Неточные совпадения
Г-жа Простакова (стоя на
коленях). Ах, мои батюшки, повинную
голову меч не сечет. Мой грех! Не губите меня. (К Софье.) Мать ты моя родная, прости меня. Умилосердись надо мною (указывая на мужа и сына) и над бедными сиротами.
И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи
голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на
колена.
Мать взглянула на нее. Девочка разрыдалась, зарылась лицом в
коленях матери, и Долли положила ей на
голову свою худую, нежную руку.
Он стоял на
коленах и, положив
голову на сгиб ее руки, которая жгла его огнем через кофту, рыдал, как ребенок.
Француз спал или притворялся, что спит, прислонив
голову к спинке кресла, и потною рукой, лежавшею на
колене, делал слабые движения, как будто ловя что-то. Алексей Александрович встал, хотел осторожно, но, зацепив за стол, подошел и положил свою руку в руку Француза. Степан Аркадьич встал тоже и, широко отворяя глава, желая разбудить себя, если он спит, смотрел то на того, то на другого. Всё это было наяву. Степан Аркадьич чувствовал, что у него в
голове становится всё более и более нехорошо.
Волны моря бессознательной жизни стали уже сходиться над его
головой, как вдруг, — точно сильнейший заряд электричества был разряжен в него, — он вздрогнул так, что всем телом подпрыгнул на пружинах дивана и, упершись руками, с испугом вскочил на
колени.
Он стал на
колени возле кровати, приподнял ее
голову с подушки и прижал свои губы к ее холодеющим губам; она крепко обвила его шею дрожащими руками, будто в этом поцелуе хотела передать ему свою душу…
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит толпа. Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне в глаза значительное лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела на толстом бревне, облокотясь на свои
колени и поддерживая
голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
И в самом деле, Селифан давно уже ехал зажмуря глаза, изредка только потряхивая впросонках вожжами по бокам дремавших тоже лошадей; а с Петрушки уже давно невесть в каком месте слетел картуз, и он сам, опрокинувшись назад, уткнул свою
голову в
колено Чичикову, так что тот должен был дать ей щелчка.
— Еду я, — сказал Чичиков, потирая себе рукой по
колену, в сопровожденье легкого покачиванья всего туловища и наклоняя
голову набок, — не столько по своей нужде, сколько по нужде другого.
Володя и старший Ивин нагнули ему
голову и поставили ее на лексиконы; я и Сережа схватили бедного мальчика за тоненькие ноги, которыми он махал в разные стороны, засучили ему панталоны до
колен и с громким смехом вскинули их кверху; младший Ивин поддерживал равновесие всего туловища.
Она улыбается своей грустной, очаровательной улыбкой, берет обеими руками мою
голову, целует меня в лоб и кладет к себе на
колени.
Сложив свои огромные руки на груди, опустив
голову и беспрестанно тяжело вздыхая, Гриша молча стоял перед иконами, потом с трудом опустился на
колени и стал молиться.
Несколько женщин, похожих на привидения, стояли на
коленях, опершись и совершенно положив изнеможенные
головы на спинки стоявших перед ними стульев и темных деревянных лавок; несколько мужчин, прислонясь у колонн и пилястр, на которых возлегали боковые своды, печально стояли тоже на
коленях.
Ее волосы сдвинулись в беспорядке; у шеи расстегнулась пуговица, открыв белую ямку; раскинувшаяся юбка обнажала
колени; ресницы спали на щеке, в тени нежного, выпуклого виска, полузакрытого темной прядью; мизинец правой руки, бывшей под
головой, пригибался к затылку.
Выговорив самое главное, девушка повернула
голову, робко посмотрев на старика. Лонгрен сидел понурясь, сцепив пальцы рук между
колен, на которые оперся локтями. Чувствуя взгляд, он поднял
голову и вздохнул. Поборов тяжелое настроение, девушка подбежала к нему, устроилась сидеть рядом и, продев свою легкую руку под кожаный рукав его куртки, смеясь и заглядывая отцу снизу в лицо, продолжала с деланым оживлением...
Бросив лопату, он сел к низкому хворостяному забору и посадил девочку на
колени. Страшно усталая, она пыталась еще прибавить кое-какие подробности, но жара, волнение и слабость клонили ее в сон. Глаза ее слипались,
голова опустилась на твердое отцовское плечо, мгновение — и она унеслась бы в страну сновидений, как вдруг, обеспокоенная внезапным сомнением, Ассоль села прямо, с закрытыми глазами и, упираясь кулачками в жилет Лонгрена, громко сказала...
