Неточные совпадения
Когда ж об честности высокой говорит,
Каким-то
демоном внушаем:
Глаза в крови, лицо горит,
Сам плачет, и мы все рыдаем.
Я решился… побеседовать с С. П. и вами откровенно и нараспашку, пользуясь случаем, который должен доставить вам это письмо помимо строгих
глаз неусыпного аргуса — вашего
демона…
И в разрушении вещей веселился древний
демон, дух довременного смешения, дряхлый хаос, между тем как дикие
глаза безумного человека отражали ужас, подобный ужасам предсмертных чудовищных мук.
Среди этого томления на улицах и в домах, под этим отчуждением с неба, по нечистой и бессильной земле, шел Передонов и томился неясными страхами, — и не было для него утешения в возвышенном и отрады в земном, — потому что и теперь, как всегда, смотрел он на мир мертвенными
глазами, как некий
демон, томящийся в мрачном одиночестве страхом и тоскою.
Станислав Францевич не жалел угощенья… Да и жалеть-то нельзя было: на вечерах этих он лицом показывал свой товар, трех дочерей: Клементину, Марию и Цецилию. Старшей было двадцать два года, младшей — восемнадцать лет. Веселились все, танцевали… Только в углу, как «мрачный
демон, дух изгнанья», сидел Корпелкин, не отрывая
глаз от Клементины, в которую был влюблен и уже считался женихом ее…
Я не знал, что думать; в голосе этого злодея было такое добродушие, в улыбке такая простота; но
глаза — о,
глаза его блистали и вертелись, как у
демона! «Я вижу, — продолжал он, — вы не охотники до горячего, так милости прошу нашего польского ростбифа».
В толпе нищих был один — он не вмешивался в разговор их и неподвижно смотрел на расписанные святые врата; он был горбат и кривоног; но члены его казались крепкими и привыкшими к трудам этого позорного состояния; лицо его было длинно, смугло; прямой нос, курчавые волосы; широкий лоб его был желт как лоб ученого, мрачен как облако, покрывающее солнце в день бури; синяя жила пересекала его неправильные морщины; губы, тонкие, бледные, были растягиваемы и сжимаемы каким-то судорожным движением, и в
глазах блистала целая будущность; его товарищи не знали, кто он таков; но сила души обнаруживается везде: они боялись его голоса и взгляда; они уважали в нем какой-то величайший порок, а не безграничное несчастие,
демона — но не человека: — он был безобразен, отвратителен, но не это пугало их; в его
глазах было столько огня и ума, столько неземного, что они, не смея верить их выражению, уважали в незнакомце чудесного обманщика.
Он нашел ее полуживую, под пылающими угольями разрушенной хижины; неизъяснимая жалость зашевелилась в глубине души его, и он поднял Зару, — и с этих пор она жила в его палатке, незрима и прекрасна как ангел; в ее чертах всё дышало небесной гармонией, ее движения говорили, ее
глаза ослепляли волшебным блеском, ее беленькая ножка, исчерченная лиловыми жилками, была восхитительна как фарфоровая игрушка, ее смугловатая твердая грудь воздымалась от малейшего вздоха… страсть блистала во всем: в слезах, в улыбке, в самой неподвижности — судя по ее наружности она не могла быть существом обыкновенным; она была или божество или
демон, ее душа была или чиста и ясна как веселый луч солнца, отраженный слезою умиления, или черна как эти очи, как эти волосы, рассыпающиеся подобно водопаду по круглым бархатным плечам… так думал Юрий и предался прекрасной мусульманке, предался и телом и душою, не удостоив будущего ни единым вопросом.
Пусть нынче его же сосед Иван Евграфов вдруг откашляется и начнет говорить нараспев и в нос, зажмуря
глаза: «И было мне, братие, сонное видение, что воплотися во мне древний змий Илья Пророк», — и мужик сегодня же поклонится Ивану Евграфову, как святителю или как обуянному
демоном.
Чего ты ждешь? ступай хоть в ад,
Но прочь от
глаз моих, убийца! Кровь ее,
Пока ты здесь, течи не перестанет…
О, если бы не слаб я был… прочь,
демон,
Прочь, прочь от дочери моей!
Лариса промолчала и всю ночь пугалась во сне похищения. Горданов ей был страшен как
демон, и она даже должна была проснуться с отчаянным криком, потому что видела себя лежащею на руке Павла Николаевича и над собою его черные
глаза и смуглый облик, который все разгорался и делался сначала медным, потом красноогненным и жег ее, не говоря ей ни слова.
Его лицо бледно и весело, хотя следы утомления видны на нем. Но что сталось с
Демоном? Он весь покрыт белой пеной… Его дыхание тяжело и прерывисто.
Глаза, гордые
глаза непобедимого, дикого скакуна, полны вымученного смирения. Мой смелый отец усмирил его.
Отец смело направился к коню и взял повод.
Демон задрожал сильнее. Его карий
глаз косился на человека. Весь его вид не предвещал ничего хорошего. Отец встал перед самыми его
глазами, и смотрел на него с минуту. Потом неожиданно занес ногу и очутился в седле.
Демон захрапел и ударил задними ногами. Мингрельцы выпустили повод и бросились в разные стороны. В ту же секунду конь издал страшное ржание и, сделав отчаянный скачок, сломя голову понесся по круче вниз, в долину.
— Ты, дорогой мой, схватываешь мои мысли, как любовник взгляд своей любезной. Государыня не надышит на девчонку; лелеет ее, как дитя свое, бережет от дурного
глаза, видит в ней свое утешение, любимую игрушку; а тут… сам
демон в образе Волынского обезобразит, искомкает это сокровище.