Неточные совпадения
И мало того:
лет двадцать тому назад он нашел бы
в этой литературе признаки борьбы с авторитетами, с вековыми воззрениями, он бы из этой борьбы понял, что было что-то другое; но теперь он прямо попадает на такую,
в которой даже не удостоивают спором
старинные воззрения, а прямо говорят: ничего нет, évolution, подбор, борьба за существование, — и всё.
«Не спится, няня: здесь так душно!
Открой окно да сядь ко мне». —
«Что, Таня, что с тобой?» — «Мне скучно,
Поговорим о старине». —
«О чем же, Таня? Я, бывало,
Хранила
в памяти не мало
Старинных былей, небылиц
Про злых духов и про девиц;
А нынче всё мне тёмно, Таня:
Что знала, то забыла. Да,
Пришла худая череда!
Зашибло…» — «Расскажи мне, няня,
Про ваши старые
года:
Была ты влюблена тогда...
Но не теперь. Хоть я сердечно
Люблю героя моего,
Хоть возвращусь к нему, конечно,
Но мне теперь не до него.
Лета к суровой прозе клонят,
Лета шалунью рифму гонят,
И я — со вздохом признаюсь —
За ней ленивей волочусь.
Перу
старинной нет охоты
Марать летучие листы;
Другие, хладные мечты,
Другие, строгие заботы
И
в шуме света и
в тиши
Тревожат сон моей души.
Отец мой, Андрей Петрович Гринев,
в молодости своей служил при графе Минихе [Миних Б. Х. (1683–1767) — военачальник и политический деятель, командовал русскими войсками
в войне с Турцией
в 1735–1739
годах.] и вышел
в отставку премьер-майором [Премьер-майор —
старинный офицерский чин (приблизительно соответствует должности командира батальона).]
в 17…
году.
Лето проводила
в огороде и саду: здесь она позволяла себе, надев замшевые перчатки, брать лопатку, или грабельки, или лейку
в руки и, для здоровья, вскопает грядку, польет цветы, обчистит какой-нибудь куст от гусеницы, снимет паутину с смородины и, усталая, кончит вечер за чаем,
в обществе Тита Никоныча Ватутина, ее
старинного и лучшего друга, собеседника и советника.
Теперь я вижу, что у нас,
в этих отдаленных уголках, только еще и можно путешествовать,
в старинном, занимательном смысле слова, с лишениями, трудностями, с запасом чуть не на
год провизии, с перинами и самоварами.
Я ехал мимо
старинной, полуразрушенной стены и несколька башен: это остатки крепости, уцелевшей от времен покорения области. Якутск основан пришедшими от Енисея казаками,
лет за двести перед этим,
в 1630-х
годах. Якуты пробовали нападать на крепость, но напрасно. Возникшие впоследствии между казаками раздоры заставили наше правительство взять этот край
в свои руки, и скоро
в Якутск прибыл воевода.
Он свел его на наше городское кладбище и там,
в дальнем уголке, указал ему чугунную недорогую, но опрятную плиту, на которой была даже надпись с именем, званием,
летами и
годом смерти покойницы, а внизу было даже начертано нечто вроде четырехстишия из
старинных, общеупотребительных на могилах среднего люда кладбищенских стихов.
На опушке лиственного леса, что около болота, староверы часто находили неглубоко
в земле бусы, серьги, браслеты, пуговицы, стрелы, копья и человеческие кости. Я осмотрел это место и нашел следы жилищ. На
старинных морских картах при устье Амагу показаны многочисленные туземные юрты. Старик рассказывал мне, что
лет 30 назад здесь действительно жило много удэгейцев, но все они погибли от оспы.
В 1870
году, по словам Боголюбского, на берегу моря, около реки Амагу, жило много туземцев.
Около поста есть
старинное кладбище, совершенно запущенное. Через несколько
лет оно будет совсем утеряно. На нем похоронили
в 1860
году матросов, умерших от цинги.
Деревня Нотохоуза — одно из самых старых китайских поселений
в Уссурийском крае. Во времена Венюкова (1857
год) сюда со всех сторон стекались золотопромышленники, искатели женьшеня, охотники и звероловы.
Старинный путь, которым уссурийские манзы сообщались с постом Ольги, лежал именно здесь. Вьючные караваны их шли мимо Ното по реке Фудзину через Сихотэ-Алинь к морю. Этой дорогой предстояло теперь пройти и нам.
