Неточные совпадения
Наконец и бричка была заложена, и два
горячие калача, только что купленные, положены туда, и Селифан уже засунул кое-что для себя в карман, бывший у кучерских козел, и сам герой наконец, при взмахивании картузом полового, стоявшего в том же демикотоновом сюртуке, при трактирных и чужих лакеях и кучерах, собравшихся позевать, как выезжает чужой барин, и при всяких других обстоятельствах, сопровождающих выезд, сел в экипаж, — и бричка, в которой ездят холостяки, которая так долго застоялась в городе и так,
может быть, надоела читателю, наконец выехала из ворот гостиницы.
— Глафира! Я же тебя просил: не
мочи сычуги в
горячей воде. Пользы от этого — нет, только вонь.
Клим обнял ее и крепко закрыл
горячий рот девушки поцелуем. Потом она вдруг уснула, измученно приподняв брови, открыв рот, худенькое лицо ее приняло такое выражение, как будто она онемела, хочет крикнуть, но — не
может. Клим осторожно встал, оделся.
Сегодня она была особенно похожа на цыганку: обильные, курчавые волосы, которые она никогда не
могла причесать гладко, суховатое, смуглое лицо с
горячим взглядом темных глаз и длинными ресницами, загнутыми вверх, тонкий нос и гибкая фигура в юбке цвета бордо, узкие плечи, окутанные оранжевой шалью с голубыми цветами.
Все, что он слышал, было совершенно незначительно в сравнении с тем, что он видел. Цену слов он знал и не
мог ценить ее слова выше других, но в памяти его глубоко отчеканилось ее жутковатое лицо и
горячий, страстный блеск золотистых глаз.
Она будила его чувственность, как опытная женщина, жаднее, чем деловитая и механически ловкая Маргарита, яростнее, чем голодная, бессильная Нехаева. Иногда он чувствовал, что сейчас потеряет сознание и,
может быть, у него остановится сердце. Был момент, когда ему казалось, что она плачет, ее неестественно
горячее тело несколько минут вздрагивало как бы от сдержанных и беззвучных рыданий. Но он не был уверен, что это так и есть, хотя после этого она перестала настойчиво шептать в уши его...
Но говорить он не
мог, в горле шевелился
горячий сухой ком, мешая дышать; мешала и Марина, заклеивая ранку на щеке круглым кусочком пластыря. Самгин оттолкнул ее, вскочил на ноги, — ему хотелось кричать, он боялся, что зарыдает, как женщина. Шагая по комнате, он слышал...
— Обломовщина! — прошептал он, потом взял ее руку, хотел поцеловать, но не
мог, только прижал крепко к губам, и
горячие слезы закапали ей на пальцы. Не поднимая головы, не показывая ей лица, он обернулся и пошел.
Она пряталась от него или выдумывала болезнь, когда глаза ее, против воли, теряли бархатную мягкость, глядели как-то сухо и горячо, когда на лице лежало тяжелое облако, и она, несмотря на все старания, не
могла принудить себя улыбнуться, говорить, равнодушно слушала самые
горячие новости политического мира, самые любопытные объяснения нового шага в науке, нового творчества в искусстве.
— Я думала, ты утешишь меня. Мне так было скучно одной и страшно… — Она вздрогнула и оглянулась около себя. — Книги твои все прочла, вон они, на стуле, — прибавила она. — Когда будешь пересматривать, увидишь там мои заметки карандашом; я подчеркивала все места, где находила сходство… как ты и я… любили… Ох, устала, не
могу говорить… — Она остановилась, смочила языком
горячие губы. — Дай мне пить, вон там, на столе!
Но Марья Егоровна, по свойству своих отношений к сыну, не
могла, как и он, с своей стороны, тоже уступить, а он взять ее согласие иначе, как с бою, и притом самого упорного и
горячего.
Райский не
мог в ее руках повернуть головы, он поддерживал ее затылок и шею: римская камея лежала у него на ладони во всей прелести этих молящих глаз, полуоткрытых,
горячих губ…
Объясниться с женой именно теперь он раздумал, потому что под
горячую руку
мог ей наговорить много лишнего, а этим испортил бы все дело.
