Неточные совпадения
Вискряк не Вискряк, Мотузочка не Мотузочка, Голопуцек не Голупуцек…знаю только, что как-то чудно начинается мудреное прозвище, — позвал к себе деда и
сказал ему, что, вот, наряжает его сам гетьман
гонцом с грамотою к царице.
Измученная девушка не могла больше вынести: она вдруг зарыдала и в страшном истерическом припадке упала на диван. Мать испугалась, кричала: «Люди, девка, воды, капель, за доктором, за доктором!» Истерический припадок был упорен, доктор не ехал, второй
гонец, посланный за ним, привез тот же ответ: «Велено-де
сказать, что немножко-де повременить надо, на очень, дескать, трудных родах».
— Ох вы, девушки, девушки! Все-то вы на одну стать! Не он, так слава богу! А если б он, так и нарядов бы у нас недостало! Нет, матушка, сегодня будет какой-то пан Тишкевич; а от жениха твоего, пана Гонсевского, прислан из Москвы
гонец. Уж не сюда ли он сбирается, чтоб обвенчаться с тобою? Нечего
сказать: пора бы честным пирком да за свадебку… Что ты, что ты, родная? Христос с тобой! Что с тобой сделалось? На тебе вовсе лица нет!
— Этот краснощекий весельчак, —
сказал он, — пан Копычинский, который и без меня был бы твоим гостем, потому что отправлен к тебе
гонцом из Москвы с известием, что царик убит.
— С моею фигурой, с положением моим в обществе оно, точно, неправдоподобно; но вы знаете — уже Шекспир
сказал:"Есть многое на свете, друг
Гонца, и так далее. Жизнь тоже шутить не любит. Вот вам сравнение: дерево стоит перед вами, и ветра нет; каким образом лист на нижней ветке прикоснется к листу на верхней ветке? Никоим образом. А поднялась буря, все перемешалось — и те два листа прикоснулись.
Возвратясь домой, Волынцев был так уныл и мрачен, так неохотно отвечал своей сестре и так скоро заперся к себе в кабинет, что она решилась послать
гонца за Лежневым. Она прибегала к нему во всех затруднительных случаях. Лежнев велел ей
сказать, что приедет на следующий день.
Наконец, прилетел
гонец с известием, что три рейтарских полка выступили из Усторожья по дороге к монастырю. Тогда атаман отпустил свою сотню,
сказав, что догонит ее на дороге. С ним остались только Терешка и Брехун.
Одно вы помните и зарубите,
Что мы клялись креста не целовать
Ни Владиславу, ни кому другому
Из иноземцев, — ждать, кого на царство
Пошлет Господь и выберет земля.
Нам государь — великий патриарх,
Другого нет у нас. Что
скажет — свято.
Сегодня от него пришли
гонцы.
Мы грамоту прочтем и вам объявим
Его приказ и земское решенье.
—
Сказал действительно, а не хвастал. Да и чего хвастать? Не радость тоже мне
гонцом ехать-то…
В военном совете, после многих разногласий, едва было решено собрать шведские войска при Гуммельсгофе и дать там отпор набегу русских, когда к гельметскому двору прискакал шведский офицер, так
сказать, на шпорах и шпаге, ибо измученное животное, в котором он еще возбуждал ими жизнь, пало, лишь только он успел слезть с него. Случай этот принят был за худое предвестие для шведов.
Гонец подтвердил слова Вольдемара.
Письмо брата далеко не утешило князя Василия, хоть он, по правде
сказать, и не ожидал от него особого утешения, тем не менее он не упал духом и приказал собираться в Москву. Послав
гонца велеть приготовить хоромы, князь не оставил мысли — по приезде, уже на словах посоветовавшись с братом, явиться к царю с челобитьем, тем более, что брат не отказался помочь ему, а только уведомлял, что, по его мнению, это будет трудно, а главное — опасно.
(Можно вперед угадать, что
гонец нигде не отыскал Шлиппенбаха; да это и не могло огорчить баронессу, потому что еще было время, как
сказал Денисов через монаха, а генерал обещался быть у ней завтра на празднике.)
— Не тебе, однако, бородка, покончить это дело. А тебе вот что: отправь
гонца к воеводе Даниле Холмскому, в его отчину, с словом моим, чтобы он немедля прибыл в Москву; да сходи к Образцу и
скажи ему, что я жалую его, моего слугу: ставлю к нему лекаря-немчина, который-де на днях прибудет к нам; да накажи, принял бы его с хлебом-солью да с честью. Вот сколько я на тебя нагрузил.
— Я сегодня же отпишу и
гонца пошлю, —
сказал Семен Иоаникиевич.