На
старинных картах, составленных
в 1854
году, река эта значится под именем Нимана. Слово это маньчжурское и означает «горный козел». Отсюда легко могло получиться и другое слово — «Иман». Удэгейцы называют ее сокращенно Има, а китайцы к этому названию прибавляют еще слово «хе» (река) — «Има-хе».
Несколько
лет тому назад
в одном из своих поместий жил
старинный русский барин, Кирила Петрович Троекуров.
Татьяна даже не хотела переселиться к нам
в дом и продолжала жить у своей сестры, вместе с Асей.
В детстве я видывал Татьяну только по праздникам,
в церкви. Повязанная темным платком, с желтой шалью на плечах, она становилась
в толпе, возле окна, — ее строгий профиль четко вырезывался на прозрачном стекле, — и смиренно и важно молилась, кланяясь низко, по-старинному. Когда дядя увез меня, Асе было всего два
года, а на девятом
году она лишилась матери.
«Куда могла она пойти, что она с собою сделала?» — восклицал я
в тоске бессильного отчаяния… Что-то белое мелькнуло вдруг на самом берегу реки. Я знал это место; там, над могилой человека, утонувшего
лет семьдесят тому назад, стоял до половины вросший
в землю каменный крест с
старинной надписью. Сердце во мне замерло… Я подбежал к кресту: белая фигура исчезла. Я крикнул: «Ася!» Дикий голос мой испугал меня самого — но никто не отозвался…
Глядя на какой-нибудь невзрачный,
старинной архитектуры дом
в узком, темном переулке, трудно представить себе, сколько
в продолжение ста
лет сошло по стоптанным каменным ступенькам его лестницы молодых парней с котомкой за плечами, с всевозможными сувенирами из волос и сорванных цветов
в котомке, благословляемых на путь слезами матери и сестер… и пошли
в мир, оставленные на одни свои силы, и сделались известными мужами науки, знаменитыми докторами, натуралистами, литераторами.
— Помилуйте, посмела ли бы я!
Старинная, слышь, фамилия, настоящая дворянская. Еще когда Перепетуевы
в Чухломе имениями владели. И он: зимой
в Москву приезжает, а
летом в имениях распоряжается.
Владелец этой усадьбы (называлась она, как и следует, «Отрадой») был выродившийся и совсем расслабленный представитель
старинного барского рода, который по зимам жил
в Москве, а на
лето приезжал
в усадьбу, но с соседями не якшался (таково уж исконное свойство пошехонского дворянства, что бедный дворянин от богатого никогда ничего не видит, кроме пренебрежения и притеснения).
Полтора Кожуха [Полтора Кожуха — украинский гетман
в 1638–1642
годах.] и Сагайдачного [Сагайдачный — украинский гетман;
в 1616–1621
годах возглавлял походы запорожских казаков против турок.] не занимали нас так, как рассказы про какое-нибудь
старинное чудное дело, от которых всегда дрожь проходила по телу и волосы ерошились на голове.
Летом я с удовольствием ездил на велосипеде по окрестностям Вологды, главным образом
в направлении остатков
старинного монастыря.
За десятки
лет все его огромные средства были потрачены на этот музей, закрытый для публики и составлявший
в полном смысле этого слова жизнь для своего старика владельца, забывавшего весь мир ради какой-нибудь «новенькой
старинной штучки» и никогда не отступившего, чтобы не приобрести ее.
Рядом с Екатерининской больницей стоял прекрасный
старинный особняк. До самой Октябрьской революции он принадлежал князю Волконскому, к которому перешел еще
в пятидесятых
годах от князя Мещерского.
За Нарышкинским сквером, на углу Малой Дмитровки, против Страстного монастыря,
в старинном барском доме много
лет помещалось «Общество любителей художеств», которое здесь устраивало модные тогда «Периодические выставки».
На столе стоят
старинные гербовые квинтеля с водками, чарочки с ручками и без ручек — все это десятками
лет собиралось
В. Е. Шмаровиным на Сухаревке.