— Дмитрий Федорович, слушай, батюшка, — начал, обращаясь к Мите, Михаил Макарович, и все взволнованное лицо его выражало
горячее отеческое почти сострадание к несчастному, — я твою Аграфену Александровну отвел вниз сам и передал хозяйским дочерям, и с ней там теперь безотлучно этот старичок Максимов, и я ее уговорил, слышь ты? — уговорил и успокоил, внушил, что тебе надо же оправдаться, так чтоб она не мешала, чтоб не нагоняла на тебя тоски, не то ты
можешь смутиться и на себя неправильно показать, понимаешь?
— О, не то счастливо, что я вас покидаю, уж разумеется нет, — как бы поправилась она вдруг с милою светскою улыбкой, — такой друг, как вы, не
может этого подумать; я слишком, напротив, несчастна, что вас лишусь (она вдруг стремительно бросилась к Ивану Федоровичу и, схватив его за обе руки, с
горячим чувством пожала их); но вот что счастливо, это то, что вы сами, лично, в состоянии будете передать теперь в Москве, тетушке и Агаше, все мое положение, весь теперешний ужас мой, в полной откровенности с Агашей и щадя милую тетушку, так, как сами сумеете это сделать.
Но в своей
горячей речи уважаемый мой противник (и противник еще прежде, чем я произнес мое первое слово), мой противник несколько раз воскликнул: „Нет, я никому не дам защищать подсудимого, я не уступлю его защиту защитнику, приехавшему из Петербурга, — я обвинитель, я и защитник!“ Вот что он несколько раз воскликнул и, однако же, забыл упомянуть, что если страшный подсудимый целые двадцать три года столь благодарен был всего только за один фунт орехов, полученных от единственного человека, приласкавшего его ребенком в родительском доме, то, обратно, не
мог же ведь такой человек и не помнить, все эти двадцать три года, как он бегал босой у отца „на заднем дворе, без сапожек, и в панталончиках на одной пуговке“, по выражению человеколюбивого доктора Герценштубе.
— О, как вы говорите, какие смелые и высшие слова, — вскричала мамаша. — Вы скажете и как будто пронзите. А между тем счастие, счастие — где оно? Кто
может сказать про себя, что он счастлив? О, если уж вы были так добры, что допустили нас сегодня еще раз вас видеть, то выслушайте всё, что я вам прошлый раз не договорила, не посмела сказать, всё, чем я так страдаю, и так давно, давно! Я страдаю, простите меня, я страдаю… — И она в каком-то
горячем порывистом чувстве сложила пред ним руки.
От
горячих испарений, кроме источника, все заиндевело: камни, кусты лозняка и лежащий на земле валежник покрылись причудливыми узорами, блестевшими на солнце, словно алмазы. К сожалению, из-за холода я не
мог взять с собой воды для химического анализа.
Во время путешествия скучать не приходится. За день так уходишься, что еле-еле дотащишься до бивака. Палатка, костер и теплое одеяло кажутся тогда лучшими благами, какие только даны людям на земле; никакая городская гостиница не
может сравниться с ними. Выпьешь поскорее
горячего чаю, залезешь в свой спальный мешок и уснешь таким сном, каким спят только усталые.
Что за чудо? Лопухов не умел вспомнить ничего, чем бы
мог оскорбить его, да это и не было возможно, при их уважении друг к другу, при
горячей дружбе. Вера Павловна тоже очень усердно вспоминала, не она ли чем оскорбила его, и тоже не
могла ничего отыскать, и тоже знала, по той же причине, как у мужа, что это невозможно с ее стороны.
«Тут нет никакого сомнения. Она сохранила сношения с проклятым Дубровским. Но ужели и в самом деле она звала его на помощь? — думал Кирила Петрович, расхаживая по комнате и сердито насвистывая Гром победы. —
Может быть, я наконец нашел на его
горячие следы, и он от нас не увернется. Мы воспользуемся этим случаем. Чу! колокольчик, слава богу, это исправник».
Как большая часть живых мальчиков, воспитанных в одиночестве, я с такой искренностью и стремительностью бросался каждому на шею, с такой безумной неосторожностью делал пропаганду и так откровенно сам всех любил, что не
мог не вызвать
горячий ответ со стороны аудитории, состоящей из юношей почти одного возраста (мне был тогда семнадцатый год).
Гарибальди должен был усомниться в желании правительства, изъявленном ему слишком
горячими друзьями его, — и остаться. Разве кто-нибудь
мог сомневаться в истине слов первого министра, сказанных представителем Англии, — ему это советовали все друзья.
