Неточные совпадения
Я ехал на другой день
в Париж; день был холодный, снежный, два-три
полена, нехотя, дымясь и треща, горели
в камине, все были заняты укладкой, я сидел один-одинехонек: женевская жизнь носилась перед глазами, впереди все казалось темно, я чего-то боялся, и мне было так невыносимо, что, если б я мог, я бросился бы на колени и плакал бы, и молился бы, но я не мог и, вместо молитвы, написал проклятие — мой «Эпилог к 1849».
Ямщик, привезший нас, тоже проснулся, зевнул, сошел с своего места и подбросил
поленьев в камин…
Я слушал молча. Оттого ли, что я сел близко к
камину и смотрел
в огонь и только слушал, слова Магнуса слились с видом горящих и раскаленных
поленьев: вспыхивало
полено новым огнем — и вспыхивало слово, распадалась на части насквозь раскаленная, красная масса — и слова разбрызгивались, как горячие угли.
В голове у меня было не совсем ясно, и эта игра вспыхивающих, светящихся, летающих слов погрузила меня
в странный и мрачный полусон. Но вот что сохранила память...
Гостиная статского советника Шарамыкина окутана приятным полумраком. Большая бронзовая лампа с зеленым абажуром красит
в зелень à la «украинская ночь» стены, мебель, лица… Изредка
в потухающем
камине вспыхивает тлеющее
полено и на мгновение заливает лица цветом пожарного зарева; но это не портит общей световой гармонии. Общий тон, как говорят художники, выдержан.
Василий Лукич привлек к себе хорошенькое созданье и начал осыпать его поцелуями.
В камине раздался треск: загорелось новое
полено. С улицы донеслась песня…
Становилось темней и темней… Свет, исходивший от
камина, слегка освещал пол и одну стену с портретом какого-то генерала с двумя звездами. Тишина нарушалась треском горевших
поленьев, да изредка сквозь двойные оконные рамы пробивался
в гостиную шум шагов и езды по свежему снегу.
Бернгард не дал ему окончить угроз, бросился на него с мечом но, вдруг одумавшись, откинул меч
в сторону и, выхватив из
камина полено, искусно увернулся от удара противника, вышиб меч из рук его и уже был готов нанести ему удар
поленом по голове, но фон Ферзен бросился между ним и Доннершварцем, да и прочие рыцари их разняли и развели по углам.
Бернгард не дал ему окончить угроз, бросился на него с мечом, но, вдруг, одумавшись, откинул меч
в сторону и, выхватив из
камина полено, искусно увернулся от удара противника, вышиб меч из рук его и уже был готов нанести ему удар
поленом по голове, но фон-Ферзен бросился между ним и Доннершварцем, да и прочие рыцари их разняли и развели по углам.