Неточные совпадения
В стогах не могло быть по пятидесяти возов,
и, чтоб уличить мужиков, Левин велел сейчас же
вызвать возившие сено подводы, поднять один стог
и перевезти в сарай.
Он говорил то самое, что предлагал Сергей Иванович; но, очевидно, он ненавидел его
и всю его партию,
и это чувство ненависти сообщилось всей партии
и вызвало отпор такого же, хотя
и более приличного озлобления с другой стороны. Поднялись крики,
и на минуту всё смешалось, так что губернский предводитель должен был просить о порядке.
С вечера Константин Левин пошел в контору, сделал распоряжение о работах
и послал по деревням
вызвать на завтра косцов, с тем чтобы косить Калиновый луг, самый большой
и лучший.
— Теперь вас не удержишь…. Отношения твои
и не могли зайти дальше, чем должно; я бы сама
вызвала его. Впрочем, тебе, моя душа, не годится волноваться. Пожалуйста, помни это
и успокойся.
Прислуга, стены, вещи в этом доме — всё
вызывало в ней отвращение
и злобу
и давило ее какою-то тяжестью.
Ее недоверие к его недовольству собой радовало его,
и он бессознательно
вызывал ее на то, чтоб она высказала причины своего недоверия.
Резня единоверцев
и братьев Славян
вызвала сочувствие к страдающим
и негодование к притеснителям.
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил князь, вставая с кресла
и как бы желая уйти, но останавливаясь в дверях. — Законы есть, матушка,
и если ты уж
вызвала меня на это, то я тебе скажу, кто виноват во всем: ты
и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков всегда были
и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть, я — старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь
и лечите, возите к себе этих шарлатанов.
Привычный жест крестного знамения
вызвал в душе ее целый ряд девичьих
и детских воспоминаний,
и вдруг мрак, покрывавший для нее всё, разорвался,
и жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями.
Вронский уже несколько раз пытался, хотя
и не так решительно, как теперь, наводить ее на обсуждение своего положения
и каждый раз сталкивался с тою поверхностностию
и легкостью суждений, с которою она теперь отвечала на его
вызов.
Вронский в первый раз испытывал против Анны чувство досады, почти злобы за ее умышленное непонимание своего положения. Чувство это усиливалось еще тем, что он не мог выразить ей причину своей досады. Если б он сказал ей прямо то, что он думал, то он сказал бы: «в этом наряде, с известной всем княжной появиться в театре — значило не только признать свое положение погибшей женщины, но
и бросить
вызов свету, т. е. навсегда отречься от него».
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно
и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему
и пути сообщения,
и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны
и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие
и вызвав развитие промышленности
и кредита, остановили его,
и что потому, так же как одностороннее
и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
Положим, я
вызову на дуэль, — продолжал про себя Алексей Александрович,
и, живо представив себе ночь, которую он проведет после
вызова,
и пистолет, на него направленный, он содрогнулся
и понял, что никогда он этого не сделает, — положим, я
вызову его па дуэль.
«Не была ли растрепана?» подумала она; но увидав восторженную улыбку, которую
вызывали в его воспоминании эти подробности, она почувствовала, что, напротив, впечатление, произведенное ею, было очень хорошее. Она покраснела
и радостно засмеялась.
Прежде каждое отдельное желание, вызванное страданием или лишением, как голод, усталость, жажда, удовлетворялись отправлением тела, дававшим наслаждение; но теперь лишение
и страдание не получали удовлетворения, а попытка удовлетворения
вызывала новое страдание.
Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое в нем
вызывали страдания других людей
и которого он прежде стыдился, как вредной слабости;
и жалость к ней,
и раскаяние в том, что он желал ее смерти,
и, главное, самая радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но
и душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
А теперь размениваемые бумажки уже давно не
вызывали таких соображений
и летели мелкими пташечками.
— Нет, мы шли только затем, чтобы вас
вызвать,
и благодарю, — сказала она, как подарком, награждая его улыбкой, — что вы пришли. Что за охота спорить? Ведь никогда один не убедит другого.
Теперь, когда он держал в руках его письмо, он невольно представлял себе тот
вызов, который, вероятно, нынче же или завтра он найдет у себя,
и самую дуэль, во время которой он с тем самым холодным
и гордым выражением, которое
и теперь было на его лице, выстрелив в воздух, будет стоять под выстрелом оскорбленного мужа.
