В отдалении еще толпились тяжелые громады туч, изредка вспыхивали
длинные молнии, но над нашими головами уже виднелось кое-где темно-синее небо, звездочки мерцали сквозь жидкие, быстро летевшие облака.
Неточные совпадения
Она летела прямо на него: близкие звуки хорканья, похожие на равномерное наддирание тугой ткани, раздались над самым ухом; уже виден был
длинный нос и шея птицы, и в ту минуту, как Левин приложился, из-за куста, где стоял Облонский, блеснула красная
молния; птица, как стрела, спустилась и взмыла опять кверху.
«Гроза», — подумал я, — и точно была гроза, но она проходила очень далеко, так что и грома не было слышно; только на небе непрерывно вспыхивали неяркие,
длинные, словно разветвленные
молнии: они не столько вспыхивали, сколько трепетали и подергивались, как крыло умирающей птицы.
Глаза, например, вдруг бросят будто
молнию, обожгут и мгновенно спрячутся под
длинными ресницами; лицо сделается безжизненно и неподвижно — и перед вами точно мраморная статуя.
И деревья, освещенные холодным огнем
молний, казались живыми, простирающими вокруг людей, уходивших из плена тьмы, корявые,
длинные руки, сплетая их в густую сеть, пытаясь остановить людей.
Глаза опять нечаянно открылись, и Егорушка увидел новую опасность: за возом шли три громадных великана с
длинными пиками.
Молния блеснула на остриях их пик и очень явственно осветила их фигуры. То были люди громадных размеров, с закрытыми лицами, поникшими головами и с тяжелою поступью. Они казались печальными и унылыми, погруженными в раздумье. Быть может, шли они за обозом не для того, чтобы причинить вред, но все-таки в их близости было что-то ужасное.
Вечер. Мы сидим в кофейне Ивана Юрьича, освещенной двумя висячими лампами «
молния». Густо накурено. Все столики заняты. Кое-кто играет в домино, другие в карты, третьи пьют кофе, иные просто, так себе, сидят в тепле и свете, перекидываясь разговорами и замечаниями.
Длинная, ленивая, уютная, приятная вечерняя скука овладела всей кофейной.
Вспоминались ей то минуты светлой радости, что быстролетной
молнией мелькнули на ее житейском поприще, то
длинный ряд черных годов страдальческой жизни.
И мрачные до сих пор вести, разлетавшиеся с быстротою
молнии по рукодельной, классной и зале, по
длинным коридорам, столовой и кухне, сменились наконец радостными, светлыми и счастливыми.
Только по временам, когда в черной туче загоралась
длинная красноватая
молния, освещавшая окружность, видны были на возвышении влево, под сенью соснового леса, бедные остатки замка и правей его — двухэтажный дом.