Неточные совпадения
Городничий (в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно
дороги: говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой стороны, развлеченье
для ума. Ведь вы, чай, больше
для собственного удовольствия едете?
Стародум. Они жалки, это правда; однако
для этого добродетельный человек не перестает идти своей
дорогой. Подумай ты сама, какое было бы несчастье, ежели б солнце перестало светить
для того, чтоб слабых глаз не ослепить.
Так, например, наверное обнаружилось бы, что происхождение этой легенды чисто административное и что Баба-яга была не кто иное, как градоправительница, или, пожалуй, посадница, которая,
для возбуждения в обывателях спасительного страха, именно этим способом путешествовала по вверенному ей краю, причем забирала встречавшихся по
дороге Иванушек и, возвратившись домой, восклицала:"Покатаюся, поваляюся, Иванушкина мясца поевши".
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных
дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться
для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
Если б Левин мог понять, как он понимал, почему подходить к кассе на железной
дороге нельзя иначе, как становясь в ряд, ему бы не было обидно и досадно; но в препятствиях, которые он встречал по делу, никто не мог объяснить ему,
для чего они существуют.
Но главная забота ее всё-таки была она сама — она сама, насколько она
дорога Вронскому, насколько она может заменить
для него всё, что он оставил.
Они чувствуют, что это что-то другое, что это не игрушка, эта женщина
дороже для меня жизни.
― Это мой искренний, едва ли не лучший друг, ― сказал он Вронскому. ― Ты
для меня тоже еще более близок и
дорог. И я хочу и знаю, что вы должны быть дружны и близки, потому что вы оба хорошие люди.
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные
дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так
для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
Самое
дорогое ему лицо, лицо Христа, средоточие картины, доставившее ему такой восторг при своем открытии, всё было потеряно
для него, когда он взглянул на картину их глазами.
Оставшись одна, Долли помолилась Богу и легла в постель. Ей всею душой было жалко Анну в то время, как она говорила с ней; но теперь она не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и детях с особенною, новою
для нее прелестью, в каком-то новом сиянии возникали в ее воображении. Этот ее мир показался ей теперь так
дорог и мил, что она ни за что не хотела вне его провести лишний день и решила, что завтра непременно уедет.
Скотная
для дорогих коров была сейчас за домом.
Открытие это, вдруг объяснившее
для нее все те непонятные
для нее прежде семьи, в которых было только по одному и по два ребенка, вызвало в ней столько мыслей, соображений и противоречивых чувств, что она ничего не умела сказать и только широко раскрытыми глазами удивленно смотрела на Анну. Это было то самое, о чем она мечтала еще нынче
дорогой, но теперь, узнав, что это возможно, она ужаснулась. Она чувствовала, что это было слишком простое решение слишком сложного вопроса.
— Потому что это всё равно, что придумывать вновь приемы
для постройки железных
дорог. Они готовы, придуманы.
Так он жил, не зная и не видя возможности знать, что он такое и
для чего живет на свете, и мучаясь этим незнанием до такой степени, что боялся самоубийства, и вместе с тем твердо прокладывая свою особенную, определенную
дорогу в жизни.
В детской роскошь, которая во всем доме поражала Дарью Александровну, еще более поразила ее. Тут были и тележечки, выписанные из Англии, и инструменты
для обучения ходить, и нарочно устроенный диван в роде бильярда,
для ползания, и качалки, и ванны особенные, новые. Всё это было английское, прочное и добротное и, очевидно, очень
дорогое. Комната была большая, очень высокая и светлая.
— Во-первых, не качайся, пожалуйста, — сказал Алексей Александрович. — А во вторых,
дорога не награда, а труд. И я желал бы, чтобы ты понимал это. Вот если ты будешь трудиться, учиться
для того, чтобы получить награду, то труд тебе покажется тяжел; но когда ты трудишься (говорил Алексей Александрович, вспоминая, как он поддерживал себя сознанием долга при скучном труде нынешнего утра, состоявшем в подписании ста восемнадцати бумаг), любя труд, ты в нем найдешь
для себя награду.
Дарья Александровна по совету Левина выехала до зари.