Все тело его было как бы разбито; смутно и темно на душе. Он положил локти на
колена и подпер обеими руками
голову.
Он облокотился на
колена и, как в клещах, стиснул себе ладонями
голову.
Он сидел на диване, свесив вниз
голову, облокотясь на
колени и закрыв руками лицо. Нервная дрожь продолжалась еще во всем его теле. Наконец он встал, взял фуражку, подумал и направился к дверям.
Старшая девочка, лет девяти, высокенькая и тоненькая, как спичка, в одной худенькой и разодранной всюду рубашке и в накинутом на
голые плечи ветхом драдедамовом бурнусике, сшитом ей, вероятно, два года назад, потому что он не доходил теперь и до
колен, стояла в углу подле маленького брата, обхватив его шею своею длинною, высохшею как спичка рукой.
А Катя уронила обе руки вместе с корзинкой на
колени и, наклонив
голову, долго смотрела вслед Аркадию. Понемногу алая краска чуть-чуть выступила на ее щеки; но губы не улыбались, и темные глаза выражали недоумение и какое-то другое, пока еще безымянное чувство.
Через минуту оттуда важно выступил небольшой человечек с растрепанной бородкой и серым, незначительным лицом. Он был одет в женскую ватную кофту, на ногах, по
колено, валяные сапоги, серые волосы на его
голове были смазаны маслом и лежали гладко. В одной руке он держал узенькую и длинную книгу из тех, которыми пользуются лавочники для записи долгов. Подойдя к столу, он сказал дьякону...
Клим не помнил, как он добежал до квартиры Сомовых, увлекаемый Любой. В полутемной спальне, — окна ее были закрыты ставнями, — на растрепанной, развороченной постели судорожно извивалась Софья Николаевна, ноги и руки ее были связаны полотенцами, она лежала вверх лицом, дергая плечами, сгибая
колени, била
головой о подушку и рычала...
Ему протянули несколько шапок, он взял две из них, положил их на
голову себе близко ко лбу и, придерживая рукой, припал на
колено. Пятеро мужиков, подняв с земли небольшой колокол, накрыли им
голову кузнеца так, что края легли ему на шапки и на плечи, куда баба положила свернутый передник. Кузнец закачался, отрывая
колено от земли, встал и тихо, широкими шагами пошел ко входу на колокольню, пятеро мужиков провожали его, идя попарно.
«Мама, а я еще не сплю», — но вдруг Томилин, запнувшись за что-то, упал на
колени, поднял руки, потряс ими, как бы угрожая, зарычал и охватил ноги матери. Она покачнулась, оттолкнула мохнатую
голову и быстро пошла прочь, разрывая шарф. Учитель, тяжело перевалясь с
колен на корточки, встал, вцепился в свои жесткие волосы, приглаживая их, и шагнул вслед за мамой, размахивая рукою. Тут Клим испуганно позвал...
Макаров, снова встряхнув
головою, посмотрел в разноцветное небо, крепко сжал пальцы рук в один кулак и ударил себя по
колену.
Круг пошел медленнее, шум стал тише, но люди падали на пол все чаще, осталось на ногах десятка два; седой, высокий человек, пошатываясь, встал на
колени, взмахнул лохматой
головою и дико, яростно закричал...
И вот он трясется в развинченной бричке, по избитой почтовой дороге от Боровичей на Устюжну. Сквозь туман иногда брызгает на
колени мелкий, холодный дождь, кожаный верх брички трясется, задевает
голову, Самгин выставил вперед и открыл зонтик, конец зонтика, при толчках, упирается в спину старика возничего, и старик хрипло вскрикивает...
— Влепил заряд в морду Блинову, вот что! — сказал Безбедов и, взяв со стола графин, поставил его на
колено себе, мотая
головой, говоря со свистом: — Издевался надо мной, подлец! «Брось, говорит, — ничего не смыслишь в голубях». Я — Мензбира читал! А он, идиот, учит...
Она вдруг замолчала. Самгин привстал, взглянул на нее и тотчас испуганно выпрямился, — фигура женщины потеряла естественные очертания, расплылась в кресле,
голова бессильно опустилась на грудь, был виден полузакрытый глаз, странно потемневшая щека, одна рука лежала на
коленях, другая свесилась через ручку кресла.
Он играл ножом для разрезывания книг, капризно изогнутой пластинкой бронзы с позолоченной
головою бородатого сатира на месте ручки. Нож выскользнул из рук его и упал к ногам девушки; наклонясь, чтоб поднять его, Клим неловко покачнулся вместе со стулом и, пытаясь удержаться, схватил руку Нехаевой, девушка вырвала руку, лишенный опоры Клим припал на
колено. Он плохо помнил, как разыгралось все дальнейшее, помнил только горячие ладони на своих щеках, сухой и быстрый поцелуй в губы и торопливый шепот...
