Неточные совпадения
Они
молча шли по дорожке. Ни от линейки учителя, ни от бровей
директора никогда в жизни не стучало так сердце Обломова, как теперь. Он хотел что-то сказать, пересиливал себя, но слова с языка не шли; только сердце билось неимоверно, как перед бедой.
—
Молчать… Я говорю: тай — ные сборы, потому что вы о них ничего не сказали мне, вашему
директору… Я говорю: незаконные, потому… — он выпрямился на стуле и продолжал торжественно: — …что на — ло — ги устанавливаются только государственным советом… Знаете ли вы, что если бы я дал официальный ход этому делу, то вы не только были бы исключены из гимназии, но… и отданы под суд…
Последним Сарматов подкупил всесильного Прейна, который
молча и многознаменательно пожал руку театральному
директору.
В гимназии на уроках Передонов злословил своих сослуживцев,
директора, родителей, учеников. Гимназисты слушали с недоумением. Иные, хамоватые по природе, находились, что, подлаживаясь к Передонову, выражали ему свое сочувствие. Другие же сурово
молчали или, когда Передонов задевал их родителей, горячо вступались. На таких Передонов смотрел угрюмо и отходил от них, бормоча что-то.
Рубовский слушал его
молча. Первый донос, явно нелепый, он переслал
директору; так делал и с некоторыми другими. Иные оставлял, на случай чего.
Директор написал попечителю, что Передонов обнаруживает явные признаки душевного угнетения.
Крамаренко посмотрел на Передонова с удивлением и
молча пробежал мимо. Он принадлежал к числу тех гимназистов, которые находили Передонова грубым, глупым и несправедливым и за то ненавидели и презирали его. Таких было большинство. Передонов думал, что это — те, кого
директор подговаривает против него, если не сам, то через сыновей.
Патрон не препятствовал. Тот самый Квашнин, который прогонял со службы без объяснения причин
директоров и управляющих заводами, — этот самый Квашнин
молча терпел в своем присутствии какого-то Свежевского… Тут пахло важной услугой, и будущий миллионер напряженно ждал своего момента.
Поневоле безнравственная… Я безнравственная женщина, Платонов… (Хохочет.) А? И тебя люблю, может быть, потому, что безнравственная… (Трет себе лоб.) Я и пропаду… Такие всегда пропадают… Меня бы куда-нибудь профессором,
директором… Будь я дипломатом, я бы весь свет перебаламутила… Развитая женщина и… без дела… Не нужна, значит… Лошади, коровы и собаки нужны, а ты не нужна, лишняя… А? Что же ты
молчишь?
Так протянулось еще два месяца. Вдруг психиатра назначают
директором образцового дома умалишенных в одной из соседних губерний. Приехал Иван Прокофьев и стал умолять доктора перевести и его Васю туда же. С отцом Теркин мрачно
молчал, но ему удалось написать и передать ему записочку в три слова: «Папенька, все обойдется».
Когда Теркин встал против него за верстак, отец Вениамин был уже на пути к излечению, — так думали
директор и ординатор, — но держал он себя все-таки странно: усиленно
молчал, часто улыбался, отвечая на собственные мысли, говорил чересчур тихо для мастерской, где стоял всегда шум от пил, рубанков, деревянных колотушек, прибивания гвоздей железными молотками.
— Что же делать? Как уберечься от подобных… идолов? Господа, чего же вы
молчите? Что делать? Не пороть же его, каналью! (
Директор задумался.) Послушай Иван Петрович… Мы взнесем эти деньги, не станем срамиться оглаской, черт с тобой, только ты откровенно без экивок… Женский пол любишь, что ли?
Громкий, властный топот шагов. Все ближе. Двери настежь. Вошел министр. Высокий, бритый, представительный, за ним — попечитель учебного округа Капнист,
директор, инспектор, надзиратели. Министр
молча оглядел нас. Мы, руки по швам, выпучив глаза, глядели на него.
Анна Серафимовна спускалась
молча с лестницы. Она была недовольна посещеньем фабрики. Правда, в рабочих она не нашла большой смуты. О стачке ей наговорил
директор. Его она разочтет на днях. С Рубцовым она поладит.
Директор окончил и смотрел теперь
молча в лицо Денисова.