Неточные совпадения
Смерть у них приключалась от вынесенного
перед тем из дома покойника головой, а не ногами из ворот; пожар — от того, что собака выла три
ночи под окном; и они хлопотали, чтоб покойника выносили ногами из ворот, а ели все то же, по стольку же и спали по-прежнему на голой траве; воющую собаку били или сгоняли со двора, а искры от лучины все-таки сбрасывали
в трещину гнилого пола.
2) Весь день накануне и всю последнюю
перед смертью ночь Смельков провел с проституткой Любкой (Екатериной Масловой)
в доме терпимости и
в гостинице «Мавритания», куда, по поручению Смелькова и
в отсутствии его, Екатерина Маслова приезжала из дома терпимости за деньгами, кои достала из чемодана Смелькова, отомкнув его данным ей Смельковым ключом,
в присутствии коридорной прислуги гостиницы «Мавритании» Евфимии Бочковой и Симона Картинкина.
— Теодор! — продолжала она, изредка вскидывая глазами и осторожно ломая свои удивительно красивые пальцы с розовыми лощеными ногтями, — Теодор, я
перед вами виновата, глубоко виновата, — скажу более, я преступница; но вы выслушайте меня; раскаяние меня мучит, я стала самой себе
в тягость, я не могла более переносить мое положение; сколько раз я думала обратиться к вам, но я боялась вашего гнева; я решилась разорвать всякую связь с прошедшим… puis, j’ai été si malade, я была так больна, — прибавила она и провела рукой по лбу и по щеке, — я воспользовалась распространившимся слухом о моей
смерти, я покинула все; не останавливаясь, день и
ночь спешила я сюда; я долго колебалась предстать пред вас, моего судью — paraî tre devant vous, mon juge; но я решилась наконец, вспомнив вашу всегдашнюю доброту, ехать к вам; я узнала ваш адрес
в Москве.
О, да, я помнил ее!.. Когда она, вся покрытая цветами, молодая и прекрасная, лежала с печатью
смерти на бледном лице, я, как зверек, забился
в угол и смотрел на нее горящими глазами,
перед которыми впервые открылся весь ужас загадки о жизни и
смерти. А потом, когда ее унесли
в толпе незнакомых людей, не мои ли рыдания звучали сдавленным стоном
в сумраке первой
ночи моего сиротства?
Это был не страх
перед смертью, потому что
в нем, пока он обедал и играл
в карты, сидела почему-то уверенность, что дуэль кончится ничем; это был страх
перед чем-то неизвестным, что должно случиться завтра утром первый раз
в его жизни, и страх
перед наступающей
ночью…
Известно, что многие из людей, приговоренных к
смерти,
в последнюю
ночь перед казнью останавливались воспоминанием на каком-нибудь мелком, самом незначительном случае своей юности; забывали за этим воспоминанием ожидавшую их плаху и как бы усыпали, не закрывая глаз.
Когда я умру, — а это случится скоро:
смерть уже не подкрадывается ко мне, а подходит твердыми шагами, шум которых я ясно слышу
в бессонные
ночи, когда мне становится хуже и меня больше мучит и болезнь и воскресающее былое, — когда я умру и она прочтет эти записки, пусть знает, что никогда, никогда я не лгал
перед нею.
Как пред солнцем птица
ночи,
Царь умолк, ей глядя
в очи,
И забыл он
перед ней
Смерть обоих сыновей.
Только что тогда будет?..» Но разгулялся этот господин Прохарчин
перед смертью:
в ту же
ночь, не осилив волнения, он умер, возбудив общее сожаление
в жильцах.
Но оно не переходит
в прошлое. Точно вырвавшись из-под власти времени и
смерти, оно неподвижно стоит
в мозгу — этот труп прошедших событий, лишенный погребения. Каждый вечер он настойчиво зарывает его
в могилу; проходит
ночь, наступает утро — и снова
перед ним, заслоняя собою мир, все собою начиная и все кончая, неподвижно стоит окаменевший, изваянный образ: взмах белого платка, выстрелы, кровь.
Если правда, что седеют от страха, то я бы должен быть совершенно белый нынче, потому что, верно, ни один приговоренный к
смерти не прострадал
в одну
ночь столько, как я; даже и теперь, хотя мне и легче немного, чем
ночью, но у меня здесь вот что идет, — прибавил он, вертя кулак
перед своей грудью.