— Успокойтесь же, — встал я, захватывая шляпу, — лягте спать, это — первое. А князь Николай Иванович ни за что не откажет, особенно теперь на радостях. Вы знаете тамошнюю-то историю? Неужто нет? Я слышал
дикую вещь, что он женится; это — секрет, но не от вас, разумеется.
И вот в таких-то фантазиях и сказывался его «пунктик». Совсем нелепых,
диких вещей, если их брать отдельно, у него не выходило; но все его мечтания принимали огромные размеры, и всего чаще трудно было догадаться, о чем, собственно, он толкует, тем более что Капитон беспрестанно вплетал воспоминания из полковой жизни по городам и селам, в лагерях, на маневрах, разговаривал вслух с своими товарищами и начальниками, точно будто они стояли тут перед ним.
Неточные совпадения
— Собственность! — ответил он докторальным тоном, — но кто же из нас может иметь сомнение насчет значения этого слова! Собственность — это краеугольный камень всякого благоустроенного общества-с. Собственность — это объект, в котором человеческая личность находит наиудобнейшее для себя проявление-с. Собственность — это та
вещь, при несуществовании которой человеческое общество рисковало бы превратиться в стадо
диких зверей-с. Я полагаю, что для «деточек» этих определений совершенно достаточно!
Это
дикое существо не понимает иногда ничего, ни где он живет, ни какой он нации, есть ли бог, есть ли государь; даже такие передают об них
вещи, что невероятно слышать, и, однако ж, всё факты.
Она подошла к статуе курносого поэта и, завесив шторой
дикий огонь глаз, там, внутри, за своими окнами, сказала на этот раз, кажется, совершенно серьезно (может быть, чтобы смягчить меня), сказала очень разумную
вещь...
И в разрушении
вещей веселился древний демон, дух довременного смешения, дряхлый хаос, между тем как
дикие глаза безумного человека отражали ужас, подобный ужасам предсмертных чудовищных мук.
Князь задыхался от ярости. Перед крыльцом и на конюшне наказывали гонцов и других людей, виновных в упуске из рук дерзкого янки, а князь, как
дикий зверь, с пеною у рта и красными глазами метался по своему кабинету. Он рвал на себе волосы, швырял и ломал
вещи, ругался страшными словами.
Затем
вещи начали подносить один уж сторож и два поденщика с
дикими, зверообразными лицами.
Тотчас же все необыкновенные
вещи вчерашнего дня и вся невероятная,
дикая ночь, с ее почти невозможными приключениями, разом, вдруг, во всей ужасающей полноте, явились его воображению и памяти.
Гневышов. Так это скромный, а не
дикий. Ко всем его прекрасным качествам это еще новое и очень-очень дорогое, и еще более располагает в его пользу. Вы не знаете названия
вещей. Я вам говорю,
дикий — это… это sauvage… это разрисованный, tatou?… это совсем другое.
Как сладостно было сердцу Монархини, когда искреннее усердие
вещало Ей: «Сии трудолюбием и художеством украшенные места недавно были горестною пустынею,
дикою степью; где сии обширные сады зеленеют и гордые палаты возвышаются, там одни песчаные холмы представлялись унылому взору!
Вот в коротких словах содержание рассказа: на сцене являются два молодых гвардейских офицера, Симский и Мамонов, книжная речь которых, пересыпанная
дикими иностранными словами, приводит в изумление и досаду стариков того времени; оба молодые человека весьма охотно принимают новый порядок
вещей и уже скучают старинными обычаями: это представители нового поколения.
— В те поры и я, как все, младенцем был, никто ведь не знал, не чуял народной силы. Второе — лес я сызмала люблю, это большая
вещь на земле — лес-то! Шуба земная и праздничная одежда её. Оголять землю, охолодить её — нельзя, и уродовать тоже не годится, и так она нами вдосталь обижена! Мужики же, со зла, ничего в лесу не видят, не понимают, какой это друг, защитник. Валят дерево — зря, лыко дерут — не умеючи. Народ всё-таки
дикий! Еленка, ты бы шла на печь да и спала…
И наконец замолчала совсем и молча, с
дикой покорностью совалась из угла в угол, перенося с места на место одну и ту же
вещь, ставя ее, снова беря — бессильная и в начавшемся бреду оторваться от печки. Дети были на огороде, пускали змея, и, когда мальчишка Петька пришел домой за куском хлеба, мать его, молчаливая и
дикая, засовывала в потухшую печь разные
вещи: башмаки, ватную рваную кофту, Петькин картуз. Сперва мальчик засмеялся, а потом увидел лицо матери и с криком побежал на улицу.