Неточные совпадения
Он осмотрел руку, сказал, что она не вывихнута, наложил компрессы и, оставшись обедать, видимо, наслаждался беседой со знаменитым Сергеем Ивановичем Кознышевым и рассказывал ему, чтобы выказать свой просвещенный взгляд на
вещи, все уездные сплетни, жалуясь на
дурное положение земского дела.
Я взошел в хату: две лавки и стол, да огромный сундук возле печи составляли всю ее мебель. На стене ни одного образа —
дурной знак! В разбитое стекло врывался морской ветер. Я вытащил из чемодана восковой огарок и, засветив его, стал раскладывать
вещи, поставив в угол шашку и ружье, пистолеты положил на стол, разостлал бурку на лавке, казак свою на другой; через десять минут он захрапел, но я не мог заснуть: передо мной во мраке все вертелся мальчик с белыми глазами.
Вот Фанарин, я не знаю его лично, да и по моему общественному положению наши пути не сходятся, но он положительно
дурной человек, вместе с тем позволяет себе говорить на суде такие
вещи, такие
вещи…
То, что он не предвидел этого, произошло от пренебрежения, которое обидно для вас, но само по себе
вещь безразличная, ни
дурная, ни хорошая; то, что он не подготовил вас на всякий случай, произошло из побуждения положительно
дурного.
Самая постановка их будто бы равносильна посягательству на существующий порядок
вещей, возбуждению
дурных страстей и несбыточных надежд.
— Перестаньте, как вам не совестно смеяться над такими
вещами. Но вы понимаете, в чем наше несчастие? Мы хотим приютить этих несчастных детей, с душами, полными наследственных пороков и
дурных примеров, хотим обогреть их, обласкать…
—
Дурной сон и бред… Мы говорили о двух разных
вещах.
Это совершенно особенное чувство: ведь ничего
дурного нет в том, что человек сидит и пишет роман, ничего нет
дурного и в том, что он может написать неудачную
вещь, — от неудач не гарантированы и опытные писатели, — и все-таки являлось какое-то нехорошее и тяжелое чувство малодушия.
Критик говорит свое мнение, нравится или не нравится ему
вещь; и так как предполагается, что он не пустозвон, а человек рассудительный, то он и старается представить резоны, почему он считает одно хорошим, а другое
дурным.
Коринкина. Ах, он невыносим, невозможен! У него острый и злой язык и самый
дурной характер; как только артисты сойдутся вместе, особенно если ему попадет лишняя рюмка, так и пошел, и пошел… и уж непременно при — дерется к кому-нибудь. А какие он
вещи говорит женщинам! Невыносимо, невыносимо! Так бы вот и убила его.
Раздался последний свисток, пассажиры зашевелились, начали собирать
вещи, и через минуту поезд уже остановился. Колесов вышел из вагона на платформу. Его тотчас окружили «вызывалы» из мелких гостиниц и
дурных номеров, насильно таща каждый к себе. Один прямо вырвал из руки Колесова его чемодан.
Князь считал Елену с пылким и, пожалуй, очень
дурным характером, способною, в минуты досады и ревности, наговорить самых обидных и оскорбительных
вещей; но чтоб она не любила его нисколько, — он не думал…
Не тогда изменяется известная мера, установление, вообще положение
вещей, когда гениальный ум сообразит, что оно может повести к
дурным последствиям через несколько столетий, так как повело к ним за несколько веков пред тем.
Мы по крайней мере не делали двух
вещей, которые они делали: 1) не обращали в обвинение того, что должно служить к похвале, и 2) называя
дурным один предмет, не восхищались безусловно другим, искусственно ему противопоставленным.
Однако же вскоре все увидели, что выгоднее покупать дешево хорошие
вещи, нежели дорого
дурные.
Выгнать из службы несколько взяточников, наложить опеку на несколько помещичьих имений, обличить целовальника, в одном кабаке продавшего
дурного качества водку — вот и воцарится правосудие, крестьяне во всей России будут благоденствовать, и откупа сделаются превосходною
вещью для народа.
— Я, ваше превосходительство, сам того мнения, что если покупать
вещь, то непременно хорошую, а если
дурную, то нечего и заводить. Вот у меня, когда сделаете мне честь завтра пожаловать, я покажу кое-какие статьи, которые я сам завел по хозяйственной части.
— А то значит, что низко и подло играть так людьми! Я врач, вы считаете врачей и вообще рабочих, от которых не пахнет духами и проституцией, своими лакеями и моветонами, [Здесь: людьми
дурного тона (франц. mauvais ton)] ну и считайте, но никто не дал вам права делать из человека, который страдает, бутафорскую
вещь!
Глагольев 1. Может быть… Что ж? Романтизм
вещь не безусловно
дурная. Вы изгнали романтизм… Хорошо сделали, но боюсь, что вы изгнали вместе с ним что-то другое…
— Тут нет, мне кажется, ни лучше, ни хуже, — столь же серьезно продолжала девушка. — Может быть, я даже могла бы полюбить и очень
дурного человека, потому что любишь не за что-нибудь, а любишь просто, потому что любится, да и только. Знаете пословицу: не пó хорошу мил, а пó милу хорош. Но дело в том, мне кажется, что можно полюбить раз, да хорошо, а больше и не надо! Больше, уж это будет не любовь, а Бог знает что! Одно баловство, ну, а я такими
вещами не люблю баловать.
Ваши газетные триумфы, ваше легкомыслие в серьезных
вещах, — вспомните кардинала X.! — ваша дешевая благотворительность совершенно
дурного тона… нет, м-р Вандергуд, вы не созданы для серьезного театра!
Причину этого видели в том, что наши крестьяне обработывают землю очень старыми и
дурными орудиями и ни с чем лучшим по дикости своей и необразованности обращаться не умеют, а если дать им хорошие
вещи, то они сделают с ними то, что делали с бисером упомянутые в Евангелии свиньи (Мф. VII, 3).
Личная монашеская аскеза часто имела очень
дурные социальные последствия, подпирала социальную неправду и зло, соглашалась на сакрализацию существующего порядка
вещей, требовала смирения и послушания неправде и несправедливости.
Далее этого идти уже некуда, и можно с утвердительностью сказать, что действительно «последняя
вещь горше первой», ибо дочь крестьянки еще «для прилики» слышала наставление: «веди себя честно», а «дочери девиц», как выразилась одна из них на суде, получают от своих матерей «прямое руководство к своей жизни». Здесь, к удовольствию селохвалителей и градоненавистников, городские фрукты действительно оказываются гнилостнее деревенских, но дело не в скверных концах, а в
дурных началах…