Неточные совпадения
Она стояла, прислонясь спиною к тонкому стволу березы, и толкала его плечом, с полуголых ветвей медленно падали желтые листья, Лидия втаптывала их
в землю, смахивая пальцами непривычные слезы со щек, и было что-то брезгливое
в быстрых движениях ее загоревшей руки. Лицо ее тоже
загорело до цвета бронзы, тоненькую, стройную фигурку красиво облегало синее платье, обшитое красной тесьмой,
в ней было что-то необычное, удивительное, как
в девочках цирка.
Лицо обветрело и
загорело, на ушах, на носу шелушилась кожа, точно чешуя рыбы, а
в глазах сгустилась печаль.
Одета она
в старое ситцевое платье; руки у ней не то
загорели, не то загрубели от работы, от огня или от воды, или от того и от другого.
После двух месяцев похода по этапу происшедшая
в ней перемена проявилась и
в ее наружности. Она похудела,
загорела, как будто постарела; на висках и около рта обозначились морщинки, волосы она не распускала на лоб, а повязывала голову платком, и ни
в одежде, ни
в прическе, ни
в обращеньи не было уже прежних признаков кокетства. И эта происшедшая и происходившая
в ней перемена не переставая вызывала
в Нехлюдове особенно радостное чувство.
— Сколько лет, сколько зим! — сказала она, подавая Старцеву руку, и было видно, что у нее тревожно билось сердце; и пристально, с любопытством глядя ему
в лицо, она продолжала: — Как вы пополнели! Вы
загорели, возмужали, но
в общем вы мало изменились.
Цвет кожи удэгейцев можно было назвать оливковым, со слабым оттенком желтизны. Летом они так сильно
загорают, что становятся похожими на краснокожих. Впечатление это еще более усугубляется пестротой их костюмов. Длинные, прямые, черные как смоль волосы, заплетенные
в две короткие косы, были сложены вдвое и туго перетянуты красными шнурами. Косы носятся на груди, около плеч. Чтобы они не мешали, когда человек нагибается, сзади, ниже затылка, они соединены перемычкой, украшенной бисером и ракушками.
Лишившись жены, Петр Михайлыч не
в состоянии был расстаться с Настенькой и вырастил ее дома. Ребенком она была страшная шалунья: целые дни бегала
в саду, рылась
в песке,
загорала, как только может
загореть брюнеточка, прикармливала с реки гусей и бегала даже с мещанскими мальчиками
в лошадки. Ходившая каждый день на двор к Петру Михайлычу нищая, встречая ее, всегда говорила...
— Нет, не ранен, — сказал Басманов, принимая эти слова за насмешку и решившись встретить ее бесстыдством, — нет, не ранен, а только уморился немного, да вот лицо как будто
загорело. Как думаешь, князь, — прибавил он, продолжая смотреться
в зеркало и поправляя свои жемчужные серьги, — как думаешь, скоро сойдет загар?
— Здравствуйте, — промолвил он, приближаясь к ней и снимая картуз. Она заметила, что он точно сильно
загорел в последние три дня. — Я хотел прийти сюда с Андреем Петровичем, да он что-то замешкался; вот я и отправился без него.
В доме у вас никого нет: все спят или гуляют, я и пришел сюда.
Илья стоял пред ним, мешая ему войти
в дверь, и тоже улыбался. Лицо у Терентия
загорело, но как-то обновилось; глаза смотрели радостно и бойко. У ног его лежали мешки, узлы, и он сам среди них казался узлом.
—
В степях
загорел! Да
в цирке немного поработал!
Крестьянская девка, лет двадцати пяти,
в изорванном сарафане, с распущенными волосами и босиком, шла к ним навстречу. Длинное, худощавое лицо ее до того
загорело, что казалось почти черным; светло-серые глаза сверкали каким-то диким огнем; она озиралась и посматривала во все стороны с беспокойством; то шла скоро, то останавливалась, разговаривала потихоньку сама с собою и вдруг начала хохотать так громко и таким отвратительным образом, что Егор вздрогнул и сказал с приметным ужасом...
— Браво! — воскликнул Веретьев и вскочил, — браво! Вот то-то и есть, вы не кокетка. Знаете ли, что если бы у какой-нибудь светской барышни были такие зубы, как у вас, она бы вечно смеялась! Но за то я и люблю вас, Маша, что вы не светская барышня, не смеетесь без нужды, не носите перчаток на ваших руках, которые и целовать оттого так весело, что они
загорели и силу
в них чувствуешь… Я люблю вас за то, что вы не умничаете, что вы горды, молчаливы, книг не читаете, стихов не любите…
Бухгалтер обернулся — это был бурмистр графа Араксина, всего еще мужик лет тридцати пяти, стройный, красавец из себя,
в длиннополом тончайшего сукна сюртуке,
в сапогах с раструбами, с пуховой фуражкой и даже с зонтом
в руке, чтобы не очень
загореть на солнце.
В одно мгновение комната сделалась еще светлее, все маленькие свечки еще ярче
загорели, и Алеша увидел двадцать маленьких рыцарей
в золотых латах, с пунцовыми на шлемах перьями, которые попарно входили тихим маршем.
Она гуляла и играла с Дуней, уводила ее
в свою уютную маленькую комнатку, показывала ей картинки, учила собирать и сушить цветы, играла ей на пианино, умело втягивала скучавшую девочку
в общие шумные игры и добилась-таки своего: Дуня повеселела, окрепла, поправилась за лето и
загорела, как цыганенок, целые дни проводя
в саду.
Софья Алексеевна одета
в старую синюю блузу, ее лицо сильно
загорело, и все-таки она всем своим обликом очень напоминает французскую маркизу прошлого столетия; ее поседевшие волосы, пушистою каймою окружающие круглое лицо, выглядят как напудренные.
«Это оттого, — думал я, — что я весь
в пыли,
загорел, и оттого, что я еще мальчик».