Неточные совпадения
Для Константина Левина деревня была место жизни, то есть радостей, страданий, труда;
для Сергея Ивановича деревня была, с одной стороны,
отдых от труда, с другой — полезное противоядие испорченности, которое он принимал с удовольствием и сознанием его пользы.
Он чувствовал себя растерявшимся, но в то же время чувствовал, что
для него наступили дни
отдыха, в котором он уже нуждался.
Там хороша ли эта честь и верен ли долг — это вопрос второй; но важнее
для меня именно законченность форм и хоть какой-нибудь да порядок, и уже не предписанный, а самими наконец-то выжитый. Боже, да у нас именно важнее всего хоть какой-нибудь, да свой, наконец, порядок! В том заключалась надежда и, так сказать,
отдых: хоть что-нибудь наконец построенное, а не вечная эта ломка, не летающие повсюду щепки, не мусор и сор, из которых вот уже двести лет все ничего не выходит.
— Нет, не
для всех, — отвечала тетка, —
Для настоящих революционеров, мне рассказывали, это
отдых, успокоение.
Пробило уже девять часов — час общего
отдыха и покоя после столь тревожного
для всех дня.
«Я царствую здесь. Здесь все
для меня! Труд — заготовление свежести чувств и сил
для меня, веселье — приготовление ко мне,
отдых после меня. Здесь я — цель жизни, здесь я — вся жизнь».
Нет, нужно личное дело, необходимое дело, от которого зависела бы собственная жизнь, такое дело, которое лично
для меня,
для моего образа жизни,
для моих увлечений страстью, только такое дело может служить опорою в борьбе со страстью; только оно не вытесняется из жизни страстью, а само заглушает страсть, только оно дает силу и
отдых.
В семь часов приготовляли чай; тут иногда кто-нибудь приезжал, всего чаще Сенатор; это было время
отдыха для нас.
Отдыха теперь полагается всего каких-нибудь полчаса
для обеда; поэтому за шумом и стуком цепов не видишь, как и время летит.
Наконец урочное время настало. Барин провозглашает: шабаш! — и барщине дается час
для завтрака и
отдыха.
Но
для Филаниды Протасьевны пора
отдыха еще не наступила. Она больше, чем летом, захлопоталась, потому что теперь-то, пожалуй, настоящая «припасуха» и пошла в развал. Бегает она, как молоденькая, из дома в застольную, из застольной в погреб. Везде посмотрит, везде спросит; боится, чтобы даже крошка малая зря не пропала.
«Нам трактир дороже всего!» — говорит в «Лесе» Аркашка Счастливцев. И
для многих москвичей трактир тоже был «первой вещью». Он заменял и биржу
для коммерсантов, делавших за чашкой тысячные сделки, и столовую
для одиноких, и часы
отдыха в дружеской беседе
для всякого люда, и место деловых свиданий, и разгул
для всех — от миллионера до босяка.
Отдых Штоффа скоро объяснился. Он пригласил Галактиона съездить вместе в бубновский винокуренный завод
для какой-то внезапной ревизии. Когда выехали вечером из Заполья, Штофф неожиданно заявил кучеру...
Куропатки иногда так привыкают к житью своему на гумнах, особенно в деревнях степных, около которых нет удобных мест
для ночевки и полдневного
отдыха, что вовсе не улетают с гумен и, завидя людей, прячутся в отдаленные вороха соломы, в господские большие гуменники, всегда отдельно и даже не близко стоящие к ригам, и вообще в какие-нибудь укромные места; прячутся даже в большие сугробы снега, которые наметет буран к заборам и околице, поделают в снегу небольшие норы и преспокойно спят в них по ночам или отдыхают в свободное время от приискиванья корма.
