавливается, потому что тем, которым тяжело
работать и больно страдать, как бы они ни верили, трудно внушить, что не трудно
работать и не больно страдать. Но та часть учения, по которой смерти и греха уже нет, утверждается с особенной силой.
Все счастливцы мира — сановники и богачи, или, как заключенные, вовсе лишены труда и безуспешно борются с
болезнями, происходящими от отсутствия физического труда, и еще более безуспешно со скукой, одолевающей их (я говорю: безуспешно — потому что работа только тогда радостна, когда она несомненно нужна; а им ничего не нужно), или
работают ненавистную им работу, как банкиры, прокуроры, губернаторы, министры и их жены, устраивающие гостиные, посуды, наряды себе и детям.