Неточные совпадения
В мягких, глубоких
креслах было покойно, огни мигали так ласково в сумерках гостиной; и теперь, в летний вечер, когда долетали с улицы голоса, смех и потягивало
со двора сиренью, трудно было понять, как это крепчал мороз и как заходившее солнце освещало
своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего по дороге; Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно, и в голову шли всё такие хорошие, покойные мысли, — не хотелось
вставать.
Я поднялся на
своей постели, тихо оделся и, отворив дверь в переднюю, прошел оттуда в гостиную… Сумерки прошли, или глаза мои привыкли к полутьме, но только я сразу разглядел в гостиной все до последней мелочи. Вчера не убирали, теперь прислуга еще не
встала, и все оставалось так, как было вчера вечером. Я остановился перед
креслом, на котором Лена сидела вчера рядом
со мной, а рядом на столике лежал апельсин, который она держала в руках.
Охваченный
своими мыслями, Фома долго бы излагал их, но Тарас отодвинул
свое кресло от стола,
встал и
со вздохом негромко произнес...
— Смотри же, — заметила Ненила Макарьевна, погладила ее по щеке и вышла вслед за мужем. Маша прислонилась к спинке
кресел, опустила голову на грудь, скрестила пальцы и долго глядела в окно, прищурив глазки… Легкая краска заиграла на свежих ее щеках;
со вздохом выпрямилась она, принялась было шить, уронила иголку, оперла лицо на руку и, легонько покусывая кончики ногтей, задумалась… потом взглянула на
свое плечо, на
свою протянутую руку,
встала, подошла к зеркалу, усмехнулась, надела шляпу и пошла в сад.
Фани протанцевала, поклонившись всем с улыбкою, как обыкновенно кланяются балетчицы, и убежала. С Дарьею Ивановной Аполлосу Михайлычу опять были хлопоты. Проиграв, она
встала и ушла
со сцены. Он едва умолил ее опять выйти и пропеть
свой романс. Модная дама нехотя вышла, сделала гримасу и запела: раек буквально разинул рот,
кресла слушали внимательно. Дарья Ивановна, с прежнею миною,
встала и, не поклонясь публике, ушла. Таким образом кончился спектакль, так давно задуманный и с таким трудом составленный.
Окончив чтение этого письма, Павел Кириллович обыкновенно с торжествующим видом взглядывал на
своего собеседника,
вставал со своего вольтеровского
кресла и, бережно уложив в шифоньерку бумаги, возвращался на место и некоторое время молчал, выжидая вопроса.