Ранец тянул назад, тяжелые сумки — вперед, ружье соскакивало с плеча, воротник серой шинели тер шею; но, несмотря на все эти маленькие неприятности, музыка, стройное, тяжелое
движение колонны, раннее свежее утро, вид щетины штыков, загорелых и суровых лиц настраивали душу твердо и спокойно.
Невозможно это было во-первых потому, что, так как из опыта видно, что
движение колонн верстах на пяти в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись во-время в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности; как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Неточные совпадения
Оставался церемониальный марш. Весь полк свели в тесную, сомкнутую
колонну, пополуротно. Опять выскочили вперед желонеры и вытянулись против правого фланга, обозначая линию
движения. Становилось невыносимо жарко. Люди изнемогали от духоты и от тяжелых испарений собственных тел, скученных в малом пространстве, от запаха сапог, махорки, грязной человеческой кожи и переваренного желудком черного хлеба.
—
Движение в траншеях, густые
колонны идут.
Следствием всего этого было запутанное и совершенно непонятное для меня
движение серых шинелей, кончившееся тем, что полк вытянулся в длинную
колонну и мерно зашагал под звуки полкового оркестра, гремевшего веселый марш.
По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности
движения русских
колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что
колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтоб успешно атаковать его.
До полудня 19-го числа
движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одною главною квартирой императоров; после полудня того же дня
движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы
колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это
движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19-го на 20-е поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80-ти тысячная масса союзного войска.
Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к
движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту
колонну.