В тридцатых годах убеждения наши были слишком юны, слишком страстны и
горячи, чтоб не быть исключительными. Мы
могли холодно уважать круг Станкевича, но сблизиться не
могли. Они чертили философские системы, занимались анализом себя и успокоивались в роскошном пантеизме, из которого не исключалось христианство. Мы мечтали о том, как начать в России новый союз по образцу декабристов, и самую науку считали средством. Правительство постаралось закрепить нас в революционных тенденциях наших.
Только внезапное появление сильного и
горячего луча
может при подобных условиях разбудить человеческую совесть и разорвать цепи той вековечной неволи, в которой обязательно вращалась целая масса людей, начиная с всевластных господ и кончая каким-нибудь постылым Кирюшкой, которого не нынче завтра ожидала «красная шапка».
И на эту речь хоть бы слово; только одна рожа сунула
горячую головню прямехонько деду в лоб так, что если бы он немного не посторонился, то, статься
может, распрощался бы навеки с одним глазом.
Я действительно в сны не верил. Спокойная ирония отца вытравила во мне ходячие предрассудки. Но этот сон был особенный. В него незачем было верить или не верить: я его чувствовал в себе… В воображении все виднелась серая фигурка на белом снегу, сердце все еще замирало, а в груди при воспоминании переливалась
горячая волна. Дело было не в вере или неверии, а в том, что я не
мог и не хотел примириться с мыслью, что этой девочки совсем нет на свете.
Магнату пришлось выбраться из города пешком. Извозчиков не было, и за лошадь с экипажем сейчас не взяли бы горы золота. Важно было уже выбраться из линии огня, а куда — все равно. Когда Стабровские уже были за чертой города, произошла встреча с бежавшими в город Галактионом, Мышниковым и Штоффом. Произошел
горячий обмен новостей. Пани Стабровская, истощившая последний запас сил, заявила, что дальше не
может идти.
Хозяев и домочадцев я заставал дома; все ничего не делали, хотя никакого праздника не было, и, казалось бы, в
горячую августовскую пору все, от мала до велика,
могли бы найти себе работу в поле или на Тыми, где уже шла периодическая рыба.
Тут молодой,
горячий охотник
может много посеять дроби по зеленой степи, не убив ни одного большого кроншнепа, особенно если станет употреблять не самые крупные сорты дроби.
Затем стремглав побежала на кухню; там она готовила закуску; но и до прихода князя, — только что на минуту
могла оторваться от дела, — являлась на террасу и изо всех сил слушала
горячие споры о самых отвлеченных и странных для нее вещах, не умолкавших между подпившими гостями.
Конечно, в этой неопытной, но
горячей и гордой головке созревали какие-то особенные планы,
может быть, и пагубные и… ни на что не похожие.
Может быть, несколько слепая любовь и слишком
горячая дружба сестер и преувеличивали дело, но судьба Аглаи предназначалась между ними, самым искренним образом, быть не просто судьбой, а возможным идеалом земного рая.
Рогожин продолжал смеяться. Он не без любопытства и,
может быть, не без удовольствия выслушал князя; радостное и
горячее увлечение князя очень поразило и ободрило его.
Может быть, на
горячую восприимчивость князя подействовала наиболее утонченность этой вежливости.
В таком уж он был настроении и даже чуть ли не ощущал в эту минуту, к кому-то и за что-то, самой
горячей и чувствительной благодарности, —
может быть, даже к Ивану Петровичу, а чуть ли и не ко всем гостям вообще.
Матросы это увидали, остановили их и доложили капитану, а тот велел их обоих вниз запереть и дать им рому и вина и холодной пищи, чтобы
могли и пить и есть и свое пари выдержать, — а
горячего студингу с огнем им не подавать, потому что у них в нутре
может спирт загореться.
— Ну, об этом будем рассуждать после, а теперь я за вами послала, чтобы вы как-нибудь достали мне хоть рюмку теплого вина,
горячего чаю, хоть чего-нибудь, чего-нибудь. Я иззябла, совсем иззябла, я больна, я замерзала в поле… и даже обморозилась… Я вам хотела написать об этом, да… да не
могла… руки вот насилу оттерли снегом… да и ни бумаги, ничего нет… а люди всё переврут…
— Вот и чудесно… И хорошо, и мило,-говорил Лихонин, суетясь около хромоногого стола и без нужды переставляя чайную посуду. — Давно я, старый крокодил, не пил чайку как следует, по-христиански, в семейной обстановке. Садитесь, Люба, садитесь, милая, вот сюда, на диван, и хозяйничайте. Водки вы, верно, по утрам не пьете, а я, с вашего позволения, выпью… Это сразу подымает нервы. Мне, пожалуйста, покрепче, с кусочком лимона. Ах, что
может быть вкуснее стакана
горячего чая, налитого милыми женскими руками?
