Неточные совпадения
— А хоть бы и так, — худого нет; не все
в девках сидеть да
книжки свои читать. Вот мудрите с отцом-то, — счастья бог и не посылает. Гляди-ко, двадцать второй год девке пошел, а она только смеется…
В твои-то годы у меня трое детей было, Костеньке шестой год шел. Да отец-то чего смотрит?
Бывало, поставит перед собою палец и,
глядя на конец его, пойдет рассказывать — вычурно да хитро, как
в печатных
книжках!
Он вскочил со стула и отвернулся. Жена его плакала
в углу, ребенок начал опять пищать. Я вынул мою записную
книжку и стал
в нее записывать. Когда я кончил и встал, он стоял предо мной и
глядел с боязливым любопытством.
Дела мои шли ладно. На дворе,
в бане, устроил я моленную,
в которой мы по ночам и сходились; анбары навалил иконами,
книжками, лестовками, всяким добром. Постояльцев во всякое время было множество, но выгоднее всех были такие, которых выгоняли
в город для увещаний. Позовут их, бывало,
в присутствие, стоят они там, стоят с утра раннего, а потом,
глядишь, и выйдет сам секретарь.
Кто-то из пассажиров сидел рядом с Еленой и по
книжке путеводителя рассказывал, нарочно громко, чтобы его слышали кругом, о тех местах, которые шли навстречу пароходу, и она без всякого участия, подавленная кошмарным ужасом вчерашнего, чувствуя себя с ног до головы точно вывалянной
в вонючей грязи, со скукою
глядела, как развертывались перед нею прекрасные места Крымского полуострова.
— Оно точно, батюшка Митрий Миколаич, — сказал старик с отеческим покровительством,
глядя на барина: — точно
в книжке пишут.
По щеке у Лиды поползла крупная слеза и капнула на
книжку. Саша тоже опустила глаза и покраснела, готовая заплакать. Лаптев от жалости не мог уже говорить, слезы подступили у него к горлу; он встал из-за стола и закурил папироску.
В это время сошел сверху Кочевой с газетой
в руках. Девочки поднялись и, не
глядя на него, сделали реверанс.
И Яков торопливо, сбивчиво начал рассказывать содержание
книжки. А Илья,
глядя на него, с удовольствием подумал, что его большеголовый товарищ остался таким же, каков был.
В поведении Ильи у Строганого Яков не увидал ничего особенного. Он просто сказал ему...
— Раздевайся, садись. Жить будешь
в соседней комнате, — говорил сыщик, поспешно раздвигая карточный стол. Вынул из кармана записную
книжку, игру карт и, сдавая их на четыре руки, продолжал, не
глядя на Климкова...
— Так-то… — продолжал он. — Вот вы всё учите, постигаете пучину моря, разбираете слабых да сильных,
книжки пишете и на дуэли вызываете — и все остается на своем месте; а
глядите, какой-нибудь слабенький старец святым духом пролепечет одно только слово, или из Аравии прискачет на коне новый Магомет с шашкой, и полетит у вас все вверх тарамашкой, и
в Европе камня на камне не останется.
Я читаю французские
книжки и поглядываю на окно, которое открыто; мне видны зубцы моего палисадника, два-три тощих деревца, а там дальше за палисадником дорога, поле, потом широкая полоса хвойного леса. Часто я любуюсь, как какие-то мальчик и девочка, оба беловолосые и оборванные, карабкаются на палисадник и смеются над моей лысиной.
В их блестящих глазенках я читаю: «
Гляди, плешивый!» Это едва ли не единственные люди, которым нет никакого дела ни до моей известности, ни до чина.
Мне иногда бывает его жаль. Жаль хорошего человека, у которого вся жизнь ушла на изучение тоненькой
книжки устава и на мелочные заботы об антабках и трынчиках. Жаль мне бедности его мысли, никогда даже не интересовавшейся тем, что делается за этим узеньким кругозором. Жаль мне его, одним словом, той жалостью, что невольно охватывает душу, если долго и пристально
глядишь в глаза очень умной собаки…
А тут как раз подоспел переворот
в народе,
гляжу — Васька везде впереди: он и стачки устраивает,
книжки, листочки сеет, речи говорит — уважение ему
в народе, даром, что по двадцатому году парень.
И букварей таки много купили:
— Будет вам пряников: нате-ка вам! —
Пряники, правда, послаще бы были,
Да рассудилось уж так старикам.
Книжки с картинками, писаны четко —
То-то дойти бы, что писано тут!
Молча крепилась Феклуша-сиротка,
Глядя, как пряники дети жуют,
А как увидела
в книжках картинки,
Так на глазах навернулись слезинки.
Сжалился, дал ей букварь старина:
«Коли бедна ты, так будь ты умна!»
Экой старик! видно добрую душу!
Будь же ты счастлив! Торгуй, наживай!
— Кажется, немножко понимаю, а впрочем, там много, что мне не по уму, — с простодушной, детской откровенностью и милой простотой отвечала Дуня, восторженно
глядя на Марью Ивановну и горячо целуя ее руку. — И
в других
книжках тоже не всякое слово могу понимать… Неученая ведь я!.. А уж как рада я вам, Марья Ивановна!.. Вы ученая, умная — теперь вы мне все растолкуете.
— Любопытный парень!.. — С медленною улыбкою Сергей неподвижно
глядел в окно. — Как это он ловко выразился насчет обмозоленных
книжкою мозгов! Черт его знает, какой-то совсем особенный душевный строй!
В один из зимних вечеров Владимир Семеныч сидел у себя за столом и писал для газеты критический фельетон, возле сидела Вера Семеновна и по обыкновению
глядела на его пишущую руку. Критик писал быстро, без помарок и остановок. Перо поскрипывало и взвизгивало. На столе около пишущей руки лежала раскрытая, только что обрезанная
книжка толстого журнала.
— Видите, вот. А от вашего-то строченья — какая сласть?.. Сидите, сидите… то одну
книжку почитаете, то другую, почнете потом из угла
в угол комнату межевать, а там,
глядишь, первое число придет…
Лельку ребята выбрали командиром одного из «преуспевающих» взводов.
В юнгштурмовке защитного цвета, с ременным поясом, с портупеей через плечо, она сидела, положив ногу на ногу. К ней теснились девчата и парни, задавали торопливые вопросы. Она отвечала с медленным нажимом, стараясь покрепче впечатлеть ответы
в мозги.
В уголке, за буфетным столиком, одиноко сидел Ведерников и зубрил по
книжке, не
глядя по сторонам.
— Ты улыбаешься. Это мы знаем. Ты со мной, с бабой, спорить не хочешь, — сказала она весело и ласково и так тонко, умно
глядя на брата, как нельзя было ожидать от ее старческого, с крупными чертами лица. — Да не соспоришь, дружок. Ведь седьмой десяток доживаю. Тоже не дурой прожила, кое-что видела и поняла.
Книжек ваших не читала, да и читать не буду.
В книжках вздор!
Крепкие, молодые руки его были закинуты за голову и обнажились почти до локтя; раскрытая
книжка, корешком вверх, лежала на груди, и темные глаза упорно
глядели в лепной раскрашенный потолок.