Екатерина Ивановна Пыльникова, Сашина тетка и воспитательница, сразу получила два письма о Саше: от директора и от Коковкиной. Эти письма страшно встревожили ее. В осеннюю распутицу, бросив все свои дела, поспешно выехала она из деревни в наш город. Саша
встретил тетю с радостью, — он любил ее. Тетя везла большую на него в своем сердце грозу. Но он так радостно бросился ей на шею, так расцеловал ее руки, что она не нашла в первую минуту строгого тона.
Неточные совпадения
Вернувшись от Рутиловых,
тетя ничего не сказала Саше. А он
встретил ее перепуганный, смущенный и посматривал на нее осторожно и внимательно.
Тетя пошла к Коковкиной. Поговорили долго, наконец
тетя решила...
Худенькая Зизи и неповоротливый Паф были гораздо доверчивее: они также высказывали беспокойство, но оно было совсем другого рода. Перебегая от одних часов к другим и часто влезая на стулья, чтобы лучше видеть, они поминутно приставали к
тете и мисс Бликс, упрашивая их показать им, сколько времени на их собственных часах. Каждый входивший
встречаем был тем же вопросом...
Эти косоплетки, нарезанные кусочками соответственного размера,
тетя всегда имела у себя в запасе в кармане платья, и где бы ни
встретила девчонку, она подзывала ее к себе и дарила всегда с шуткою...
Разумеется, он был встречен
тетей как ангел-утешитель, и оказался вполне достойным такой
встречи.
Алымов уже не мог ожидать
встретить у этих женщин симпатии и за обедом напрасно старался втянуть
тетю в разговоры: она или молчала, или говорила с нами, то есть с детьми, а Гильдегарда вовсе не вышла к столу, потому что у нее разболелась голова.
Тетя Полли не оплакивала и князе человека, которого бы она предпочитала всем другим людям, — что выражает банальное требование так называемой «любви», — но она оплакивала в нем человека-брата, которого она
встретила случайно, заставила его проделать все, что хотела, и к которому не оказала благоволения.
Ни такого «играющего» инструмента, ни такой музыкантши не
встречала еще за всю свою коротенькую жизнь Дуня Ежедневно с половины восьмого до девяти часов вечера, время между ужином и вечерней молитвой, когда воспитанницам приюта разрешалось играть, плясать и резвиться в зале, и единственная музыкантша приюта, «
тетя Леля», садилась за рояль, с той самой минуты действительность переставала существовать для маленькой деревенской девочки.
В столовую Васса попала как раз вовремя, когда воспитанницы садились за стол.
Тетя Леля
встретила ее у двери.
Не раз
встречая на себе за столом во время обеда большие, прекрасные, черные глаза
тети Лели, Васса замирала от ужаса и холодела от мысли о том, что ее тайна может быть открыта.