Барыня разгневалась, расплакалась, велела отыскать его во что бы то ни стало, уверяла, что она никогда не приказывала уничтожить собаку, и наконец такой
дала нагоняй Гавриле, что тот целый день только потряхивал головой да приговаривал: «Ну!», пока Дядя Хвост его не урезонил, сказав ему: «Ну-у!» Наконец пришло известие из деревни о прибытии туда Герасима.
Неточные совпадения
Я, признаюсь, и согласилась больше для того, чтоб он отстал, не мучил меня; думаю, после
дам ему
нагоняй и назад возьму слово.
Ну, Разов
нагнал — и сейчас
давай нас драть.
— Ты с нее одежу-то ихнюю сыми первым делом… Нож мне это вострый. А ежели
нагонят из Тайболы да будут приставать, так ты мне
дай знать на шахты или на плотину: я их живой рукой поверну.
Когда он узнал о всем случившемся, то велел сейчас же выпустить Морока и
дал жестокий
нагоняй превысившему власть старосте.
Господа, которые тут стояли, и пошли на нее вперебой торговаться: один
дает сто рублей, а другой полтораста и так далее, всё большую друг против друга цену
нагоняют.
— Чего доброго: от него станется! Раз он и так
дал там, у себя в департаменте, чиновнику денег за искренние излияния… Вот кто-то позвонил: не он ли? Что надо сделать? повтори:
дать ему
нагоняй… еще что? денег?
— Вот получим бумагу и поедем. На Передонова эти вопросы
нагоняли тоску. «Как же я могу жить, если мне не
дают места?» — думал он.
Появление старичка
нагнало на Пепку целый строй новых мыслей и чувств. Он просто бредил наяву и не
дал мне спать целую ночь.
Чайки
нагнали пароход, одна из них, сильно взмахивая кривыми крыльями, повисла над бортом, и молодая
дама стала бросать ей бисквиты. Птицы, ловя куски, падали за борт и снова, жадно вскрикивая, поднимались в голубую пустоту над морем. Итальянцам принесли кофе, они тоже начали кормить птиц, бросая бисквиты вверх, —
дама строго сдвинула брови и сказала...
Глафира Фирсовна. Чем привязать, не знаешь? А ворожба-то на что! Чего другого, а этого добра в Москве не занимать стать. Такие снадобья знают, испробованные. Я
дамы четыре знаю, которые этим мастерством занимаются. Вон Манефа говорит: «Я своим словом на краю света, в Америке, достану и там на человека тоску да сухоту
нагоню.
Давай двадцать пять рублей в руки, из Америки ворочу». Вот ты бы съездила.
Люди нюхают —
запахло жареным!
Нагнали каких-то.
Блестящие!
В касках!
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезнённые бочками выкачу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!
Заяц сказал раз гончей собаке: «Для чего ты лаешь, когда гонишься за нами? Ты бы скорее поймала нас, если бы бежала молча. А с лаем ты только
нагоняешь нас на охотника: ему слышно, где мы бежим, и он забегает с ружьем нам навстречу, убивает нас и ничего не
дает тебе».
«Коршун» приближался к экватору, когда
нагнал купеческое судно, оказавшееся английским барком «Петрель». Он шел из Ливерпуля в Калькутту. Целый день «Коршун» шел почти рядом с «Петрелью», и на другой день попутчики держались близко друг от друга. Направленные бинокли разглядели на английском судне
даму.
Толстой рассказывает: «Заяц сказал раз гончей собаке: «для чего ты лаешь, когда гоняешься за нами? Ты бы скорее поймала нас, если бы бежала молча. А с лаем ты только
нагоняешь нас на охотника: ему слышно, где мы бежим, и он забегает с ружьем нам навстречу, убивает нас и ничего не
дает тебе».
— Ради бога, переезжайте ко мне! Вы мне сделаете огромнейшее одолжение. А то начнут уплотнять,
нагонят «товарищей»… Я вам
дам прекрасную комнату.
Епископ поклонился и вышел, но Нефора,
дав ему отдалиться от прочих,
нагнала его у двери и сказала...