Неточные совпадения
Она была не одна; кругом нее было четверо маленьких
детей Капернаумова. Софья Семеновна поила их чаем. Она молча и почтительно встретила Свидригайлова, с удивлением оглядела его измокшее платье, но не сказала ни слова.
Дети же все тотчас
убежали в неописанном ужасе.
— Васька, куда, постреленок,
убежал? — закричала выбежавшая из избы в грязной, серой, как бы засыпанной золой рубахе баба и с испуганным лицом бросилась вперед Нехлюдова, подхватила
ребенка и унесла в избу, точно она боялась, что Нехлюдов сделает что-нибудь над ее
дитей.
На Сяо-Кеме, в полутора километрах от моря, жил старообрядец Иван Бортников с семьей. Надо было видеть, какой испуг произвело на них наше появление! Схватив
детей, женщины
убежали в избу и заперлись на засовы. Когда мы проходили мимо, они испуганно выглядывали в окна и тотчас прятались, как только встречались с кем-нибудь глазами. Пройдя еще с полкилометра, мы стали биваком на берегу реки, в старой липовой роще.
Иман еще не замерз и только по краям имел забереги. На другом берегу, как раз против того места, где мы стояли, копошились какие-то маленькие люди. Это оказались удэгейские
дети. Немного дальше, в тальниках, виднелась юрта и около нее амбар на сваях. Дерсу крикнул ребятишкам, чтобы они подали лодку. Мальчики испуганно посмотрели в нашу сторону и
убежали. Вслед за тем из юрты вышел мужчина с ружьем в руках. Он перекинулся с Дерсу несколькими словами и затем переехал в лодке на нашу сторону.
Мы,
дети, сильно заинтересовались Федосом. Частенько бегал я через девичье крыльцо, без шапки, в одной куртке, к нему в комнату, рискуя быть наказанным. Но долго не решался взойти. Придешь, приотворишь дверь, заглянешь и опять
убежишь. Но однажды он удержал меня.
Колобов совсем отвык от маленьких
детей и не знал, как ему разговаривать с Устюшей. Впрочем, девочка недолго оставалась у отца и
убежала в кухню к няне.
Эхма! Кабы не было мне жалко лаптей,
Убежал бы от жены и от
детей!
Казацкому сотнику Черному, приводившему курильских айно в русское подданство, вздумалось наказать некоторых розгами: «При одном виде приготовлений к наказанию айно пришли в ужас, а когда двум женщинам стали вязать руки назад, чтобы удобнее расправиться с ними, некоторые из айно
убежали на неприступный утес, а один айно с 20 женщинами и
детьми ушел на байдаре в море…
Обязанности по отношению к жене и
детям удерживают от побега, но случается, что
убегают и семейные.
Разве это не чувство, не жгучее чувство любви к ее обездоленному, слепому
ребенку, который
убегает от нее к Иохиму и которому она не умеет доставить такого же живого наслаждения?
Детей у них не было, и Ермошка мечтал, когда умрет жена, завестись настоящей семьей и имел уже на примете Феню Зыкову. Так рассчитывал Ермошка, но не так вышло. Когда Ермошка узнал, как ушла Феня из дому
убегом, то развел только руками и проговорил...
— А главное, — продолжал Дрозд с лицемерным сожалением, — главное, что есть же на свете такие отчаянные сорванцы, неслухи и негодяи, которые в вашем положении, никого не спрашивая и не предупреждая,
убегают из лагеря самовольно, пробудут у портного полчаса-час и опрометью бегут назад, в лагерь. Конечно, умные, примерные
дети таких противозаконных вещей не делают. Сами подумайте: самовольная отлучка — это же пахнет дисциплинарным преступлением, за это по головке в армии не гладят.
Нашли пешком на дороге, говорит, что учитель, одет как бы иностранец, а умом словно малый
ребенок, отвечает несуразно, точно бы
убежал от кого, и деньги имеет!» Начиналась было мысль возвестить по начальству — «так как при всем том в городе не совсем спокойно».
— Ай, злая собака! —
убегая, крикнула девушка, и долго еще слышался ее взволнованный голос: — Мама,
дети! Не ходите в сад: там собака! Огромная!.. Злю-юу-щая!..
— Нет, они мне не
дети! Никогда ими не были! — надорванным голосом возразил Глеб. — На что им мое благословение? Сами они от него отказались. Век жили они ослушниками! Отреклись — была на то добрая воля — отреклись от отца родного, от матери,
убежали из дома моего… посрамили мою голову, посрамили всю семью мою, весь дом мой… оторвались они от моего родительского сердца!..