— Мы знакомы еще с того шального вечера, когда вы поразили нас всех знанием французского языка и когда вы говорили. То, что вы говорили, было — между нами — парадоксально, но зато как это было сказано!.. До сих пор я помню тон вашего голоса, такой
горячий, выразительный… Итак… Елена Викторовна, — обратился он опять к Ровинской, садясь на маленькое низкое кресло без спинки, — чем я
могу быть вам полезен? Располагайте мною.
Среди всякого общества много такого рода людей: одни из них действуют на среду софизмами, другие — каменной бесповоротной непоколебимостью убеждений, третьи — широкой глоткой, четвертые — злой насмешкой, пятые — просто молчанием, заставляющим предполагать за собою глубокомыслие, шестые — трескучей внешней словесной эрудицией, иные хлесткой насмешкой надо всем, что говорят… многие ужасным русским словом «ерунда!». «Ерунда!» — говорят они презрительно на
горячее, искреннее,
может быть правдивое, но скомканное слово.
Конца повести она долго не
могла дослушать и все разражалась такими искренними
горячими слезами, что приходилось прерывать чтение, и последнюю главу они одолели только в четыре приема. И сам чтец не раз прослезился при этом.
Я поспешил рассказать с малейшими подробностями мое пребывание у дедушки, и кожаные кресла с медными шишечками также не были забыты; отец и даже мать не
могли не улыбаться, слушая мое
горячее и обстоятельное описание кресел.
В нашей детской говорили, или, лучше сказать, в нашу детскую доходили слухи о том, о чем толковали в девичьей и лакейской, а толковали там всего более о скоропостижной кончине государыни, прибавляя страшные рассказы, которые меня необыкновенно смутили; я побежал за объяснениями к отцу и матери, и только твердые и
горячие уверения их, что все эти слухи совершенный вздор и нелепость,
могли меня успокоить.
Сестрицу я любил час от часу
горячее; ее дружба очень утешала меня, но я был старше, более развит и
мог только сообщать ей свои мысли, а не советоваться с ней.
Я поспешил ее обнадежить. Она замолчала, взяла было своими
горячими пальчиками мою руку, но тотчас же отбросила ее, как будто опомнившись. «Не
может быть, чтоб она в самом деле чувствовала ко мне такое отвращение, — подумал я. — Это ее манера, или… или просто бедняжка видела столько горя, что уж не доверяет никому на свете».
Не
могу выразить восторга Алеши от этого нового проекта. Он вдруг совершенно утешился; его лицо засияло радостию, он обнимал Наташу, целовал руки Кати, обнимал меня. Наташа с грустною улыбкою смотрела на него, но Катя не
могла вынести. Она переглянулась со мной
горячим, сверкающим взглядом, обняла Наташу и встала со стула, чтоб ехать. Как нарочно, в эту минуту француженка прислала человека с просьбою окончить свидание поскорее и что условленные полчаса уже прошли.
В первые дни болезни она была со мной чрезвычайно нежна и ласкова; казалось, не
могла наглядеться на меня, не отпускала от себя, схватывала мою руку своею
горячею рукой и садила меня возле себя, и если замечала, что я угрюм и встревожен, старалась развеселить меня, шутила, играла со мной и улыбалась мне, видимо подавляя свои собственные страдания.
Видно только было, что
горячее чувство, заставившее его схватить перо и написать первые, задушевные строки, быстро, после этих первых строк, переродилось в другое: старик начинал укорять дочь, яркими красками описывал ей ее преступление, с негодованием напоминал ей о ее упорстве, упрекал в бесчувственности, в том, что она ни разу,
может быть, и не подумала, что сделала с отцом и матерью.
Но ежели правда и справедливость нарушены, то
может ли закон равнодушно взглянуть на факт этого нарушения? Не вправе ли он потребовать, чтобы нарушенное было восстановлено быстро, немедленно, по
горячим следам? чтобы преступление, пристигнутое, разоблаченное от всех покровов, явилось перед лицом юстиции в приличной ему наготе и притом снабженное неизгладимым клеймом позора на мрачном челе?