Высаживанье это производится таким образом: весною, как только окажутся проталины, из клетки, где куропатки провели зиму, разбирают самцов и самок в отдельные коробки, наблюдая, чтобы в них входил воздух и чтобы в тесноте куропатки не задохлись; потом едут в избранное
для высиживанья место,
для чего лучше выбирать мелкий кустарник, где бы впоследствии было удобно стрелять, преимущественно в озимом поле, потому что там не пасут стад и не ездят туда
для пашни крестьяне, обыкновенно пускающие своих лошадей, во время полдневного
отдыха, в близлежащий кустарник; в ржаное поле вообще никто почти до жатвы не ходит и не мешает высаженным куропаткам выводиться.
Перепелки, равно и куропатки, в высшей степени имеют свойства и приемы домашних кур: они точно так же беспрестанно роются, копаются, разгребая проворно ножками сор, песок и рыхлую землю; они делают это и
для отысканья корма и
для того, чтоб присесть ловчее на
отдых или ночлег.
— Ну, а у вас, в Париже или Ницце, разве веселее? Ведь надо сознаться: веселье, молодость и смех навсегда исчезли из человеческой жизни, да и вряд ли когда-нибудь вернутся. Мне кажется, что нужно относиться к людям терпеливее. Почем знать, может быть
для всех, сидящих тут, внизу, сегодняшний вечер —
отдых, праздник?
Во время
отдыха в поднавесе крестьянского двора отец мой занимался приготовлением удочек
для меня и
для себя.
Дед замолчал и уныло
Голову свесил на грудь.
— Мало ли, друг мой, что было!..
Лучше пойдем отдохнуть. —
Отдых недолог у деда —
Жить он не мог без труда:
Гряды копал до обеда,
Переплетал иногда;
Вечером шилом, иголкой
Что-нибудь бойко тачал,
Песней печальной и долгой
Дедушка труд сокращал.
Внук не проронит ни звука,
Не отойдет от стола:
Новой загадкой
для внука
Дедова песня была…
Но
для Ромашова благодаря аресту пропала вся прелесть этого сладкого
отдыха. Встал он очень рано и, как ни старался, не мог потом заснуть. Он вяло одевался, с отвращением пил чай и даже раз за что-то грубо прикрикнул на Гайнана, который, как и всегда, был весел, подвижен и неуклюж, как молодой щенок.
Марья Петровна пожелала отдохнуть и опять остановилась, и хотя я убежден был, что рассказ ее был заученный, однако не без любопытства следил за се болтовней, которая
для меня была делом совершенно новым. Она, впрочем, не сидела даром и в течение
отдыха, а как-то прискорбно и желчно вздрагивала губами и носом, приготовляясь, вероятно, к дальнейшему рассказу своих похождений.
На вакации, перед поступлением в Александровское училище, Алексей Александров, живший все лето в Химках, поехал погостить на неделю к старшей своей сестре Соне, поселившейся
для деревенского
отдыха в подмосковном большом селе Краскове, в котором сладкогласные мужики зимою промышляли воровством, а в теплые месяцы сдавали москвичам свои избы, порою о двух и даже о трех этажах.
Появилась седина, обрюзглость… подошла старость, и Семену Афанасьевичу захотелось куда-то «домой»,
для покоя и
отдыха…
«Собираться стадами в 400 тысяч человек, ходить без
отдыха день и ночь, ни о чем не думая, ничего не изучая, ничему не учась, ничего не читая, никому не принося пользы, валяясь в нечистотах, ночуя в грязи, живя как скот, в постоянном одурении, грабя города, сжигая деревни, разоряя народы, потом, встречаясь с такими же скоплениями человеческого мяса, наброситься на него, пролить реки крови, устлать поля размозженными, смешанными с грязью и кровяной землей телами, лишиться рук, ног, с размозженной головой и без всякой пользы
для кого бы то ни было издохнуть где-нибудь на меже, в то время как ваши старики родители, ваша жена и ваши дети умирают с голоду — это называется не впадать в самый грубый материализм.
Для добрых багровских коней такое расстояние не требовало
отдыха, и выезд назначен был в шесть часов утра.
