Неточные совпадения
— Ай, — сказал Сигби, — ну, ей-богу же, ты простак первой руки. И я тебе говорю: не одна
пуля засядет
в теле кого-нибудь из нас, пока ты услышишь крик нового капитана: «Готовь крючья!»
Под сыпавшимся теперь вокруг них дождем
пулями, юноша быстро обернулся к Милице и, собрав все свои силы, осторожно приподнял ее над седлом и перенес через себя. Теперь её отяжелевшая головка упала ему на грудь. Безжизненно повисли вдоль
тела её ослабевшие руки. Не обращая внимания на свистевшие, то и дело, кругом
пули, Игорь заботливо склонился над ней и, скорее угадывая, нежели видя
в кромешной тьме её бледное, помертвевшее личико, прошептал прерывисто и тревожно...
В первую же минуту, убедившись
в этом, Игорь почувствовал ледяной холод во всем
теле. Он смертельно испугался за своего друга. Холодные мурашки забегали по спине и липкие капли пота внезапно выступили на лбу юноши… Что, если Мила умирает? Что, если шальная
пуля сразила ее на смерть? Он по-прежнему чувствовал на своем плече заметно отяжелевшую головку девушки, и сердце его сжалось больнее…
Туман редел
в голове. Непонятно было, откуда слабость
в теле, откуда хлопанье пастушьего кнута по лесу. И вдруг все вспомнилось. Вспомнился взблеск выстрела перед усатым, широким лицом, животно-оскаленные желтые зубы — Горелова? или лошади с прикушенным языком? Но сразу же потом радостный свист
пуль, упоение бега меж кустов, гребень горы и скачущие всадники… И такой позорный конец всего!
Внесли солдата, раненного шимозою; его лицо было, как маска из кровавого мяса, были раздроблены обе руки, обожжено все
тело. Стонали раненные
в живот. Лежал на соломе молодой солдатик с детским лицом, с перебитою голенью; когда его трогали, он начинал жалобно и капризно плакать, как маленький ребенок.
В углу сидел пробитый тремя
пулями унтер-офицер; он три дня провалялся
в поле, и его только сегодня подобрали. Блестя глазами, унтер-офицер оживленно рассказывал, как их полк шел
в атаку на японскую деревню.
И
в этом чувствовалась жуткая, но железно-последовательная логика: если людей бросают под вихрь буравящих насквозь
пуль, под снаряды, рвущие
тело в куски, то почему же останавливаться перед безвозвратно ломающею болезнью?
— Вестимо, и то все господу
в угоду. Да ты давал свой излишек, чего у тебя вдоволь было. Не последний ломоть делил ты, не последнюю
пулу отдавал. Вот дело иное, кабы ты для спасения души твоего недруга отдал бы, чего у тебя дороже, милее нет на белом свете, кусок своего
тела, кровь свою!
С меня, видите ли, довольно тех
пуль, которые у меня
в теле.
[ — Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с
пулей этого сумасшедшего
в теле.]