Неточные совпадения
Влиянию его содействовало: его богатство и знатность; прекрасное помещение в
городе, которое уступил ему старый знакомый, Ширков, занимавшийся финансовыми делами и учредивший процветающий банк в Кашине; отличный повар Вронского, привезенный из деревни; дружба с губернатором, который был товарищем, и еще покровительствуемым товарищем, Вронского; а более всего — простые, ровные ко всем отношения, очень скоро заставившие большинство дворян изменить суждение о его мнимой
гордости.
Он употреблял церковнославянские слова: аще, ибо, паче, дондеже, поелику, паки и паки; этим он явно, но не очень успешно старался рассмешить людей. Он восторженно рассказывал о красоте лесов и полей, о патриархальности деревенской жизни, о выносливости баб и уме мужиков, о душе народа, простой и мудрой, и о том, как эту душу отравляет
город. Ему часто приходилось объяснять слушателям незнакомые им слова: па́морха, мурцовка, мо́роки, сугрев, и он не без
гордости заявлял...
Особенно упоминалось об ее
гордости (она почти никому в нашем
городе не сделала визитов), об «аристократических связях».
Знала Вера Павловна, что это гадкое поветрие еще неотвратимо носится по
городам и селам и хватает жертвы даже из самых заботливых рук; — но ведь это еще плохое утешение, когда знаешь только, что «я в твоей беде не виновата, и ты, мой друг, в ней не виновата»; все-таки каждая из этих обыкновенных историй приносила Вере Павловне много огорчения, а еще гораздо больше дела: иногда нужно бывало искать, чтобы помочь; чаще искать не было нужды, надобно было только помогать: успокоить, восстановлять бодрость, восстановлять
гордость, вразумлять, что «перестань плакать, — как перестанешь, так и не о чем будет плакать».
А газеты ее с
гордостью возвещают, что
город Париж удостоился посещения графа ТвэрдоонтС и других достославных кадетов.
Представьте острог, кандалы, неволю, долгие грустные годы впереди, жизнь, однообразную, как водяная капель в хмурый, осенний день, — и вдруг всем этим пригнетенным и заключенным позволили на часок развернуться, повеселиться, забыть тяжелый сон, устроить целый театр, да еще как устроить: на
гордость и на удивление всему
городу, — знай, дескать, наших, каковы арестанты!
Но Дэбльтоун, — говорим это с
гордостью, — не только разрешил этнографическую загадку, оказавшуюся не по силам кичливому Нью-Йорку, но еще подал сказанному
городу пример истинно христианского обращения с иностранцем, — обращения, которое, надеемся, изгладит в его душе горестные воспоминания, порожденные пребыванием в Нью-Йорке.
До лета прошлого года другою
гордостью квартала была Нунча, торговка овощами, — самый веселый человек в мире и первая красавица нашего угла, — над ним солнце стоит всегда немножко дольше, чем над другими частями
города. Фонтан, конечно, остался доныне таким, как был всегда; всё более желтея от времени, он долго будет удивлять иностранцев забавной своей красотою, — мраморные дети не стареют и не устают в играх.
Гражданка и мать, она думала о сыне и родине: во главе людей, разрушавших
город, стоял ее сын, веселый и безжалостный красавец; еще недавно она смотрела на него с
гордостью, как на драгоценный свой подарок родине, как на добрую силу, рожденную ею в помощь людям
города — гнезда, где она родилась сама, родила и выкормила его.
Город давно знал о её связи со сватом и, строго осудив за это, отшатнулся от неё, солидные люди запретили дочерям своим, подругам Натальи, ходить к ней, дочери порочной женщины, снохе чужого, тёмного мужика, жене надутого
гордостью, угрюмого мужа; маленькие радости девичьей жизни теперь казались Наталье большими и яркими.
Илье Артамонову иногда казалось, что он уже преодолел ленивую неприязнь
города; дрёмовцы почтительно снимали пред ним картузы, внимательно слушали его рассказы о князьях Ратских, но почти всегда тот или другой не без
гордости замечал...
Старожилы же из грамотных не без
гордости уверяют, что именно с их
города Николай Васильевич Гоголь списал своего «Ревизора».
— Я мещанин! — с некоторой
гордостью отрекся Сережка. —
Города Углича мещанин.
— Не ходи ты замуж за немилого! — вдруг каким-то вдохновенным тоном начала она. — Есть паренек, любит тебя больше жизни, да в отъезде он, в большом
городе… Ты думаешь, он забыл тебя, а ты у него одна в мыслях… Надумал он, для тебя же, сделать дело, да не вышло ничего. Но не кручинься, скоро он воротится… Иди за ним без оглядки, будет он для тебя хорошим мужем, кинь опаску свою, брось свою
гордость…