В прежние
годы Охотный ряд был застроен с одной стороны
старинными домами, а с другой — длинным одноэтажным зданием под одной крышей, несмотря на то, что оно принадлежало десяткам владельцев. Из всех этих зданий только два дома были жилыми: дом, где гостиница «Континенталь», да стоящий рядом с ним трактир Егорова, знаменитый своими блинами. Остальное все лавки, вплоть до Тверской.
Выставка открылась
в 6 часов вечера 12 ноября. Ярко горит электричество
в холодных, несколько
лет не топленных роскошных залах Английского клуба. Красные флаги расцветили холодный мрамор
старинных стен. Из «портретной» доносятся говор, шарканье ног, прорезаемые иногда звоном шпор…
«Мардарий Аполлонович Стегунов — старичок низенький, пухленький, лысый, с двойным подбородком, мягкими ручками и порядочным брюшком. Он большой хлебосол и балагур… Зиму и
лето ходит
в полосатом шлафроке на вате… Дом у него
старинной постройки:
в передней, как следует, пахнет квасом, сальными свечами и кожей…»
Благодарная детская память сохранила и перенесла это первое впечатление через много
лет, когда Устенька уже понимала, как много и красноречиво говорят вот эти гравюры картин Яна Матейки [Ян Матейко (1838–1893) — выдающийся польский живописец.] и Семирадского [Семирадский Генрих Ипполитович (1843–1902) — русский живописец.], копии с знаменитых статуй, а особенно та этажерка с нотами, где лежали рыдающие вальсы Шопена,
старинные польские «мазуры» и еще много-много других хороших вещей, о существовании которых
в Заполье даже и не подозревали.
Это была страшная деспотка;
в дружбе, даже
в самой
старинной, не могла терпеть равенства, а на Лизавету Прокофьевну смотрела решительно как на свою protegée, как и тридцать пять
лет назад, и никак не могла примириться с резкостью и самостоятельностью ее характера.
У него на совести несколько темных дел. Весь город знает, что два
года тому назад он женился на богатой семидесятилетней старухе, а
в прошлом
году задушил ее; однако ему как-то удалось замять это дело. Да и остальные четверо тоже видели кое-что
в своей пестрой жизни. Но, подобно тому как
старинные бретеры не чувствовали никаких угрызений совести при воспоминании о своих жертвах, так и эти люди глядят на темное и кровавое
в своем прошлом, как на неизбежные маленькие неприятности профессий.
До сих пор еще, спустя десять
лет, вспоминают бывшие обитатели Ямков тот обильный несчастными, грязными, кровавыми событиями
год, который начался рядом пустяковых маленьких скандалов, а кончился тем, что администрация
в один прекрасный день взяла и разорила дотла
старинное, насиженное, ею же созданное гнездо узаконенной проституции, разметав его остатки по больницам, тюрьмам и улицам большого города.
Ну, высекли меня по-старинному,
в разрядной избе, и я прихожу к отцу Илье, а он стал меня исповедовать и на три
года не разрешает мне причастия…
Второй — представитель последних,
в долгополом сюртуке,
в сапогах бураками, подстриженный по-старинному
в кружок, бодрый и могучий, несмотря на свои шестьдесят
лет, — Н.А. Бугров, старообрядец, мукомол, считающийся
в десятках миллионов.
В углу помещался
старинный образ, пред которым баба еще до нас затеплила лампадку, а на стенах висели два больших тусклых масляных портрета: один покойного императора Николая Павловича, снятый, судя по виду, еще
в двадцатых
годах столетия; другой изображал какого-то архиерея.
Бросились к суворинскому календарю, стали искать, нет ли статьи о движении народонаселения, но таковой не оказалось. Тогда начали припоминать, что говорилось по этому поводу
в старинных статистиках, и припомнили, что, кажется, средний человеческий возраст определялся тридцатью одним
годом.
В первый раз я встретил Александра Петровича
в доме одного
старинного, заслуженного и хлебосольного чиновника, Ивана Иваныча Гвоздикова, у которого было пять дочерей разных
лет, подававших прекрасные надежды.
— Достоевский говорит о декабристах.] и эти-то ссыльные
в продолжение тридцати
лет умели поставить и зарекомендовать себя так по всей Сибири, что начальство уже по
старинной, преемственной привычке поневоле глядело
в мое время на дворян-преступников известного разряда иными глазами, чем на всех других ссыльных.
