Неточные совпадения
Китайская заездка устраивается следующим образом: при помощи камней река перегораживается от одного берега до другого, а в середине оставляется небольшой проход.
Вода просачивается между камнями, а рыба идет по руслу к отверстию и падает в решето, связанное из тальниковых прутьев. 2 или 3 раза в сутки китаец осматривает его и собирает богатую
добычу.
Чайки по очереди снимались с
воды, перелетали друг через друга и опять садились рядом, при этом старались одна другую ударить клювом или отнять пойманную
добычу.
Для получения
добычи необходимо, чтоб зверь или птица находились в известном положении, например: надобно, чтоб заяц или лиса выбежали в чистое поле, потому что в лесу борзые собаки ловить не могут; надобно, чтоб зверь полез прямо в тенета, а без того охотник и в двадцати шагах ничего ему не сделает; надобно, чтоб птица поднялась с земли или
воды, без чего нельзя травить ее ни ястребами, ни соколами.
Наконец выбрали и накидали целые груды мокрой сети, то есть стен или крыльев невода, показалась мотня, из длинной и узкой сделавшаяся широкою и круглою от множества попавшейся рыбы; наконец стало так трудно тащить по мели, что принуждены были остановиться, из опасения, чтоб не лопнула мотня; подняв высоко верхние подборы, чтоб рыба не могла выпрыгивать, несколько человек с ведрами и ушатами бросились в
воду и, хватая рыбу, битком набившуюся в мотню, как в мешок, накладывали ее в свою посуду, выбегали на берег, вытряхивали на землю
добычу и снова бросались за нею; облегчив таким образом тягость груза, все дружно схватились за нижние и верхние подборы и с громким криком выволокли мотню на берег.
Алчность щук не имеет пределов; они нередко кидаются на таких рыб или утят, которых никак заглотать не могут, из чего выходят презабавные явления:
добыча, будучи сильнее вцепившегося в нее врага, таскает его по
воде за собою.
В самом деле, это было забавное зрелище: как скоро бросят калач в
воду, то несколько из самых крупных карпий (а иногда и одна) схватят калач и погрузят его в
воду; но, не имея возможности его откусить, скоро выпустят изо рта свою
добычу, которая сейчас всплывет на поверхность
воды; за нею немедленно являются и карпии, уже в большем числе, и с большею жадностью и смелостью схватывают калач со всех сторон, таскают, дергают, ныряют с ним, и как скоро он немного размокнет, то разрывают на куски и проглатывают в одну минуту.
Я, к удивлению моему, узнал об этом очень недавно.] из коих не вырвется никакая
добыча, широкое горло, которым она проглатывает насадку толще себя самой, — все это вместе дает ей право называться царицею хищных рыб, обитающих в пресных
водах обыкновенных рек и озер.
Я имел случай много раз наблюдать его в прозрачных
водах: завидя
добычу, крупный окунь прямо бросается к ней, сначала быстро, но чем ближе, тем медленнее; приближаясь, разевает рот и, почти коснувшись губами куска, вдруг останавливается неподвижно и, не делая движения ртом, как будто потянет в себя
воду: крючок с насадкой исчезает, а окунь продолжает плыть как ни в чем не бывало, увлекая за собой и лесу, и наплавок, и даже удилище.
Что же я увидел? на отмели, острым углом вдавшейся в берег, не глубже двух вершков, большая стая порядочных окуней ловила мелкую рыбу, которая от неизбежной погибели выскакивала даже на сухой берег; окуни так жадно преследовали свою
добычу, что сами попадались на такую мель, с которой уже прыжками добирались до
воды поглубже: я даже поймал трех из них руками.
Первое имя, вероятно, происходит от глагола жировать, то есть играть, прыгать, что весьма соответствует свойствам этой рыбы, ибо она очень любит выпрыгивать из
воды и плескаться на ее поверхности из одного удовольствия, а не для преследования
добычи; второе же имя должно происходить от того, что жерих, выскакивая из
воды, расширяет свои плавательные, и без того весьма широкие, перья и гребень.
Где-то гудела
вода, скрипели насосы, и бадья летела все вниз со своей живою
добычей.
Идя по следу ласки, я видел, как она гонялась за мышью, как лазила в ее узенькую снеговую норку, доставала оттуда свою
добычу, съедала ее и снова пускалась в путь; как хорек или горностай, желая перебраться через родниковый ручей или речку, затянутую с краев тоненьким ледочком, осторожными укороченными прыжками, необыкновенно растопыривая свои мягкие лапки, доходил до текучей
воды, обламывался иногда, попадался в
воду, вылезал опять на лед, возвращался на берег и долго катался по снегу, вытирая свою мокрую шкурку, после чего несколько времени согревался необычайно широкими прыжками, как будто преследуемый каким-нибудь врагом, как норка, или поречина, бегая по краям реки, мало замерзавшей и среди зимы, вдруг останавливалась, бросалась в
воду, ловила в ней рыбу, вытаскивала на берег и тут же съедала…
В эту пору особенного своего состояния рыба ходит стаями и нередко поднимается так высоко, что верхние перья бывают видны на поверхности
воды; рыбак, стоя неподвижно в камыше, по колени и даже по пояс в
воде, или на берегу, притаясь у какого-нибудь куста, сторожит свою
добычу и вонзает острогу в подплывающую близко рыбу.
