Неточные совпадения
Где вы? Что с вами, подснежные
друзья мои? Двадцать лет мы не видались. Чай,
состарились и вы, как я, дочерей выдаете замуж, не пьете больше бутылками шампанское и стаканчиком на ножке наливку. Кто из вас разбогател, кто разорился, кто в чинах, кто в параличе? А главное, жива ли у вас память об наших смелых беседах, живы ли те струны, которые так сильно сотрясались любовью и негодованием?
— Это ты верно, Фуса, — подтвердил Харитон Артемьич,
старясь не смотреть на зятя. — В
другой раз и помолчать надо бы, Сима.
Здесь по каждому отделу свой особый кабинет по обе стороны коридора, затем большой кабинет редактора и огромная редакционная приемная, где перед громадными, во все стены, библиотечными шкафами стоял двухсаженный зеленый стол, на одном конце которого заседал уже начавший
стариться фельетонист А.П. Лукин, у окна — неизменный А.Е. Крепов, а у
другого секретарь редакции, молодой брюнет в очках, В.А. Розенберг принимал посетителей.
— Трудно? Тебе? Врёшь ты! — вскричал Илья, вскочив с кровати и подходя к товарищу, сидевшему под окном. — Мне — трудно, да! Ты — что? Отец
состарится — хозяин будешь… А я? Иду по улице, в магазинах вижу брюки, жилетки… часы и всё такое… Мне таких брюк не носить… таких часов не иметь, — понял? А мне — хочется… Я хочу, чтобы меня уважали… Чем я хуже
других? Я — лучше! А жулики предо мной кичатся, их в гласные выбирают! Они дома имеют, трактиры… Почему жулику счастье, а мне нет его? Я тоже хочу…
Салай Салтаныч. Какая совесть? Где твоя совесть? Чужие деньги бросал — это совесть? Тому должен — не заплатил,
другому должен — не заплатил, это совесть? Украл, ограбил, — не хорошо; а бросал деньги — хуже. Украл, ограбил — молись богу, бедным давай, бог простит. Я знал один грек, молодой был, разбойник был, по морю ходил, пушки палил, людей бил, грабил;
состарился, монастырь пошел, монах стал, человек нравоучительный.
Новых людей мало приходило в слободу, заброшенную на край города, и все обитатели ее привыкли
друг к
другу и не замечали, что время идет, и не видели, как растет молодое и
старится старое.
То же самое видит человек и на
других людях, и то же самое знает человек и про свое тело, знает, что оно
состарится, испортится и умрет, как и всё, что родится и живет на свете.
Федор Иванович. Много будешь знать, скоро
состаришься… Но довольно об этом. Теперь начнем из
другой оперы. Помню, лет десять назад — Леня тогда еще гимназистом был — праздновали мы вот так же день его рождения. Ехал я отсюда домой верхом, и на правой руке сидела у меня Соня, а на левой — Юлька, и обе за мою бороду держались. Господа, выпьем за здоровье
друзей юности моей, Сони и Юли!
Проскучали они месяц,
другой, а старик не возвращался. Наконец после третьего месяца послышался знакомый стук его трости. Монахи бросились к нему навстречу и осыпали его вопросами, но он, вместо того чтобы обрадоваться им, горько заплакал и не сказал ни одного слова. Монахи заметили: он сильно
состарился и похудел; лицо его было утомлено и выражало глубокую скорбь, а когда он заплакал, то имел вид человека, которого оскорбили.
Домбрович (я хочу его просто звать: Домбрович; Василий такое гадкое имя) поражает меня своей простотой. Он взял со мною сразу тон старого
друга. Я ему не позволю, однако, очень-то
стариться и одеваться по-стариковски.
Жизнь
других частных людей, отошедшая, конечно, на второй план, в эти тяжелые для отечества годы, шла своим обычным чередом: молодое росло, старое
старилось. Екатерину Петровну Бахметьеву война лишила
друга и руководителя, но, как кажется, она не особенно об этом печалилась — ее кузен Талицкий пропал без вести, как гласила официальная справка.
«Лучше б уж скорей
состариться; лучше б я не шла никогда замуж; лучше б меня в монастырь отдали…» — думала она, отирая кисейным рукавом выступавшие на глазах почти детские слезы, и, вздыхая, перекладывала голову с одной усталой руки на
другую. Так прошел час-другой, и тяжелый день тихо сгорел перед ее глазами.