Неточные совпадения
В
глазах ее этот брак с
Макаром Ивановым был давно уже делом решенным, и все, что тогда с нею произошло, она нашла превосходным и самым лучшим; под венец пошла с самым спокойным видом, какой только можно иметь в таких случаях, так что сама уж Татьяна Павловна назвала ее тогда рыбой.
Когда писарь вошел в поповскую горницу, там сидел у стола, схватившись за голову, Галактион. Против него сидели о.
Макар и Ермилыч и молча смотрели на него. Завидев писаря, Ермилыч молча показал
глазами на гостя: дескать, человек не в себе.
— Мельницу хочешь строить? — спрашивал поп
Макар, слегка прищуривая один
глаз.
— Ты посмотри на себя-то, — поговаривала Анна, — тебе водку пить с Ермилычем да с попом
Макаром, а настоящего-то ничего и нет. Ну, каков ты есть человек, ежели тебя разобрать? Вон глаза-то заплыли как от пьянства… Небойсь Галактион компании не ломает, а всегда в своем виде.
Перед Ильиным днем поп
Макар устраивал «помочь». На покос выходило до полуторых сот косцов. Мужики любили попа
Макара и не отказывались поработать денек. Да и как было не поработать, когда поп
Макар крестил почти всех косцов, венчал, а в будущем должен был похоронить? За
глаза говорили про попа то и се, а на деле выходило другое. Теперь в особенности популярность попа
Макара выросла благодаря свержению ига исправника Полуянова.
— Бога мне, дураку, не замолить за Галактиона Михеича, — повторял Вахрушка, задыхаясь от рабьего усердия. — Что я такое был?.. Никчемный человек, червь, а тетерь… Ведь уродятся же такие человеки, как Галактион Михеич!
Глазом глянет — человек и сделался человеком… Ежели бы поп
Макар поглядел теперь на меня. Х-ха!.. Ах, какое дело, какое дело!
Макар ничего не отвечал, а только загородил своею фигурой дверь, когда Авгарь поднялась и сделала попытку вырваться из избушки. Она остановилась против него и быстро посмотрела прямо в
глаза каким-то остановившимся взглядом, точно хотела еще раз убедиться, что это он.
А
Макар стоял на одном месте и широко раскрытыми
глазами смотрел на черноризицу Аглаиду: он узнал голос Аграфены.
Авгарь поднялась, посмотрела на
Макара страшными
глазами и проговорила...
Макар не знал, куда ему деваться от этих солдатских разговоров, и только моргал заплывшими от пьянства
глазами.
Его удержал
Макар. Он опять взял Аграфену в охапку и унес в избушку. Мосей проводил его
глазами и только сердито сплюнул. Сейчас лицо у него было страшное, и он в сердцах пнул ногой Артема, продолжавшего обыскивать убитого Кирилла.
Это слово точно придавило
Макара, и он бессильно опустился на лавку около стола. Да, он теперь только разглядел спавшего на лавке маленького духовного брата, — ребенок спал, укрытый заячьей шубкой. У
Макара заходили в
глазах красные круги, точно его ударили обухом по голове. Авгарь, воспользовавшись этим моментом, выскользнула из избы, но
Макар даже не пошевелился на лавке и смотрел на спавшего ребенка, один вид которого повернул всю его душу.
— Здравия желаем! — проговорил
Макар Григорьев, прищуривая
глаза и поднося стакан с красным донским ко рту.
Слезы умиления невольно текли у него из
глаз при воспоминании о поступке с ним
Макара Григорьевича.
Макар Григорьев слушал его молча; на его маленьких и заплывших
глазах тоже появились как будто бы слезы.
Груша ушла, и через несколько минут робкими и негромкими шагами на балкон вошла старая-престарая старушка, с сморщенным лицом и с слезливыми
глазами. Как водится, она сейчас же подошла к барину и взяла было его за руку, чтобы поцеловать, но он решительно не дал ей того сделать; одета Алена Сергеевна была по-прежнему щепетильнейшим образом, но вся в черном. Супруг ее,
Макар Григорьич, с полгода перед тем только умер в Москве.
Неведомов провожал Вихрова со слезами на
глазах; Марьеновский долго и крепко жал ему руку; а Петин и Замин, а равно и
Макар Григорьев, пожелали проводить его до заставы на извозчиках.
Макар Григорьев говорил все это грубым и почти сердитым голосом, а между тем у него слезы даже выступили на его маленьких и заплывших
глазах.
Илья, бледный, с расширенными
глазами, отошёл от кузницы и остановился у группы людей, в которой стояли извозчик
Макар, Перфишка, Матица и другие женщины с чердака.
Было совершенно темно, когда
Макар почувствовал, что его кто-то толкнул ногою. Он повернул голову и открыл сомкнутые
глаза.
И
Макар дрогнул. На сердце его пало сознание, что его жалеют, и оно смягчилось; а так как перед его
глазами все стояла его бедная жизнь, от первого дня до последнего, то и ему стало самого себя невыносимо жалко. И он заплакал…
Они вошли в хорошую, просторную избу, и, только войдя сюда,
Макар заметил, что на дворе был сильный мороз. Посредине избы стоял камелек чудной резной работы, из чистого серебра, и в нем пылали золотые поленья, давая ровное тепло, сразу проникавшее все тело. Огонь этого чудного камелька не резал
глаз, не жег, а только грел, и
Макару опять захотелось вечно стоять здесь и греться. Поп Иван также подошел к камельку и протянул к нему иззябшие руки.
И все взгляды устремились на
Макара, и он устыдился. Он почувствовал, что
глаза его мутны и лицо темно, волосы и борода всклокочены, одежда изорвана. И хотя задолго до смерти он все собирался купить сапоги, чтобы явиться на суд, как подобает настоящему крестьянину, но все пропивал деньги, и теперь стоял перед Тойоном, как последний якут, в дрянных торбасишках… И он пожелал провалиться сквозь землю.
Тетерева выходили из тайных логовищ и уставлялись в него любопытными круглыми
глазами, а косачи бегали между ними, с распущенными хвостами и сердито оттопыренными крыльями, и громко рассказывали самкам про него,
Макара, и про его козни.
О каких это праведниках говорит Тойон? Если о тех, что жили на земле в одно время с
Макаром, в богатых хоромах, то
Макар их знает…
Глаза их ясны, потому что не проливали слез столько, сколько их пролил
Макар, и лица их светлы, потому что обмыты духами, а чистые одежды сотканы чужими руками.
Макар отдал деньги, и ему дали бутылку. Он сунул ее за пазуху и незаметно для других отошел в темный угол. Там он наливал чашку за чашкой и тянул их одна за другой. Водка была горькая, разведенная, по случаю праздника, водой более чем на три четверти. Зато махорки, видимо, не жалели. У
Макара каждый раз захватывало на минуту дыхание, а в
глазах ходили какие-то багровые круги.
У старого Тойона показались на
глазах слезы, и
Макар увидел, что чашки весов колыхнулись и деревянная приподнялась, а золотая опустилась.
Макар замолчал и, спрятав в кисет трубку, запахнул на груди чекмень. Накрапывал дождь, ветер стал сильнее, море рокотало глухо и сердито. Один за другим к угасающему костру подходили кони и, осмотрев нас большими умными
глазами, неподвижно останавливались, окружая нас плотным кольцом.