Разговор был прерван появлением матроса, пришедшего за огнем
для трубки. «Скоро ваш
отдых», — сказал он мне и стал копаться в углях. Я вышел, заметив, как пристально смотрела на меня девушка, когда я уходил. Что это было? Отчего так занимала ее история, одна половина которой лежала в тени дня, а другая — в свете ночи?
Выбрав в поле место
для ночлега
И нуждаясь в
отдыхе давно,
Спит гнездо бесстрашное Олега —
Далеко подвинулось оно!
Залетело, храброе, далече,
И никто ему не господин —
Будь то сокол, будь то гордый кречет.
Будь то черный ворон — половчин.
А в степи, с ордой своею дикой
Серым волком рыская чуть свет,
Старый Гзак на Дон бежит великий,
И Кончак спешит ему вослед.
Соня(стоя на коленях, оборачивается к отцу; нервно, сквозь слезы).Надо быть милосердным, папа! Я и дядя Ваня так несчастны! (Сдерживая отчаяние.) Надо быть милосердным! Вспомни, когда ты был помоложе, дядя Ваня и бабушка по ночам переводили
для тебя книги, переписывали твои бумаги… все ночи, все ночи! Я и дядя Ваня работали без
отдыха, боялись потратить на себя копейку и всё посылали тебе… Мы не ели даром хлеба! Я говорю не то, не то я говорю, но ты должен понять нас, папа. Надо быть милосердным!
Подумайте об этом, благо на дворе лето, а вместе с тем наступает и пора отдохновения (
для других лето — синоним страды, а
для нас с вами —
отдыха). Углубитесь в себя, сверитесь с мыслями, да и порешите раз навсегда с вопросом о шалостях.
Купавина. Этому горю помочь очень легко. Мы с Васильем Иванычем пойдем писать письмо Мурзавецкой, а вы можете расположиться здесь как вам угодно. Эту комнату мой муж нарочно и устроил
для послеобеденных
отдыхов: окна на север, кругом зелень, тишина, мягкие диваны…
Мой отец и сестра должны были дожидаться ее в Алексеевском;
для сестры моей даже нужен был
отдых.
Уж нет прежней веселости, непринужденных разговоров, шуток, смеха, нет взаимных ласк и той радости, какая волновала детей, жену и меня, когда мы сходились, бывало, в столовой;
для меня, занятого человека, обед был временем
отдыха и свидания, а
для жены и детей праздником, правда, коротким, но светлым и радостным, когда они знали, что я на полчаса принадлежу не науке, не студентам, а только им одним и больше никому.
Когда Вадим заметил, что его помощники вовсе не расположены следовать за ним без
отдыха для отыскания неверной добычи, особенно имея перед глазами две миловидные бочки вина, то, подъехав к Орленке, он взял его за руку и молвил: «итак сегодня нет надежды!»
Бледность, томность, болезненность имеют еще другое значение
для светских людей: если поселянин ищет
отдыха, спокойствия, то люди образованного общества, у которых материальной нужды и физической усталости не бывает, но которым зато часто бывает скучно от безделья и отсутствия материальных забот, ищут «сильных ощущений, волнений, страстей», которыми придается цвет, разнообразие, увлекательность светской жизни, без того монотонной и бесцветной.
То, что снилося мне, того нет наяву!
Кто мне скажет, зачем,
для чего я живу?
Кто мне смысл разгадает загадки?
Смысла в ней беспокойной душой не ищи,
Но, как камень, сорвавшись с свистящей пращи,
Так лети все вперед, без оглядки!
Невозможен мне
отдых! Несносен покой!
Уж я цели нигде не ищу никакой,
Жизнь надеждой мою не украшу!
Не упился я ею, как крепким вином,
Но зато я, смеясь, опрокинул вверх дном
Бесполезно шипящую чашу!
У нас есть, прежде всего, целая армия чиновников, которые с утра до вечера скребут перьями, посылают в пространство всякого рода отношения и донесения и вообще не разгибают спины, — очевидно, им
отдых нужен, хотя бы
для того, чтобы очнуться от тех «милостивых государей», с которыми они девять месяцев сряду без устали ведут отписку и переписку.
