Возьмешь два шеста, просунешь по пути следования по болоту один шест, а потом параллельно ему, на аршин расстояния — другой, станешь на четвереньки — ногами на одном шесте, а руками на другом — и ползешь боком вперед, передвигаешь ноги по одному шесту и руки, иногда по локоть в воде, по другому. Дойдешь до конца шестов — на одном стоишь, а другой вперед двигаешь. И это был единственный путь
в раскольничьи скиты, где уж очень хорошими пряниками горячими с сотовым медом угощала меня мать Манефа.
Неточные совпадения
Его предки бежали из разоренных
скитов на Урал, где
в течение целого столетия скитались по лесным дебрям и
раскольничьим притонам, пока не освоились совсем
в Шатровских заводах.
Образовались
раскольничьи скиты в лесах.
Верст на пять берег озера был обложен
раскольничьей стройкой, разорванной
в самой середине двумя пустырями: здесь красовались два больших
раскольничьих скита, мужской и женский, построенные
в тридцатых годах нынешнего столетия.
Да и
скиты близко, а там проживает много
раскольничьих «матерей»:
в случае чего, они ущитят от Кирилла.
Этот благочестивый разговор подействовал на Аграфену самым успокаивающим образом. Она ехала теперь по местам, где спасались свои раскольники-старцы и угодники, слава о которых прошла далеко. Из Москвы приезжают на Крестовые острова. Прежде там
скиты стояли, да разорены никонианами. Инок Кирилл рассказывал ей про схоронившуюся по
скитам свою
раскольничью святыню, про тихую скитскую жизнь и
в заключение запел длинный
раскольничий стих...
Вследствие сего вышедший из-за польской границы с данным с Добрянского форпосту пашпортом для определения на жительство по реке Иргизу раскольник Емельян Иванов был найден и приведен ко управительским делам выборным Митрофаном Федоровым и Филаретова
раскольничьего скита иноком Филаретом и крестьянином Мечетной слободы Степаном Васильевым с товарищи, — оказался подозрителен, бит кнутом; а
в допросе показал, что он зимовейский служилый казак Емельян Иванов Пугачев, от роду 40 лет; с той станицы бежал великим постом сего 72 года
в слободу Ветку за границу, жил там недель 15, явился на Добрянском форпосте, где сказался вышедшим из Польши; и
в августе месяце, высидев тут 6 недель
в карантине, пришел
в Яицк и стоял с неделю у казака Дениса Степанова Пьянова.
Она была, как все говорили
в Вологде, нигилистка, ходила стриженая и дружила с нигилистами. «Светелки» — крохотное именьице
в домшинских непроходимых лесах, тянущихся чуть ли не до Белого моря, стояло на берегу лесной речки Тошни, за которой ютились
раскольничьи скиты, куда добраться можно только было по затесам, меткам на деревьях.
Какая тишина! Как будто жизнь забыта
В безлюдных дебрях, думы так легки…
Лишь под землею взрывы динамита:
То белый камень рвут под берегом реки…
Хованщина была здесь — и когда-то
Таились
в зарослях
раскольничьи скиты…
Написал «репорт», что
в деревне Осиповке у торгующего по свидетельству первого рода крестьянина Патапа Чапурина имеется «публичная» моленна, а по слухам якобы-де
в оной находятся престол и полотняная церковь, а раскольничье-де служение совершают жительницы разных
скитов и наезжающий по временам из Городца беглый поп.
Тогда же пришла на Каменный Вражек Манефа Старая. Была она из купеческого рода Осокиных, города Балахны, богатых купцов, имевших суконную фабрику
в Казани и медеплавильные заводы на отрогах Урала. Управляющие демидовскими заводами на Урале были ей также свойственники. Когда Осокины стали дворянами, откинулись они от
скита раскольничьего, обитель обедняла, и обитель Осокиных прозвалась обителью Рассохиных. Бедна и скудна была, милостями матери Манефы только и держалась.
Все скитские жители с умиленьем вспоминали, какое при «боярыне Степановне»
в Улангере житие было тихое да стройное, да такое пространное, небоязное, что за раз у нее по двенадцати попов с Иргиза живало и полиция пальцем не смела их тронуть [
В Улангерском
скиту, Семеновского уезда, лет тридцать тому назад жил
раскольничий инок отец Иов, у которого
в том же Семеновском уезде, а также
в Чухломском, были имения с крепостными крестьянами.
— По разным обителям ту песнь поют, матушка… — скромно ответил Василий Борисыч. — И по домам благочестивых христиан поют… Выучился я петь ее
в Лаврентьеве, а слыхал и
в Куренях и
в Бело-Кринице. А изводу [Курени, или Куреневский —
раскольничий скит в Юго-Западном крае. Извод — редакция, а также место происхождения или указание на место происхождения.] она суздальского. Оттоль, сказывают, из-под Суздаля, разнесли ее по обителям.