Дорога была хороша, коляска покойна, лошади бежали весело, и на козлах, кроме кучера, сидел конторщик вместо лакея, посланный Левиным
для безопасности. Дарья Александровна задремала и проснулась, только подъезжая уже к постоялому двору, где надо было переменять лошадей.
При возможности потерять ее навеки Вера стала
для меня
дороже всего на свете —
дороже жизни, чести, счастья!
Чичиков между тем так помышлял: «Право, было <бы> хорошо! Можно даже и так, что все издержки будут на его счет. Можно даже сделать и так, чтобы отправиться на его лошадях, а мои покормятся у него в деревне.
Для сбереженья можно и коляску оставить у него в деревне, а в
дорогу взять его коляску».
«А мне пусть их все передерутся, — думал Хлобуев, выходя. — Афанасий Васильевич не глуп. Он дал мне это порученье, верно, обдумавши. Исполнить его — вот и все». Он стал думать о
дороге, в то время, когда Муразов все еще повторял в себе: «Презагадочный
для меня человек Павел Иванович Чичиков! Ведь если бы с этакой волей и настойчивостью да на доброе дело!»
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы в образец
для Мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться в широком размере, всё что ни есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на
дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
«Осел! дурак!» — думал Чичиков, сердитый и недовольный во всю
дорогу. Ехал он уже при звездах. Ночь была на небе. В деревнях были огни. Подъезжая к крыльцу, он увидел в окнах, что уже стол был накрыт
для ужина.
Чичиков сделался совершенно не в духе и швырнул на пол саблю, которая ездила с ним в
дороге для внушения надлежащего страха кому следует.
Во всю
дорогу был он молчалив, только похлестывал кнутом и не обращал никакой поучительной речи к лошадям, хотя чубарому коню, конечно, хотелось бы выслушать что-нибудь наставительное, ибо в это время вожжи всегда как-то лениво держались в руках словоохотного возницы и кнут только
для формы гулял поверх спин.
Трудно даже и сказать, почему это; видно, уже народ такой, только и удаются те совещания, которые составляются
для того, чтобы покутить или пообедать, как — то: клубы и всякие воксалы [Воксал (англ. vauxholl) — увеселительное заведение, собрание; впоследствии это название было присвоено станционным помещениям на железной
дороге.] на немецкую ногу.
Теперь у нас
дороги плохи,
Мосты забытые гниют,
На станциях клопы да блохи
Заснуть минуты не дают;
Трактиров нет. В избе холодной
Высокопарный, но голодный
Для виду прейскурант висит
И тщетный дразнит аппетит,
Меж тем как сельские циклопы
Перед медлительным огнем
Российским лечат молотком
Изделье легкое Европы,
Благословляя колеи
И рвы отеческой земли.
И я лишен того:
для вас
Тащусь повсюду наудачу;
Мне
дорог день, мне
дорог час:
А я в напрасной скуке трачу
Судьбой отсчитанные дни.
И так уж тягостны они.
Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я…
Старушка хотела что-то сказать, но вдруг остановилась, закрыла лицо платком и, махнув рукою, вышла из комнаты. У меня немного защемило в сердце, когда я увидал это движение; но нетерпение ехать было сильнее этого чувства, и я продолжал совершенно равнодушно слушать разговор отца с матушкой. Они говорили о вещах, которые заметно не интересовали ни того, ни другого: что нужно купить
для дома? что сказать княжне Sophie и madame Julie? и хороша ли будет
дорога?
— Пусть пан только молчит и никому не говорит: между козацкими возами есть один мой воз; я везу всякий нужный запас
для козаков и по
дороге буду доставлять всякий провиант по такой дешевой цене, по какой еще ни один жид не продавал. Ей-богу, так; ей-богу, так.
Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чеботом своим бьет их в морду,
дороже для них всякого братства.
— Я бы не просил тебя. Я бы сам, может быть, нашел
дорогу в Варшаву; но меня могут как-нибудь узнать и захватить проклятые ляхи, ибо я не горазд на выдумки. А вы, жиды, на то уже и созданы. Вы хоть черта проведете; вы знаете все штуки; вот
для чего я пришел к тебе! Да и в Варшаве я бы сам собою ничего не получил. Сейчас запрягай воз и вези меня!
Шаровары алого
дорогого сукна были запачканы дегтем
для показания полного к ним презрения.