По молодости я не мог тогда достаточно оценить важность столь замечательного происшествия в истории рыболовства, особенно если взять в соображение, что щука, достигающая таких размеров многими десятками лет, а может быть, и сотнею годов, чрезвычайно редко попадается в столь незначительных
водах, как наш пруд и река, и еще реже становится
добычей рыбаков.
вдруг опускается на землю. В книге: «Урядник сокольничья пути» царя Алексея Михайловича, которую всякий охотник должен читать с умилением, между прочим сказано: «Добровидна же и копцова
добыча и лет. По сих доброутешна и приветлива правленных (то есть выношенных) ястребов и челигов (то есть чегликов; иногда называются они там же чеглоками) ястребьих ловля; к
водам рыщение, ко птицам же доступаиие». Из сих немногих строк следует заключить...
5) Есть еще примета у некоторых рыбаков с удочкою, что в ведро, куда предполагается сажать свою
добычу, не должно наливать
воды до тех пор, покуда не выудится первая рыба. Впрочем, эта примета далеко не общая.
На одну из таких удочек с червяком взял небольшой окунь и проглотил крючок в кутырь; на окунь взяла и заглотала также небольшая щучка, или щуренок, а его схватила поперек большая щука, с лишком в пять фунтов, и так увязила зубы в своей
добыче, что рыбак без всякой осторожности вытащил ее из
воды, никак не подозревая, чтобы крючок не вонзился в ее жабры; но когда он разглядел эту диковинную штуку, то поспешил принесть щуку к нам.
Итак, травля уток производится по маленьким речкам или ручьям и озеркам, находящимся в высоких берегах, для того, чтоб охотник мог подойти очень близко к утке, не будучи ею примечен, и для того, чтоб лет ее продолжался не над
водою; если же ястреб схватит утку и она упадет с ним в
воду, то редко найти такого жадного ястреба, который не бросил бы своей
добычи, ибо все хищные птицы не любят и боятся мочить свои перья, особенно в крыльях, и, вымочивши как-нибудь нечаянно, сейчас распускают их как полузонтик и сидят в укромном месте, пока не высушат совершенно.
Чорт со своею ношей то совсем припадал к земле, то спять подымался выше леса, но было видно, что ему никак не справиться. Раза два он коснулся даже
воды, и от жида пошли по
воде круги, но тотчас же чертяка взмахивал крыльями и взмывал со своею
добычей, как чайка, выдернувшая из
воды крупную рыбу. Наконец, закатившись двумя или тремя широкими кругами в воздухе, чорт бессильно шлепнулся на самую середину плотины и растянулся, как неживой… Полузамученный, обмерший жид упал тут же рядом.
Ежегодно в половодье река вливалась в дворы Заречья, заполняла улицы — тогда слобожане влезали на чердаки, удили рыбу из слуховых окон и с крыш, ездили по улицам и по реке на плотах из ворот, снятых с петель, ловили дрова, унесенные
водою из леса, воровали друг у друга эту
добычу, а по ночам обламывали перила моста, соединявшего слободу с городом.
Маленькая рыбка порывисто металась вверх, и вниз, и в стороны, спасаясь от какого-то длинного хищника В смертельном страхе она выбрасывалась из
воды на воздух, пряталась под уступы скалы, а острые зубы везде нагоняли ее. Хищная рыба уже готова была схватить ее, как вдруг другая, подскочив сбоку, перехватила
добычу: рыбка исчезла в ее пасти. Преследовательница остановилась в недоумении, а похитительница скрылась в темный угол.
Через минуту-две я, действительно, услышал такие звуки, какие производят утки, когда ищут в
воде добычу.
Первые живые существа, которые я увидел, были каменушки. Они копошились в
воде около берега, постоянно ныряли и доставали что-то со дна реки. На стрежне плескалась рыба. С дальней сухой лиственицы снялся белохвостый орлан. Широко распластав свои могучие крылья, он медленно полетел над рекой в поисках
Добычи. Откуда-то взялась черная трясогузка. Она прыгала с камня на камень и все время покачивала своим длинным хвостиком.
Удовлетворившись
добычей, филин вышел из
воды и, сильно встряхнувшись, стал клювом перебирать перья в хвосте.
За эти два месяца постоянного пребывания на чистом воздухе, частых ночевок на голой земле ив лесу, в поле, в окопах, иногда залитых
водой или в дымной курной крестьянской избе, за время нередких недоеданий и недосыпаний в походе, нежная девичья кожа на лице и руках Милицы огрубела, потрескалась и потемнела, a синие глаза приняли новое настойчивое, упорное выражение, — сам взгляд их стал похож на взгляд молодого соколенка, выслеживающего
добычу; a первое боевое крещение, первая, a за ней и последующие стычки провели неизгладимую борозду в душе девушки и согнали с лица её всякую женственность, заменив ее настоящей мужской чертой решимости и отваги.
Упала в озеро Галя, погрузилась в холодные волны и опустилась мертвая на самое дно. И, наверное, она стала бы
добычей молодых смеющихся русалок, если бы большая, верная птица не метнулась следом за нею и не вытащила из
воды маленькую утопленницу.
Послал фельдфебель солдата в летнюю ночь раков за лагерем в речке половить, — оченно фельдфебель раков под водочку обожал. Засветил лучину, искры так и сигают, — тухлое мясцо на палке-кривуле в
воду спустил, ждет-пождет
добычи. Закопошились раки, из нор полезли, округ палки цапаются, — мясцом духовитым не кажную ночь полакомишься…
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления
воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на
добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.