Русский революционный социализм у нас нравственно провалился и опозорился, потому что он оказался не патриотическим, не национальным и не государственным в момент величайшей опасности для родины, и на него легла зловещая тень
германского влияния.
Она и является одним из
германских влияний, мешающих русскому народу сознать, что в мире происходит великая, всемирно-историческая борьба славянства и германства, двух враждебных сил истории, что славянская раса или выйдет из этой борьбы победительницей, отразит притязания германизма и выполнит свою миссию в истории, или будет унижена и оттеснена.
Неточные совпадения
Соловьеву, Чешковский прошел через
германский идеализм и испытал
влияние Гегеля.
Бегушев почувствовал даже какое-то отвращение к политике и весь предался искусствам и наукам: он долго жил в Риме, ездил по
германским университетским городам и проводил в них целые семестры; ученые, поэты, художники собирались в его салоне и, под благодушным
влиянием Натальи Сергеевны, благодушествовали.
Сижу в этом унылом городишке (о, как унылы
германские городишки!) и, вместо того чтобы обдумать предстоящий шаг, живу под
влиянием только что минувших ощущений, под
влиянием свежих воспоминаний, под
влиянием всего этого недавнего вихря, захватившего меня тогда в этот круговорот и опять куда-то выбросившего.
И, конечно, существеннее было здесь не внешнее «засилие» Германии, но духовное ее
влияние, для которого определяющим стало своеобразное преломление христианства через призму
германского духа.
Русская социал-демократия хотя и сложилась теоретически под
влиянием германской и находится у нее в рабстве, но носит на себе специфически русские, совершенно восточные черты.