— Бросают зеленые волны нашу маленькую лодку, как
дети мяч, заглядывают к нам через борта, поднимаются над головами, ревут, трясут, мы падаем в глубокие ямы, поднимаемся на белые хребты — а берег
убегает от нас всё дальше и тоже пляшет, как наша барка. Тогда отец говорит мне...
Старик-муж ревнует и мучает Машу. Он никуда, даже в лавку, не выпускает её; Маша сидит в комнате с
детьми и, не спросясь у старика, не может выйти даже на двор.
Детей старик кому-то отдал и живёт один с Машей. Он издевается над нею за то, что первая жена обманывала его… и
дети — оба — не от него. Маша уже дважды
убегала от него, но полиция возвращала её мужу, а он её щипал за это и голодом морил.
Параша (оборотившись к дому, несколько времени молча смотрит на него). Прощай, дом родительский! Что тут слез моих пролито! Господи, что слез! А теперь хоть бы слезинка выкатилась; а ведь я родилась тут, выросла… Давно ли я
ребенком была: думала, что милей тебя и на свете нет, а теперь хоть бы век тебя не видать. Пропадай ты пропадом, тюрьма моя девичья! (
Убегает. Гаврило за ней).
— Естественном? — сказал он. — Естественном? Нет, я скажу вам напротив, что я пришел к убеждению, что это не… естественно. Да, совершенно не… естественно. Спросите у
детей, спросите у неразвращенной девушки. Моя сестра очень молодая вышла замуж за человека вдвое старше ее и развратника. Я помню, как мы были удивлены в ночь свадьбы, когда она, бледная и в слезах,
убежала от него и, трясясь всем телом, говорила, что она ни за что, ни за что, что она не может даже сказать того, чего он хотел от нее.
— Возьмите младенца-то у него, — сердито посоветовал Артамонов, и тотчас же к раскисшему тельцу
ребёнка протянулось несколько пар бабьих рук, но Волков крепко выругался и
убежал.
У Борисовых
детей были игрушки, которых я ужасно боялся. Это было собрание самых безобразных и страшных масок, с горбатыми красными носами и оскаленными зубами. Страшнее всего для меня были черные эфиопы с бровями из заячьего пуху. Хотя я и видел с изнанки простую бумагу, но стоило кому-нибудь надеть эфиопа, и я
убегал, подымая ужасный крик.
Молчание, шепот в стороне молодых людей, и вдруг Василий Леонидыч кричит, как грудной
ребенок: «Уа! Уа!» Хохот. Захватывая носы и рты в фыркая, девицы с Петрищевым
убегают.
Толпа играющих
детей,
Испуганных огнем очей,
Одеждой чуждой пришлеца
И бледностью его лица,
Его встречает у крыльца,
И с криком
убегает прочь…
Когда отец с матерью завели
детей далеко в лес, они зашли за деревья и
убежали.
Дети стали звать их, и когда увидали, что никто нейдет, стали плакать.
Костин, например, совершенно безвинно сделался причиной страданий бедной женщины, полюбившей его, жены того помещика, у которого был он учителем
детей: и беда была не в том, что она полюбила его, а в том, что он ничего не мог для нее сделать, не мог даже
убежать никуда с нею, так как сам не имел ни пристанища, ни копейки, да и никакого таланта за душою.
Взбесилась ведьма злая
И, снегу захватя,
Пустила,
убегая,
В прекрасное
дитя…
Вся губерния гудела толками о его последнем увлечении девицей Колеминой, с которой он позднее и
убежал за границу от жены и
детей и прошел в Лондоне через всякие мытарства, вплоть до сидения в долговой тюрьме, откуда импресарио возил его в концертную залу и ссужал фраком с капельмейстерской палочкой, после чего его опять отвозили в „яму“.
Красный, взволнованный Фридрих Адольфович, не на шутку рассерженный неожиданным появлением незваного гостя, стал изо всех сил гнать злополучного теленка со сцены, а тот, думая, что с ним играют, скакал такими уморительными прыжками,
убегая от своего преследователя, что чуть не уморил
детей со смеха.
И вот, когда жизнь обнажила его истинную природу, она и очутилась в пустом пространстве. Зачем вовремя не сумела она распознать, куда идет жизнь? Теперь уже поздно локти кусать. Те тошные"faux freis — лжерасходы", о которых она догадалась слишком поздно, заполонят ее. Она ведь не
убежит от мужа, от
детей, от роли предводительши, а потом и петербургской сановницы… Никуда не
убежит…