Лютов, крутя
головой, обвел его воспаленным взглядом, закачался, поглаживая
колени ладонями.
Клим заглянул в дверь: пред квадратной пастью печки, полной алых углей, в низеньком, любимом кресле матери, развалился Варавка, обняв мать за талию, а она сидела на
коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая. В бородатом лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с
головы матери на спину ее красиво стекали золотыми ручьями лунные волосы.
Я ее хотел стукнуть бутылкой — пустой — по
голове, отец крепко высек меня, а она поставила на
колени, сама встала сзади меня тоже на
колени.
Этой части города он не знал, шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся на группу рабочих, двое были удобно,
головами друг к другу, положены к стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось снегом; на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина, стоя на
коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня была в крови, точно в красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно...
В
голове гроба — лысый толстый человек, одетый в два пальто, одно — летнее, длинное, а сверх него — коротенькое, по
колена; в паре с ним — типичный московский мещанин, сухощавый, в поддевке, с растрепанной бородкой и
головой яйцом.
— Он — знает! — сказал Иноков и тряхнул
головой, сбросив с нее шляпу на
колени себе.
На него смотрели человек пятнадцать, рассеянных по комнате, Самгину казалось, что все смотрят так же, как он: брезгливо, со страхом, ожидая необыкновенного. У двери сидела прислуга: кухарка, горничная, молодой дворник Аким; кухарка беззвучно плакала, отирая глаза концом головного платка. Самгин сел рядом с человеком, согнувшимся на стуле, опираясь локтями о
колена, охватив
голову ладонями.
Царь, маленький, меньше губернатора, голубовато-серый, мягко подскакивал на краешке сидения экипажа, одной рукой упирался в
колено, а другую механически поднимал к фуражке, равномерно кивал
головой направо, налево и улыбался, глядя в бесчисленные кругло открытые, зубастые рты, в красные от натуги лица. Он был очень молодой, чистенький, с красивым, мягким лицом, а улыбался — виновато.
И, упав на
колени пред диваном, она спрятала
голову под подушку.
Упала на
колени и, хватая руками в перчатках лицо, руки, грудь Лютова, перекатывая
голову его по пестрой подушке, встряхивая, — завыла, как воют деревенские бабы.
Безбедов взмахнул
головою и захохотал, хлопая по
коленям ладонями, всхрапывая...
Ложка упала, Самгин наклонился поднять ее и увидал под столом ноги Марины,
голые до
колен. Безбедов подошел к роялю, открыл футляр гитары и объявил...
Ей, наконец, удалось расстегнуть какой-то крючок, и, сбросив холодную шубку на
колени Клима, срывая с
головы шляпку, она забегала по комнате, истерически выкрикивая...
Там у стола сидел парень в клетчатом пиджаке и полосатых брюках; тугие щеки его обросли густой желтой шерстью, из больших светло-серых глаз текли слезы, смачивая шерсть, одной рукой он держался за стол, другой — за сиденье стула; левая нога его,
голая и забинтованная полотенцем выше
колена, лежала на деревянном стуле.
Самгин пошел с ним. Когда они вышли на улицу, мимо ворот шагал, покачиваясь, большой человек с выпученным животом, в рыжем жилете, в оборванных, по
колени, брюках, в руках он нес измятую шляпу и, наклоня
голову, расправлял ее дрожащими пальцами. Остановив его за локоть, Макаров спросил...
И все-таки он был поражен, даже растерялся, когда, шагая в поредевшем хвосте толпы, вышел на Дворцовую площадь и увидал, что люди впереди его становятся карликами. Не сразу можно было понять, что они падают на
колени, падали они так быстро, как будто невидимая сила подламывала им ноги. Чем дальше по направлению к шоколадной массе дворца, тем более мелкими казались обнаженные
головы людей; площадь была вымощена ими, и в хмурое, зимнее небо возносился тысячеголосый рев...
Нехаева замолчала, наклонив
голову, разглаживая ладонями юбку на
колене своем. Ее рассказ настроил Клима лирически, он вздохнул...
Рассказывая, он все время встряхивал
головой, точно у него по енотовым волосам муха ползала. Замолчав и пристально глядя в лицо Самгина, он одной рукой искал на диване фляжку, другой поглаживал шею, а схватив фляжку, бросил ее на
колени Самгина.