— Счет! — крикнул он
и вышел в соседнюю залу, где тотчас же встретил знакомого адъютанта
и вступил с ним в разговор об актрисе
и ее содержателе.
И тотчас же в разговоре с адъютантом Облонский почувствовал облегчение
и отдохновение от разговора с Левиным, который
вызывал его всегда на слишком большое умственное
и душевное напряжение.
Присутствие этого ребенка всегда
и неизменно
вызывало во Вронском то странное чувство беспричинного омерзения, которое он испытывал последнее время.
Через несколько минут после ухода Кити,
и Левина
вызвали к ней в детскую.
Он прежде относился холодно
и даже враждебно к этому новому учению
и с графиней Лидией Ивановной, увлекавшеюся им, никогда не спорил, а старательно обходил молчанием ее
вызовы.
— Ты не сердишься, что я
вызвала тебя? Мне необходимо было тебя видеть, — сказала она;
и тот серьезный
и строгий склад губ, который он видел из-под вуаля, сразу изменил его душевное настроение.
Левин подошел к брату. Ничего не ловилось, но Сергей Иванович не скучал
и казался в самом веселом расположении духа. Левин видел, что, раззадоренный разговором с доктором, он хотел поговорить. Левину же, напротив, хотелось скорее домой, чтобы распорядиться о
вызове косцов к завтрему
и решить сомнение насчет покоса, которое сильно занимало его.
Левина не интересовало это, но, когда он кончил, Левин вернулся к первому его положению
и сказал, обращаясь к Свияжскому
и стараясь
вызвать его на высказывание своего серьезного мнения...
Вронский любил его
и зa его необычайную физическую силу, которую он большею частью выказывал тем, что мог пить как бочка, не спать
и быть всё таким же,
и за большую нравственную силу, которую он выказывал в отношениях к начальникам
и товарищам,
вызывая к себе страх
и уважение,
и в игре, которую он вел на десятки тысяч
и всегда, несмотря на выпитое вино, так тонко
и твердо, что считался первым игроком в Английском Клубе.
Открытие это, вдруг объяснившее для нее все те непонятные для нее прежде семьи, в которых было только по одному
и по два ребенка,
вызвало в ней столько мыслей, соображений
и противоречивых чувств, что она ничего не умела сказать
и только широко раскрытыми глазами удивленно смотрела на Анну. Это было то самое, о чем она мечтала еще нынче дорогой, но теперь, узнав, что это возможно, она ужаснулась. Она чувствовала, что это было слишком простое решение слишком сложного вопроса.
Он рассказал про выборы,
и Анна умела вопросами
вызвать его на то самое, что веселило его, — на его успех. Она рассказала ему всё, что интересовало его дома.
И все сведения ее были самые веселые.
Опять, как
и в первую минуту, при известии об ее разрыве с мужем, Вронский, читая письмо, невольно отдался тому естественному впечатлению, которое
вызывало в нем отношение к оскорбленному мужу.
Когда Левин вошел в черную избу, чтобы
вызвать своего кучера, он увидал всю семью мужчин за столом. Бабы прислуживали стоя. Молодой здоровенный сын, с полным ртом каши, что-то рассказывал смешное,
и все хохотали,
и в особенности весело баба в калошках, подливавшая щи в чашку.
И этот вопрос всегда
вызывал в нем другой вопрос — о том, иначе ли чувствуют, иначе ли любят, иначе ли женятся эти другие люди, эти Вронские, Облонские… эти камергеры с толстыми икрами.
Но следующая, размененная на покупку провизии к обеду для родных, стоившей двадцать восемь рублей, хотя
и вызвала в Левине воспоминание о том, что двадцать восемь рублей — это девять четвертей овса, который, потея
и кряхтя, косили, вязали, молотили, веяли, подсевали
и насыпали, — эта следующая пошла всё-таки легче.
Присутствие этого ребенка
вызывало во Вронском
и в Анне чувство, подобное чувству мореплавателя, видящего по компасу, что направление, по которому он быстро движется, далеко расходится с надлежащим, но что остановить движение не в его силах, что каждая минута удаляет его больше
и больше от должного направления
и что признаться себе в отступлении — всё равно, что признаться в погибели.