Ели только хлеб с салом или коржи, пили только по одной чарке, единственно
для подкрепления, потому что Тарас Бульба не позволял никогда напиваться в
дороге, и продолжали путь до вечера.
Шесть дней уходили козаки проселочными
дорогами от всех преследований; едва выносили кони необыкновенное бегство и спасали козаков. Но Потоцкий на сей раз был достоин возложенного поручения; неутомимо преследовал он их и настиг на берегу Днестра, где Бульба занял
для роздыха оставленную развалившуюся крепость.
Не говорю уже о том, что он мстил лично мне, потому что имеет основание предполагать, что честь и счастие Софьи Семеновны очень
для меня
дороги.
Нет, если б я выдал им за все это время, например, тысячи полторы на приданое, да на подарки, на коробочки там разные, несессеры, [Несессер — шкатулка со всем необходимым
для дороги.] сердолики, материи и на всю эту дрянь, от Кнопа, [Кноп — владелец галантерейного магазина на Невском проспекте в Петербурге.] да из английского магазина, так было бы дело почище и… покрепче!
Для дорогих гостей
Разостлано внизу премножество сетей
Ну в них они кувыркаться, кататься,
И кутаться, и завиваться...
Вы расстроены, я не смею торопить вас ответом. Подумайте! Если вам будет угодно благосклонно принять мое предложение, известите меня; и с той минуты я сделаюсь вашим самым преданным слугой и самым точным исполнителем всех ваших желаний и даже капризов, как бы они странны и
дороги ни были.
Для меня невозможного мало. (Почтительно кланяется и уходит в кофейную.)
Паратов. Действительно,
дорогим; это
для домашнего обихода очень хорошо.
Вожеватов.
Для меня эти очень
дороги; пожалуй, избалуешься. Не нашему носу рябину клевать: рябина — ягода нежная.
Кнуров. Да разве вы не видите, что эта женщина создана
для роскоши.
Дорогой бриллиант
дорогой и оправы требует.
Лариса. Стрелял и, разумеется, сшиб стакан, но только побледнел немного. Сергей Сергеич говорит: «Вы прекрасно стреляете, но вы побледнели, стреляя в мужчину и человека вам не близкого. Смотрите, я буду стрелять в девушку, которая
для меня
дороже всего на свете, и не побледнею». Дает мне держать какую-то монету, равнодушно, с улыбкой, стреляет на таком же расстоянии и выбивает ее.
Лариса (оттолкнув его). О нет! Каждой вещи своя цена есть… Ха, ха, ха… я слишком, слишком
дорога для вас.
Евфросинья Потаповна. Да не об ученье peчь, а много очень добра изводят. Кабы свой материал, домашний, деревенский, так я бы слова не сказала, а то купленный,
дорогой, так его и жалко. Помилуйте, требует сахару, ванилю, рыбьего клею; а ваниль этот
дорогой, а рыбий клей еще
дороже. Ну и положил бы чуточку
для духу, а он валит зря: сердце-то и мрет, на него глядя.
Паратов. Мы прежде условились. Вот, господа,
для таких случаев Робинзоны-то и
дороги.
Хлопуша и Белобородов не сказали ни слова и мрачно смотрели друг на друга. Я увидел необходимость переменить разговор, который мог кончиться
для меня очень невыгодным образом, и, обратясь к Пугачеву, сказал ему с веселым видом: «Ах! я было и забыл благодарить тебя за лошадь и за тулуп. Без тебя я не добрался бы до города и замерз бы на
дороге».
Прочитав это письмо, я чуть с ума не сошел. Я пустился в город, без милосердия пришпоривая бедного моего коня.
Дорогою придумывал я и то и другое
для избавления бедной девушки и ничего не мог выдумать. Прискакав в город, я отправился прямо к генералу и опрометью к нему вбежал.
В день, назначенный
для выезда, в самую ту минуту, когда готовился я пуститься в
дорогу, Зурин вошел ко мне в избу, держа в руках бумагу, с видом чрезвычайно озабоченным.
Неужто
для друзей не делать мне ни шагу,
Сергей Сергеич,
дорогой!
Кладите шляпу, сденьте шпагу;
Вот вам софа, раскиньтесь на покой.