— А Пушкарь-то, Мотя, а? Ах, милый! Верно — какая я тебе мать? На пять
лет и старше-то! А насчёт свадьбы — какая это свадьба? Только что
в церковь ходили, а обряда никакого и не было: песен надо мной не пето, сама я не повыла, не поплакала, и ничем-ничего не было, как
в быту ведётся! Поп за деньги венчал, а не подружки с родными, по-старинному, по-отеческому…
Он полюбил ходить на Петухову горку — это было приятное место: маленькие домики, дружно связанные плетнями, стоят смиренно и смотрят задумчиво
в тихое поле, на холмы, весною позолоченные цветами лютиков и одуванчиков,
летом — буро-зелёные, словно они покрыты
старинным, выцветшим штофом, а
в тусклые дни долгой зимы — серебристо-белые, приветно мягкие.
С самого 1762
года стороны Логиновской яицкие казаки начали жаловаться на различные притеснения, ими претерпеваемые от членов канцелярии, учрежденной
в войске правительством: на удержание определенного жалованья, самовольные налоги и нарушение
старинных прав и обычаев рыбной ловли.
— Да, ружье недурное, — похвалил я. — Ведь оно
старинное, фабрики Гастин-Реннета, я его только
в прошлом
году на центральное переделал. Вы обратите внимание на стволы.
Именно звук голоса перенес меня через ряд
лет в далекий край, к раннему детству, под родное небо. Старец был
старинный знакомый нашей семьи и когда-то носил меня на руках. Я уже окончательно сконфузился, точно вор, пойманный с поличным.
Белоглинский завод, совсем затерявшийся
в глуши Уральских гор, принадлежал к самым
старинным уральским поселениям, что можно было даже заметить по его наружному виду, то есть по почерневшим
старинным домам с высокими коньками и особенно по старой заводской фабрике, поставленной еще
в 1736
году.
За двумя длинными столами помещались служащие, обложенные кипами бумаг; у самой решетки, за отдельным столиком, сидел кассир, старик
лет под шестьдесят, с выбритым деревянным лицом и
старинными очками
в серебряной оправе на носу.
Теперь надобно рассказать, куда привезли меня: это был дом
старинных друзей моего отца и матери, Максима Дмитрича и Елизаветы Алексеевны Княжевичей, которые прежде несколько
лет жили
в Уфе, где Максим Дмитрич служил губернским прокурором (вместе с моим отцом) и откуда он переехал, также прокурором, на службу
в Казань.
Друг твоего отца отрыл
старинную тяжбу о землях и выиграл ее и отнял у него всё имение; я видал отца твоего перед кончиной; его седая голова неподвижная, сухая, подобная белому камню, остановила на мне пронзительный взор, где горела последняя искра жизни и ненависти… и мне она осталась
в наследство; а его проклятие живо, живо и каждый
год пускает новые отрасли, и каждый
год всё более окружает своею тенью семейство злодея… я не знаю, каким образом всё это сделалось… но кто, ты думаешь, кто этот нежный друг? — как, небо!..
в продолжении 17-ти
лет ни один язык не шепнул ей: этот хлеб куплен ценою крови — твоей — его крови! и без меня, существа бедного, у которого вместо души есть одно только ненасытимое чувство мщения, без уродливого нищего, это невинное сердце билось бы для него одною благодарностью.
— И опять сыскать тоже. Только уж надо с умом. Чтоб Разуваевых, значит, не было. Вон он и теперь свищет да гамит по ночам, а
летом, пожалуй, и вовсе
в трубу трубить будет… По-прежнему, по-старинному,
в шею бы ему за это накласть, а нынче, вишь, не дозволено.
В ближайшей ко мне
старинной княжеской усадьбе с вековыми лесами, со знаменитыми оранжереями и с прекрасно устроенным господским домом
в течение двух
лет переменилось два владельца, из коих один — еврей.
То, что мы сейчас собираемся сделать, — без сомнения, преступление. По своеобразному
старинному обычаю, позволяется ловить
в бухте рыбу только на удочку и
в мережки. Лишь однажды
в год, и то не больше как
в продолжение трех дней, ловят ее всей Балаклавой
в общественные сети. Это — неписаный закон, своего рода историческое рыбачье табу.
Значительное лицо находился
в своем кабинете и разговорился очень-очень весело с одним недавно приехавшим
старинным знакомым и товарищем детства, с которым несколько
лет не видался.