Только когда перед привалом колонны начинают подтягиваться и перестраиваться
для остановки, просыпаешься и с радостью думаешь о целом часе
отдыха, когда можно развьючиться, вскипятить воду в котелке и полежать на свободе, попивая горячий чай.
Идеал счастья, нарисованный им Штольцу, заключался ни в чем другом, как в сытной жизни — с оранжереями, парниками, поездками с самоваром в рощу и т. п., — в халате, в крепком сне, да
для промежуточного
отдыха — в идиллических прогулках с кроткою, но дебелою женою и в созерцании того, как крестьяне работают.
Простая, здравая пища, мера трудов и
отдыха; разделение часов на разные упражнения, соответственные каждому особенному возрасту, были предписаны Екатериною по лучшей физической и нравственной системе воспитания не Афинского, не Спартанского, но самого пристойнейшего
для юного Российского Дворянства в веки Европейского просвещения.
И уж если согласиться с тем, что и нижнему чину нужны каникулы среди его тяжелой военной науки, то ведь лучшего
отдыха для него, как любимый полевой труд, не сыскать.
Были минуты, когда ветер как будто немного стихал, но это продолжалось недолго, и как будто
для того, чтобы наверстать этот
отдых, буря налетала после этого с удесятеренной силой, еще злее рвала и крутила.
— Кому что назначено, тот и должен нести свою тяжесть… н-да. А вот я приехал с тобой сюда
для веселья, а не
для постных разговоров. Разговор такой — совсем ни при чём в нашем деле. Желаю я разгуляться и чтобы с треском… понятно? Сто целковых брошу, но чтобы был
отдых душе. Чтобы вихрь был! Можешь ты мне в этом деле способствовать? Действуй — десятку дам! Но чтобы — вот как было!
Агишин. Да, пусть она принадлежит другому, но пусть она оставит в душе своей хоть маленький уголок, где бы я, страдалец, мог найти
для себя
отдых, примирение с жизнью, освежение! Эта интрига потребует от нее, конечно, маленькой борьбы с предрассудком, маленькой сделки с своей совестью…
Это признание — не новость: вот уже двадцать лет, как он без устали, без
отдыха трудится
для этой единственной цели;
для нее он не пожалел ни слез, ни крови своих подданных.
Часто чья-нибудь лохматая голова бессильно клонилась на плечо, и тело невольно искало простора
для сна, как у третьеклассного пассажира, проехавшего тысячи верст без
отдыха, но лечь было негде.
Если твои глаза не умеют отдохнуть на тебе самом, то не моги требовать от меня
отдыха для твоих глаз, которые, à propos [Кстати (франц.).], очень хороши у тебя при лунном свете!
Для меня нет праздников, нет гарантированного
отдыха; каждую минуту, от сна, от еды, меня могут оторвать на целые часы, и никому нет дела до моих сил.
Ручной труд, и особенно земледельческий, полезен не только
для тела, но и
для души. Людям, не работающим руками, бывает трудно здраво понимать вещи. Такие люди не переставая думают, говорят, слушают или читают. Уму нет
отдыха, и ум раздражается и путается. Земледельческий же труд полезен человеку тем, что труд, кроме того
отдыха, который он дает ему, труд этот помогает человеку просто, ясно и разумно понимать положение человека в жизни.
Ефрему отвели
для ночлега избу бабки Авдотьи, где обыкновенно останавливались странники и прохожие. Ефрем не спеша отпряг коня и сводил его на водопой к колодцу, где полчаса разговаривал с мужиками, а потом уж пошел на
отдых. В избе поджидал его Кузьма.
— Ненадолго замолчали они, юнаки, — говорил, укладываясь на землю
для короткого
отдыха, старый серб-артиллерист, работавший еще в русско-турецкую войну вместе с капитаном, теперь старым калекой, Данилой Петровичем, — утром опять загремят, разбойники!