Из всего сказанного наиболее запали в его воображение слова глупого, доброго Туровцына: молодецки поступил,
вызвал на дуэль
и убил.
— За жену. Молодцом поступил!
Вызвал и убил!
На третий день Николай
вызвал брата высказать опять ему свой план
и стал не только осуждать его, но стал умышленно смешивать его с коммунизмом.
И так
и не
вызвав ее на откровенное объяснение, он уехал на выборы. Это было еще в первый раз с начала их связи, что он расставался с нею, не объяснившись до конца. С одной стороны, это беспокоило его, с другой стороны, он находил, что это лучше. «Сначала будет, как теперь, что-то неясное, затаенное, а потом она привыкнет. Во всяком случае я всё могу отдать ей, но не свою мужскую независимость», думал он.
Окончив газету, вторую чашку кофе
и калач с маслом, он встал, стряхнул крошки калача с жилета
и, расправив широкую грудь, радостно улыбнулся, не оттого, чтоб у него на душе было что-нибудь особенно приятное, — радостную улыбку
вызвало хорошее пищеварение.
— А вот слушайте: Грушницкий на него особенно сердит — ему первая роль! Он придерется к какой-нибудь глупости
и вызовет Печорина на дуэль… Погодите; вот в этом-то
и штука…
Вызовет на дуэль: хорошо! Все это —
вызов, приготовления, условия — будет как можно торжественнее
и ужаснее, — я за это берусь; я буду твоим секундантом, мой бедный друг! Хорошо! Только вот где закорючка: в пистолеты мы не положим пуль. Уж я вам отвечаю, что Печорин струсит, — на шести шагах их поставлю, черт возьми! Согласны ли, господа?
— Я думаю то же, — сказал Грушницкий. — Он любит отшучиваться. Я раз ему таких вещей наговорил, что другой бы меня изрубил на месте, а Печорин все обратил в смешную сторону. Я, разумеется, его не
вызвал, потому что это было его дело; да не хотел
и связываться…
— Он вознаградил себя за потерю коня
и отомстил, — сказал я, чтоб
вызвать мнение моего собеседника.
Но не таков удел,
и другая судьба писателя, дерзнувшего
вызвать наружу все, что ежеминутно пред очами
и чего не зрят равнодушные очи, — всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая
и скучная дорога,
и крепкою силою неумолимого резца дерзнувшего выставить их выпукло
и ярко на всенародные очи!
— Я должен благодарить вас, генерал, за ваше расположение. Вы приглашаете
и вызываете меня словом ты на самую тесную дружбу, обязывая
и меня также говорить вам ты. Но позвольте вам заметить, что я помню различие наше в летах, совершенно препятствующее такому фамильярному между нами обращению.
То был приятный, благородный,
Короткий
вызов, иль картель:
Учтиво, с ясностью холодной
Звал друга Ленский на дуэль.
Онегин с первого движенья,
К послу такого порученья
Оборотясь, без лишних слов
Сказал, что он всегда готов.
Зарецкий встал без объяснений;
Остаться доле не хотел,
Имея дома много дел,
И тотчас вышел; но Евгений
Наедине с своей душой
Был недоволен сам собой.
Я слышал, как гончие погнали дальше, как заатукали на другой стороне острова, отбили зайца
и как Турка в свой огромный рог
вызывал собак, — но все не трогался с места…
Однажды капитан Гоп, увидев, как он мастерски вяжет на рею парус, сказал себе: «Победа на твоей стороне, плут». Когда Грэй спустился на палубу, Гоп
вызвал его в каюту
и, раскрыв истрепанную книгу, сказал...
Став полным, оно
вызвало прочную взаимную ненависть, тень которой пала
и на Ассоль.
Никто не мог уговорить его везти мыло, гвозди, части машин
и другое, что мрачно молчит в трюмах,
вызывая безжизненные представления скучной необходимости.
Роясь в легком сопротивлении шелка, он различал цвета: красный, бледный розовый
и розовый темный; густые закипи вишневых, оранжевых
и мрачно-рыжих тонов; здесь были оттенки всех сил
и значений, различные в своем мнимом родстве, подобно словам: «очаровательно» — «прекрасно» — «великолепно» — «совершенно»; в складках таились намеки, недоступные языку зрения, но истинный алый цвет долго не представлялся глазам нашего капитана; что приносил лавочник, было хорошо, но не
вызывало ясного
и твердого «да».